Туман и дракон. Книга первая - Екатерина Булей Страница 22

– Леди, не позволите ли позаимствовать вашу программку?

Люси обернулась – и статный брюнет с орлиным носом и завораживающим взглядом разнес девичье сердце вдребезги.

– О, сэр…

– Граф Дракоци к вашим услугам, – поклонился брюнет. На вид ему было лет под сорок. Атлетическая фигура, аристократические черты лица, отличавшегося не менее аристократической бледностью, жгучие темные очи, безукоризненный вечерний костюм… В общем, полный набор для покоренья юных неопытных девиц.

– О, граф, конечно, мне вовсе не жалко для вас… этой программки… – Люси, к своему ужасу, почувствовала, что слова застревают в горле, губы сами собой расползаются в глупенькой восторженной улыбке, и она вот-вот хлопнется в обморок.

Граф с обольстительной и довольной улыбкой, в которой сверкнули ослепительно белые зубы, вновь поклонился и взял из дрожащей лапки Люси программку. Он явно уловил, какое впечатление произвел на юную англичанку – и судя по всему, для него это не было неожиданностью. Дальше завязался светский разговор о таких необыкновенно важных предметах, как погода, природа и мода. Люси хихикала, опускала глазки, с робкой надеждой спрашивала: «Как вы думаете, а послезавтра снова пойдёт дождь?» – лишь бы слушать и слушать этот обволакивающий голос… Короче говоря, мисс Вестенра – англичанка, девятнадцати лет от роду, из хорошей семьи, волосы рыжие, глаза зеленые, характер живой – влюбилась с первого взгляда в иностранного графа из… впрочем, она толком и не запомнила, откуда. Вот имя она запомнила. Остальное было как-то несущественно.

Когда заявился лорд Годалминг с веселым возгласом: «А вот и мороженое!» – Люси непонимающе уставилась на него – какое мороженое? Какой такой лорд? Потом вспомнила, и у нее стало кисло во рту – так блекло смотрелся ее обожатель на фоне графа Дракоци. Годалминг переводил взгляд с Люси на незнакомца и обратно. Потом нахмурился. Однако граф с любезной улыбкой представился и ему и снова завел светскую болтов… то есть беседу, и лоб Годалминга разгладился.

Ну, а потом оказалось, что граф обожает оперу, частенько бывает в Ковент Гардене, и вообще, будет рад вновь увидеться с прелестной мисс Вестенра и ее женихом. Граф даже вручил Люси и Годалмингу визитную карточку, оформленную в черно-красных тонах.

После этого вечера бедная Люси двое суток ходила сама не своя, потеряла аппетит, похудела, отказала от дома лорду Годалмингу, поссорилась вдрызг с Квинси Моррисом (еще одним своим поклонником), начала грубить матушке и орать на служанку, а также часто плакать без причины – короче, впала в любовную тоску. Вечерами она рассматривала карточку графа Дракоци и вздыхала, да так, что камень бы растаял от жалости. В голове вращалась одна-единственная мысль: как бы ей снова пообщаться с предметом страсти нежной? На ум, как назло, ничего толкового не приходило. Неизвестно, чем бы кончились эти страдания, если бы… если бы не случилось нечто необъяснимое и прекрасное. Прекрасное с точки зрения несчастной влюбленной Люси.

Как-то ночью Люси проснулась от странного шороха и стука – словно что-то мягкое и небольшое билось о стекло. Она открыла глаза. Шторы были не задернуты, и на фоне освещенного луной безоблачного ночного неба Люси увидела огромную летучую мышь, явно желающую попасть в ее комнату. Летучих мышей Люси не очень любила, поэтому решила, что лучше ее прогнать – а то ведь спать не даст. Она встала, нашарила мухобойку с бамбуковой ручкой, открыла окно и принялась размахивать мухобойкой с возгласами: «Кыш! Пошла отсюда!» Но мышь, вместо того, чтобы улететь, бросилась прямо на Люси. Та завизжала, хлопнувшись на персидский ковер мяг… то есть, тем местом, которое истинная леди не должна даже именовать. И вдруг…. Перед ней предстал граф Дракоци собственной персоной. Люси застыла.

– Д-д-добрый вечер, – только и смогла произнести она.

