Боги Бал-Сагота - Роберт Говард Страница 22

– Вот королевство, за которое стоит бороться! – воскликнула Брюнхильда с дрожью в голосе. – А теперь скорее, надо собрать плот из сухого дерева. Без него мы и секунды не выживем в этих заполоненных акулами водах.

В это мгновение из высокой травы на том берегу выскочил обнаженный человек с коричневой кожей, который несколько мгновений смотрел на них, разинув рот. Когда Этельстан окликнул его и поднял повыше голову Грот-голки, неизвестный испуганно вскрикнул и газелью бросился прочь.

– Раб, которого Готан оставил следить, чтобы я не пыталась переплыть лагуну, – пояснила Брюнхильда со злобным удовлетворением в голосе. – Пусть бежит в город и все расскажет. Но следует поторопиться, чтобы пересечь лагуну прежде, чем Готан сможет попасть на берег и помешать нам.

Турлох и Этельстан уже занялись делом. Они отыскали несколько упавших деревьев, которые очистили от коры и связали вместе длинными лианами. Вскоре они составили грубый и неуклюжий плот, который, тем не менее, был способен переправить их через лагуну. Брюнхильда вздохнула с нескрываемым облегчением, когда они ступили на другой берег.

– Мы отправимся прямо в город, – сказала она. – Раб уже всех предупредил, так что они будут следить за нами со стен. Нам остается лишь действовать напрямик. Во имя молота Тора, хотела бы я поглядеть, каким стало лицо Готана, когда ему доложили, что Брюнхильда возвращается с двумя незнакомыми воинами и головой существа, которому была отдана в жертву.

– Почему ты не убила Готана, пока была у власти? – спросил Этельстан.

Женщина покачала головой, и в ее взоре появилось нечто сродни страху:

– Легко сказать и непросто сделать. Половина горожан ненавидит Готана, половина любит, и все до единого – боятся. Самые старые жители говорят, что он был стариком еще в дни их детства. Люди верят, что он бог, а не жрец, и я сама видела, как он совершал ужасающие и загадочные деяния за пределами способностей простых смертных. Нет, даже когда я была всего лишь марионеткой в его руках, мне довелось видеть самые простые из доступных ему загадок, но это было зрелище, от которого кровь застывала в моих жилах. Я видела странные тени, скользящие по стенам в полуночной тьме, и, на ощупь отыскивая в ночи путь среди черных подземных коридоров, слышала противоестественные звуки и ощущала присутствие отвратительных созданий. А однажды я слышала чудовищное мычание безымянной Твари, которую Готан заключил глубоко под холмом, на котором стоит Бал-Сагот, – Брюнхильда содрогнулась. – В Бал-Саготе множество богов, но величайший из них – Гол-горот, бог тьмы, вечно восседающий в Храме Теней. Свергнув Готана, я запретила поклоняться Гол-гороту и повелела жрецам возносить почести только одной истинной богине, дочери моря А-але. Мне. По моему приказу сильные мужчины взяли тяжелые молоты, чтобы разбить изображение Гол-горота, но от их ударов лишь раскололись орудия, а их самих одолели загадочные болезни. Гол-горот же остался неразрушимым, и на его статуе не осталось ни царапины. Тогда я сдалась и приказала закрыть двери Храма Теней, которые открылись лишь после того, как меня свергли, и Готан, до того скрывавшийся в потайных уголках города, вновь вернулся к власти. И тогда владычество Гол-горота возвратилось во всем своем ужасе, изображения А-алы в Храме Моря были опрокинуты, а мои жрецы погибли на окровавленных алтарях черного бога. Но мы еще посмотрим, кому достанется властвовать!

– Воистину, ты настоящая валькирия, – пробормотал Этельстан. – Но трое против целого народа – это неравный бой, особенно против такого народа, где все наверняка какие-нибудь ведьмы и колдуны.

– Ха! – воскликнула Брюнхильда с презрением. – Среди них действительно множество колдунов, но, хотя люди эти и не похожи на нас, все они в той же мере дураки, как любой другой народ. Когда Готан вел меня по улицам пленницей, они плевали в меня. Вот увидите: поняв, что ко мне вновь возвращается удача, они так же обратятся против Ска, нового короля, которого посадил над ними Готан. Но мы приближаемся к воротам города… Ведите себя уверенно, но будьте настороже!

Они поднялись по длинным пологим склонам и оказались недалеко от стен, вздымавшихся на невероятную высоту. «Не иначе как языческие боги построили этот город», – подумал Турлох. Стены, судя по всему, были сложены из мрамора, а резные зубцы и изящные смотровые башни затмевали своими размерами воспоминания о Риме, Дамаске и Византии. Широкая белая дорога вилась с нижнего уровня к плато перед воротами, и стоило им подняться по ней, как трое путешественников почувствовали на себе взгляды сотен глаз, уставившихся на них с пристальным вниманием. На стенах не было видно ни одной живой души, как будто в городе никто не жил, но ощущение вперившихся в них взоров не пропадало.

Наконец они остановились перед громадными воротами, которые, к изумлению воинов, оказались выкованы из чеканного серебра.

– Да на это можно выкупить императора! – пробормотал Этельстан с горящими глазами. – Кровь Тора, если бы только у нас была хорошая команда да корабль, чтобы все это увезти!

– Ударьте в ворота и тут же отступите, чтобы на вас ничего не сбросили, – велела Брюнхильда, и тут же грохот топора Турлоха по металлу ворот разнесся эхом над дремлющими холмами.

Троица отступила на несколько шагов, и внезапно гигантские створки распахнулись внутрь, открыв их взорам собравшуюся толпу. Перед взорами двух белых воинов предстала варварская процессия во всем своем великолепии. В воротах стояла группа высоких сухощавых мужчин с коричневой кожей, одетых только в набедренные повязки, тонкая выделка которых резко контрастировала с общей наготой. Над головами их раскачивались многоцветные султаны, а на руках и ногах блестели украшенные драгоценностями золотые и серебряные браслеты. Доспехов эти воины не носили, но каждый держал в левой руке легкий щит из твердого отполированного дерева, отделанного серебром. Их оружием были копья с узкими лезвиями, легкие топорики и тонкие кинжалы – всё из отличной стали. По всей видимости, в бою эти воины более полагались на скорость и сноровку, нежели на грубую силу.

Впереди всех стояли трое мужчин, мгновенно приковывавших к себе внимание. Первый – поджарый воин с ястребиными чертами лица, почти такой же высокий, как Этельстан. С шеи его свисал загадочный нефритовый символ на золотой цепи. Другой – совсем еще молодой человек с недобрым взглядом, с плеч которого спускалась невероятно пестрая мантия из перьев попугая. Третий не выделялся ничем, кроме необычайного взгляда. Он не носил ни мантии, ни оружия, и единственным его одеянием была простая набедренная повязка. Он был невероятно высок, худ и очень стар. Лицо его, единственного из всех, украшала борода, такая же белая, как волосы, падавшие ему на плечи, а глаза горели, как будто отражая свет потаенного пламени. Турлох тут же понял, что это и есть Готан, жрец Темного бога. От старца исходило ощущение древности и загадочности. Его глаза походили на окна какого-то древнего храма, внутри которого призраками проплывали ужасающие темные мысли. Турлох почувствовал, что Готан слишком глубоко погрузился в запретные тайны, чтобы в полной мере сохранить человечность. Он переступил порог, отрезавший его от мечтаний, стремлений и чувств обычных смертных. Посмотрев в эти немигающие глаза, Турлох ощутил, как по коже у него побежали мурашки, как будто он встретился со взглядом гигантского змея.