Отражение сна - Юлия Лялина Страница 2

За вечер повседневные домашние дела тоже оказались сделаны. К часу ночи закончились даже те, которые месяцами откладывались «на ближайшие выходные».

Усталость накопилась – но сна не было ни в одном глазу. Травяной чай, тёплый душ, ночная прохлада из распахнутой форточки – ничто не помогало. «Наиболее ожидаемое событие наименее вероятно» – старая отцовская присказка была удручающе верна.

Марина пыталась успокоить себя тем, что рано или поздно организм возьмёт своё, ведь нельзя же никогда не спать. А собеседник вряд ли ждёт её, поглядывая на карманные часы и нетерпеливо цокая языком. Однако вместо расслабления она ощущала всё нараставшее беспокойство – словно вдалеке слышался последний свисток готового к отправлению поезда.

Небо становилось всё светлее – пока не рассвет, но уже предчувствие рассвета. Как нота «ля», с которой начинается настройка оркестра перед концертом. Да, вот уж действительно «ля».

Притаившиеся в углах густые тени становились всё меньше и прозрачнее, словно плавились от первых лучей солнца. Плавилось и Маринино терпение. Холодных мест на подушке не осталось – та была изверчена так и эдак. Что ж, видимо, не судьба. Ночь ускользала, а вместе с ней ускользала надежда. Несложно накрутить саму себя и поверить в любую ахинею, ухватившись за шанс хоть на шажок отступить от привычной колеи; сложно потом не упасть духом, глядя на развеивающийся мираж.

Марина сглотнула горечь разочарования, будто ложку гадкого, но эффективного успокоительного. И сама не заметила, как задремала.

* * *

Та же комната, тот же незнакомец в кресле напротив. Хотя можно ли считать незнакомцем того, с кем вы уже общались раньше?

– Кто вы? – не самое вежливое начало разговора, но из толпы помчавшихся наперегонки вопросов этот успел первым.

– Куратор, к вашим услугам. Я задолжал вам объяснение, не так ли?

Марина энергично кивнула. И минут через десять уже чуть-чуть жалела о том, что добилась ответа, и сильно жалела о том, что при ней не было хотя бы блокнота с карандашом. Записать или зарисовать, чтобы позже спокойно обдумать, было бы гораздо легче, чем утрамбовывать в голову всё и сразу.

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – Куратор заметил её ошалелое состояние и предложил перейти от теории к практике.

А Марина, видимо, всё ещё была ошалелой, поэтому согласилась.

Башня – простая и удобная форма; по крайней мере, так пояснил Куратор. Марине эта башня простой не казалась – она напоминала помесь торта и штопора: этажи-«коржи» соединялись винтовой лестницей. Окна комнат, видимо, находились на внешней стене здания, а двери выходили внутрь башни – в атриум. Обычно атриумы хорошо освещены, но только не здесь: внутренний двор-колодец был будто столп ночной тьмы. Зато пол и стены испускали блёклый светло-серый свет, разбавлявший ночь до состояния сумерек. Башня была светлым цилиндром, надетым на тёмную ось.

Лестница пронизывала этаж за этажом, но всё никак не кончалась. По левую руку темнела пропасть двора-колодца, по правую располагались кольца-коридоры с дверями, ни одна из которых не походила на другую ни размером, ни цветом, ни отделкой. Марина заметила дверное разнообразие где-то на третьем витке – до этого слишком заботилась о том, чтобы не споткнуться: перил на лестнице не было, как не было и ограждений на этажах, а Куратор даже не думал предложить ей руку, хотя при его учтивости она этого почти ожидала.

Вот уж кто чувствовал себя как рыба в воде – или как танцор на балу: Куратор двигался быстро и легко, его шаги были почти бесшумны. Угнаться за ним было сложно; угнаться и вдобавок что-то говорить – ещё сложнее, но Марина всё-таки попробовала:

– Куда мы идём?

– Вниз.

– А что там?

– Врата.

Странно. Недавно слова Куратора лились потоком, а теперь падали скупыми каплями. То ли красноречие иссякло, то ли место было неподходящим для разговоров. Задумавшись об этом, Марина едва не запнулась. Пожалуй, сейчас стоило сосредоточиться на самом пути, а не на его цели.

Некоторое время прошло в молчании и сосредоточении. А потом стало очень жалко дервишей: бедняги кружатся, и кружатся, и кружатся… Правда, танцующие дервиши вращаются вокруг своей оси, а Марина вращалась вокруг оси башни, но от этого было не легче. Внимание поплыло, голову наполнил туман, словно от укачивания, и стали слышаться какие-то звуки, похожие на шёпот десятков голосов, доносившийся со всех сторон. Только разобрать в этом шёпоте не получалось ни словечка.

Кувырком по лестнице или кулём в пропасть – вопрос был лишь в том, как она упадёт. И когда. Сам факт падения был, считай, делом решённым – всё к тому шло. Как вариант, они пройдут Землю насквозь и вынырнут где-нибудь посреди Тихого океана.

Работать во сне всё-таки было гораздо сложнее, чем отдыхать, – пускай до работы дело ещё не дошло. Если спуск по лестнице такой муторный, то что же будет дальше?..

Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончился и спуск – Марина с Куратором очутились перед исполинской дверью, потемневшей от времени, тяжёлой даже на вид. И не имевшей ни замочной скважины, ни засова, ни ручки. Впрочем, ничто из этого и не понадобилось: когда Куратор потянулся к ней, дверь открылась сама собой.

Что ж, на месте Куратора Марина тоже не хотела бы описывать словами то, что было за порогом. Они прошли по узкому каменному берегу и теперь стояли на краю то ли большого колодца, то ли маленького пруда. В котором поблёскивала жидкость – но явно не вода. По поверхности пробежала рябь – хотя воздух в зале был неподвижным. Марина наклонилась вперёд, пытаясь прикинуть глубину. Глубина прикидываться отказалась. Зато она согласилась принять Марину в себя, так и манила погрузиться в непроглядную пучину, притягивала почти физически…

Марина отпрянула. Сердце стучало как бешеное, словно она была мышью, в последней момент вырвавшейся из-под змеиного гипноза. Очень захотелось проснуться.

– Испугались? – в голосе Куратора звучало весёлое любопытство, но в глазах веселья не было.

Марина вновь почувствовала себя мышью – на сей раз лабораторной. Не самое приятное ощущение.

– Это проверка?

– Ну разумеется, – Куратор пожал плечами; его взгляд стал менее пронизывающим. – Вы пока не умеете ничего, только входить в свои собственные сны. Однако Врата… – он указал на пруд-колодец, – …помогают входить в чужие сновидения. Хотите попробовать?

Марина нервно облизнула пересохшие губы. Это был как выбор между красной и синей пилюлями, и ответ «нет» стал бы синей. А ответ «да» отчего-то отправлял в забег по её спине целую толпу мурашек. Но со страхом было смешано предвкушение – да и что плохого может случиться во сне?

– Хочу!

– Тогда ваше желание сейчас исполнится.

Раздался сухой треск, и Куратор протянул ей половину какой-то кривой палки, которую только что разломил. Хотя ещё секунду назад у него в руках ничего не было.