Шкатулка с неприятностями - Елена Усачева Страница 2

Володины глаза как-то нехорошо сощурились.

– И не надо, – легко согласился он.

От этого спокойного голоса на душе у Аньки стало тревожно. Она попятилась.

Очень хотелось сбежать. Но, чтобы выбраться из этого закутка, нужно было пройти мимо Маркова, который хоть и выглядел тощим и тщедушным, но совершенно не вызывал желания с ним связываться.

Оставалось кладбище. Если перелезть через ограду, то можно на время спрятаться между могилами…

Хрусталева вдохнула в грудь побольше воздуха и решилась. Оттолкнувшись от ограды, она побежала вперед. Володя сделал шаг в сторону – он и не думал задерживать одноклассницу.

«Черт, он все расскажет, – зло думала Анька, шагая к своему дому. – Еще и правда милицию приведет. Коробку отберут. Черт, этого только не хватало! Ничего себе воскресеньице выдалось…»

Мысли о Маркове на время выветрились из Анькиной головы, когда она увидела содержимое коробки. Честно говоря, она ожидала, что под ржавой крышкой действительно обнаружатся золото и алмазы. Ей так и мерещилось бордовое переливание рубинов, игривый зеленый цвет изумрудов, ослепительный блеск бриллиантов. Словом, ей хотелось настоящего клада.

Но никакого золота в коробке не было. А были железные цепочки, позеленевшие от старости колечки и браслеты, сделанные явно не из драгоценных металлов. Если этот клад и имел какую-то ценность, то только для археологов.

Секунду картинка, которую уже нарисовала себе Анька – она стоит в дорогом длинном платье посреди класса, а на ее руках, шее и голове переливаются драгоценности, – еще витала в ее мозгу, а потом с оглушительным грохотом рухнула в бездну.

Анька с сожалением запустила руку в груду украшений. Тот, кто закопал шкатулку, был явно не богат.

Она достала цепочку с железным кругляшком, на котором было выдавлено солнце с глазами, носом и ртом. Такое солнце дошкольники рисуют на своих картинках.

Ну что же, придется наряжаться в то, что есть. Закрепив цепочку на шее, Хрусталева вытащила браслет в виде двух переплетенных змеек. Кольца все на вид были слишком большие. Она выбрала толстое бугристое кольцо с вкраплением какого-то камешка и тоненький перстень, на котором были написаны три буквы – «Т», «С», «И», причем последние две буквы почему-то изображались в зеркальном отображении.

– Тси… – пробормотала Анька, пытаясь понять, что бы это значило. – Такси, псих, Тася…

Стало вырисовываться имя обладательницы шкатулки. Некая Тася сто лет назад собрала все свое добро и закопала около кладбища в надежде, что когда-нибудь сможет воспользоваться своим богатством?

Анька сжала кулачки, чтобы кольца не сваливались с пальцев, и ей в голову пришла неожиданная мысль. А что, если шкатулку закопали рядом с могилой ее обладательницы?

Правильно!

Хрусталева пробежалась туда-сюда по квартире, звеня цепочкой на шее.

В могилу украшения закопать не успели, вот и пристроили рядышком. Хотели, чтобы хозяйка и на том свете пользовалась своими драгоценностями.

Анька хихикнула, подошла к зеркалу и скептически себя осмотрела.

В таком ходить – только позориться. У всех уже есть золотые кольца, а она будет в каких-то железках расхаживать.

Хрусталева подняла руку с перстнем, снова сжала ее в кулак и выставила вперед. В зеркале отразились странные буквы.

И… С… Т…

– Ист…ина…

В ту секунду, когда Анька начала догадываться что к чему, из перстня ударил луч света, отразился от зеркальной поверхности и обрушился Хрусталевой прямо на грудь. От удара ее отбросило к стенке. Потрясение, видимо, было таким сильным, что ей послышались чьи-то голоса, словно включили ненастроенный приемник, который одновременно ловит десять станций.

«Пламя, прядай, клокочи…» – ухнуло многократно отраженное эхо.

Анька попыталась встать, но шею ее вдруг пригнуло к полу. Цепочка, до этого легкая, вдруг оказалась неподъемной, браслет на руке налился свинцовой тяжестью.

«Зелье, прей, котел, урчи…» – разлилось в воздухе, и Анька действительно почувствовала запах догорающего костра и чего-то кислого.

– Кто здесь? – закричала она и испугалась звука собственного голоса.

Старший, младший – да придет

Каждый призрак в свой черед… —

прохохотало несколько скрипучих голосов.

– Мамочка! – всхлипнула Хрусталева, пытаясь сорвать с шеи цепочку.

«Спроси…»

«Задай вопрос…»

«Скажи, чего ты желаешь?..» – из трех разных углов раздались голоса.

И, еще не понимая, что же происходит, Анька зажмурилась и страстно захотела, чтобы противный Вовка никому ничего не сказал… Чтобы этот гад Маркуша молчал до конца дней своих…

Несчастья на Вовку Маркина посыпались неожиданно. Вроде жил себе и жил, никого не трогал, в школу ходил каждый день, двоек особенно не хватал, с отцом ругался умеренно, матери на Восьмое марта ветку мимозы подарил – и тут на тебе!

Сначала на него ополчился географ. Со всеми остальными – вроде ничего, даже улыбается им, а Маркина каждый урок к доске вызывает. На пятый раз Вовка не выдержал.

– Василий Львович, – взмолился он. – Я уже вам отвечал!

– Отвечал? – Географ посмотрел на Маркина поверх очков. – Разве это ответ? – Учитель поманил Вовку пальцем и постучал карандашом по журналу. – Ты посмотри, какая у тебя тут красота!

Маркин глянул в журнал, и рука его непроизвольно потянулась к затылку. Такого он увидеть не ожидал – дружным рядком напротив его фамилии стояли двойки.

– Когда это? – возмутился Вовка и бросил взгляд на свой родной класс, надеясь встретить хотя бы одно сочувствующее лицо. Но одноклассники, с которыми он проучился уже добрых шесть с половиной лет, сопереживать ему не спешили. На их лицах было заметно лишь острое любопытство, больше всего их интересовало – чем дело кончится?

Кончилось оно ничем. Сунув исписанный красными чернилами дневник под мышку, Маркин отправился на свое место.

– Можно свести.

Вовкин приятель Серега Минаев чуть ли не носом водил по странице дневника, изучая новенькую двойку.

– У моего братана есть ручка со специальной пастой. – Серега повертел дневник в руках, видимо, надеясь, что от таких манипуляций двойка сама оттуда вывалится. – Ею один раз провести – вообще никакого следа от двойки не останется.

– А что останется? – с недоверием спросил Вовка.

– Ничего не останется, – заверил приятеля Минаев. – Бери красные чернила и ставь себе хоть шестерку. Пошли к брату!

Надо ли говорить, что результат эксперимента оказался плачевным. С нужной строчки двойка исчезла, но каким-то фантастическим образом она отпечаталась на следующей странице и еще на десяти дальнейших.