Граф не ответил. Глаза его пылали, как раскаленные угли. Он схватил Люси в охапку и сжал в объятиях. И тут мисс Вестенра проняло: ей стало абсолютно напле… то есть безразлично, что граф, оказывается, имеет странную и малообъяснимую привычку превращаться в летучую мышь и влетать к девушкам в спальни, предварительно не договорившись о визите; что глаза у него горят красным, а из-под верхней губы высовываются кончики зубов, точнее, клыков. Наконец-то она очутилась в объятиях своего обожаемого Дракоци! Люси издала почти кошачий стон и, повиснув у графа на шее, впилась ему в губы. Глаза Дракоци выкатились из орбит от удивления. Люси тем временем потихоньку тащила иностранца к кровати, прижавшись к нему так плотно, что в её объятиях гасли его содрогания – конвульсии полыхающей страсти… А чем же ещё, по-вашему, могли быть эти движения? Ведь не попытками вырваться, в конце концов?

– Я вас люблю! – задыхаясь, промурлыкала Люси, на секунду оторвавшись от желанных уст графа со звуком, похожим на звук пробки, вытаскиваемой из бутылки. И, не дав ему опомниться, снова присосалась. Через секунду мисс обрушила графа на свою девичью постельку, и… Что было далее, мы описывать не будем – скажем только, что здоровая и страстная натура мисс Вестенра наконец-то прорвала плотину безукоризненного викторианского воспитания. А её возлюбленный, поначалу пытавшийся как-то сдержать Люси, вскоре прекратил борения и отдался воле волн.

Утром Люси проснулась уставшая, как три служанки, но довольная. Сладко потянувшись, улыбнулась своим мыслям – надо же, неужели такое бывает? Неужели она провела ночь с графом Дракоци? Постойте-ка…. А как он вообще оказался в спальне? Красные глаза… летучая мышь… «Нет, я, наверное, схожу потихоньку с ума. Нельзя так влюбляться!» – подумала Люси. Встав и набросив пеньюар, она подошла к зеркалу. Господи! На шее красовались две отметины, две аккуратные дырочки. Но… подобная мелочь уже не могла ни на что повлиять. Да, граф оказался вампиром. Ну и ладно. Среди людей встречаются такие проходимцы и негодяи, что ни один вампир не сравнится.

Итак, Люси примеряла сорочку, предвкушая, как предстанет перед графом в новом шикарном белье…. Какой он все-таки душка, ее граф! Девушка ужасно соскучилась. Как было бы чудесно, если бы граф проводил с ней не только ночи, но и дни, и вообще…взял бы и женился на ней. А почему нет? Она красива, богата; он – тоже. Люси вздохнула, поправила бретельку. Что, если любимый днем не спит (он, правда, утверждал, что вампиры, как правило, ведут себя именно так), а… проводит время с другими женщинами? От этой мысли сделалось дурно, в горле появился комок. Нет, долой ревность! Граф любит ее одну, она точно знает.

Люси приложила к шее золотую цепочку; потом передумала и вернула драгоценность в резную шкатулку. Между тем солнце зашло. Люси зажгла свечу и мечтательно воззрилась на темный прямоугольник окна. Потом на всякий случай подошла и приоткрыла его. В комнате тут же стало прохладно, и девушка накинула на плечи индийскую шаль.

Вскоре появившиеся из ниоткуда молочные щупальца тумана медленно поползли через окно, проникая в комнату. Люси просияла – это точно граф! Через минуту она уже повисла на шее у своего прекрасного кавалера…

Какая прекрасная еда! Нет, решительно, граф Дракула готов был признать, что никогда ещё (за последние шестьдесят лет) свежая кровь не поступала к нему в такой очаровательной упаковке. Временами, правда, рыжая англичанка казалась немного слишком дерзкой… пожалуй, чересчур эксцентричной… но это-то и придавало её горячему содержимому особый пряный вкус. От обмена поцелуями и обычного сеанса девичьего воркования на тему «ах-мой-любимый-я так-ждала» внутри заранее сделалось тепло; вампир с трудом удерживался, чтобы не заурчать, как кот при виде миски с колбасой. Вдруг Люси отстранилась и пристально посмотрела на него.