Идущие - Бентли Литтл Страница 2

Они обыскали всю территорию, прошлись по всем прилегающим оврагам и ложбинам, но следов Джона Хокса нигде не было. Кэйб был склонен прекратить это занятие уже к полудню, довольный тем, что мертвый отец наконец-то исчез, и Роберт был готов согласиться с желанием брата, но Гарден настоял на продолжении поисков.

Несколько часов спустя на колючей ветке цереуса они заметили клочок голубой ткани от рубашки Джона. Буря замела все следы, но по положению кактуса относительно дома они предположили, что мертвец двигался в сторону озера. Кэйб пошел за машиной, Гарден с отцом остались ждать его в слабенькой тени кактуса. Через некоторое время все трое уже катили по грунтовой дороге, ведущей к озеру.

Приехали они в тот момент, когда Джон Хокс входил в воду.

Кэйб, заглушив мотор, выпрыгнул из кабины, Роберт выбрался с пассажирского сиденья, вслед за ним – Гарден, оставив открытой дверцу машины. Все подбежали к воде.

– Отец! – крикнул Роберт.

Но мертвец не обернулся. С неподвижно застывшей головой на напряженной шее он тем же неутомимым шагом, которым наматывал круги вокруг дома, вошел в озеро. Вскоре над водой видна была одна голова, потом – только макушка с остатками волос, и затем он исчез.

Некоторое время они стояли неподвижно, глядя на воду и ожидая, не появится ли он вновь, не окажется ли озеро просто некой преградой, которую он должен преодолеть и выйти на другом берегу, но он больше не появился. Солнце клонилось все ниже и ниже к закату, но почти стемнело, прежде чем они наконец решились возвращаться домой. Гарден не знал, что чувствуют отец с дядей – оба, казалось, были скорее грустны, чем испуганы, и скорее испытывали облегчение, чем печаль, но его самого не оставляло чувство тревоги.

Он сомневался, что этим все кончится.

* * *

После окончания школы Гарден поступил в двухгодичный колледж в Глоуб. До него было два часа дороги от дома, но ему удалось сосредоточить все свои занятия в два дня – во вторник и четверг, так что все оказалось лучше, чем можно было бы предположить. Выбирая факультатив на второй семестр, он решил освоить подводное плавание. Окончил курс он на «хорошо с плюсом», получив «отлично» за работу в бассейне и «хорошо» за индивидуальный спуск на озере Апач.

Этим летом он сообщил отцу, что хочет нырнуть в Волчьем Каньоне.

– В озере? – нахмурившись, переспросил отец.

– Хочу посмотреть, что случилось с дедом.

После исчезновения Джона Хокса все словно старались вообще не вспоминать о нем, не говоря уж о последнем периоде. Роберт с Кэйбом даже не стали разбирать оставшиеся после него вещи, просто выбросили, не глядя, все коробки и отдельные предметы.

Никто из них с тех пор не приближался к озеру.

– Нет, – глухо возразил Роберт.

– Поеду, с тобой или без тебя.

– Нет.

– Я хочу.

– О чем это вы? – поинтересовался Кэйб, входя на кухню и тяжело опускаясь на стул напротив брата.

– Гарден хочет нырнуть с аквалангом в озере. Хочет поискать деда.

– Всем хотелось бы знать, – вздохнул Кэйб. – Признайся, и тебе тоже. Я с тобой, – закончил он, обращаясь к племяннику.

– Кэйб!

– Пора.

– Вода мутная, – не уступал Роберт. – Ты ничего не увидишь.

– Я постараюсь, – облизнул губы Гарден.

Поездку наметили на субботу. У Джима Холмана попросили катер, Гарден привез из колледжа снаряжение. Все нервничали, и хотя предыдущий вечер прошел в разработке плана погружения, в обсуждении всех случайностей и составлении строгого графика пребывания под водой, дорога до озера прошла почти в полном молчании, прерываемом лишь уточнением инструкций.

В десять утра Гарден был готов.

Поскольку ни отец, ни дядя с аквалангом никогда не имели дела, они заставили его спускаться на лине, прикрепленном к лебедке. Если он не будет подавать каждые пять минут установленный сигнал, если не появится из воды за пять минут до окончания лимита воздуха, рассчитанного на час, они просто вытянут его на поверхность.

Мужчины молча ждали на борту катера.

Первый сигнал пришел вовремя.

Так же, как и второй, и третий.

После этого появился сам Гарден. Перевалившись через низкий борт катера, он сдернул с лица маску и начал отплевываться. Он тяжело дышал, лицо было бледным, испуганным.

– Что? – присаживаясь на корточки, спросил Роберт. – Что ты там увидел?

Гарден молча перевел взгляд с отца на дядю и обратно.

– Что случилось? – встревожился и Кэйб.

– Он все еще там, – ответил Гарден, прикрыв глаза. – Все еще ходит.

– Так я и знал, – твердил Сандерсон как литанию. – Так я и знал.

Майлс Хьюрдин не смотрел на своего клиента. Вместо этого он сосредоточил внимание на содержимом папки, раскрытой посередине стола. Фотографии жены Сандерсона, идущей рука об руку с агентом по снабжению из его же фирмы, копии счетов из отеля, оплаченных кредитными карточками, копии ресторанных счетов, список платных телефонных звонков за последние два месяца.

– Так я и знал.

Этот аспект работы всегда вызывал у Майлса отрицательные эмоции. Само по себе расследование вести было интересно, и до тех пор, пока не думалось о последствиях, он получал удовольствие. Он только терпеть не мог видеть боль, которую доставляла клиентам собранная им информация. Отвратительна была даже роль передатчика дурных вестей. Но таков уж был один из парадоксов его профессии – выше всего ценилась та деятельность, которая доставляла самые сокрушительные результаты тем людям, которые его нанимали.

Он бросил беглый взгляд на Сандерсона. Ему всегда казалось, что в такие моменты следовало бы сказать клиенту что-нибудь утешительное, каким-то образом извиниться за факты, которые тому предоставил. Однако вместо этого он продолжал стоять с непроницаемым выражением лица, изображая объективность, которой на самом деле не чувствовал.

Сандерсон поднял глаза, в которых не было и намека на слезы.

– Так я и знал.

Майлс промолчал, смущенно отведя взгляд в сторону.

Когда Сандерсон наконец ушел, он испытал сильное облегчение.

Работа сыщика ничем не походила на ту, что показывают в кинофильмах. Майлс на самом деле и не ожидал этого, просто не знал, что его ждет, когда вознамерился стать частным сыщиком, решив бросить занятия экономикой и записаться на свой первый курс по криминалистике. Он отдавал себе отчет, что времена Филипа Марлоу прошли – очаровательно убогих офисов, сомнительной клиентуры, бесцеремонных женщин, – но еще надеялся застать период Джима Рокфора. Но вместо этого все закончилось службой в обстановке, не сильно отличающейся от той, в которой он оказался бы, продолжив свое экономическое образование.