Отходная молитва - Дэвид Боукер Страница 25

Шила Дайе повернулась к Стюарту:

— Правильно, Стюарт?

Молодой человек согласно кивнул.

Принесенные полицейскими фотографии по-прежнему лежали на столе. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Линн пододвинула их поближе к Стюарту.

— А вы? Вы видели когда-нибудь раньше этих людей?

— Едва ли они похожи на наших знакомых, — вмешалась Дайе.

— Пусть сам скажет. Ну что, Стюарт?

Юноша, явно польщенный тем, что интересуются его личным мнением, принялся разглядывать фотоснимки.

— Не… нет… впрочем, постойте. Вот этого я где-то видел. Да, да, я знаю этого парня.

С этими словами Стюарт указал на фотографию Тайрмена.

— Шила, посмотри. Разве ты не узнаешь его?

— Нет, — ответила Дайе, поджав губы.

— Да ты же знаешь его! Должна знать. — Хотя нога хозяйки предостерегающе нажала на его ногу, юноша продолжил: — Разве он не был на твоем дне рождения?

— Вряд ли.

Стюарт с опозданием заметил напряженное выражение ее лица и смущенно посмотрел на Линн Сэвидж. Та тепло улыбнулась в ответ.

Первым заговорил Лаверн:

— Ну так что, Шила? Стюарт прав?

— Откуда мне знать? На вечеринке присутствовало человек двести.

— Когда это было? — задала вопрос Линн.

— Третьего ноября.

— Она — Скорпион по знаку Зодиака, — глуповато усмехнувшись, пояснил Стюарт.

— Вы ведете регистрационную книгу пациентов? — спросил Лаверн.

— Что, если и веду? — снова ответила вопросом на вопрос Шила Дайе и с видимой злостью раздавила сигарету в пепельнице.

— Боюсь, нам придется посмотреть эту книгу, — вкрадчивым голосом сказала Линн. — Человек, которого мы ищем и который, по мнению Стюарта, бывал в вашем доме, вполне может оказаться убийцей.

— Нет, это невозможно. Список моих пациентов строго конфиденциален.

— Видите ли, Шила, — с еле заметной усмешкой произнес Лаверн, — дело обстоит так: или вы сейчас добровольно показываете вашу регистрационную книгу, или мы возвращаемся с ордером на обыск и переворачиваем в вашем милом домике все вверх дном. Так что решайте. Все зависит только от вас.

Вместо ответа Дайе молча смерила Лаверна враждебным взглядом.

— Ух ты, — прокомментировал Стюарт. — Круто.

* * *

С шарфом, закрывавшим нижнюю половину лица, и в шерстяной вязаной шапочке, натянутой на самые уши, Дерек Тайрмен брел по рыночной площади. Пошел дождь — сначала слабый и мелкий, затем хлынул настоящий ливень. Дерек сильно вымок, но не сделал ни единой попытки скрыться от дождя. Ему очень хотелось вымокнуть до нитки. Дерек весь дрожал от холода и долгого недосыпа и чувствовал, что воспаление легких ему обеспечено. Отчаянно болели уши, сильно першило в горле, отваливались от усталости ноги. Голова была пустая и гулкая, как барабан. Дерек давно перебрал весь свой крошечный круг знакомых. Ему больше никто не поможет. Вот уже три ночи он спал в предназначенном к сносу доме на Хьюорт-плейс, а сегодня один из таких же, как он, бездомных показал ему газету с его собственной фотографией на первой странице и потребовал, чтобы Дерек убирался прочь. Похоже, даже у бродяг имеются свои понятия о морали.

Тот самый газетный заголовок вопрошал: "Не этот ли человек — Йоркское чудовище?" На самом же деле Дерек Тайрмен был похож скорее на страждущего ангела, чем на злобного монстра. Ему пришлось бросить свою возлюбленную, оставить ее умирать, охваченную унизительным страхом, а теперь вот его обвиняют в никчемности. Однако никчемность — это то состояние, в котором он обречен находиться еще очень и очень долго. Тем не менее, несмотря ни на что, Дерек Тайрмен хотел жить.

После недели скитаний он совсем отощал. Денег оставалось совсем чуть-чуть. На депозитном счету лежало несколько сотен фунтов, но этого хватит явно ненадолго. Скоро его начнут терзать голод, усталость, боль в сердце и постоянная тревога.

Дождь утих, и из-за туч робко выглянуло солнце. Дерек все так же бесцельно брел по улице среди толпы — люди спешили воспользоваться рождественскими скидками в магазинах. Он уже давно заметил, что чем грязнее и неряшливее становишься, тем более незаметным делаешься для окружающих. Вот что значит отсутствие какого-либо общественного статуса. Никто тебя не признает.

Это состояние призрачного небытия казалось едва ли не чудом.

Возможно, именно поэтому полицейские в последние несколько дней безразлично проходили мимо него. Они будто не замечали опустившегося бродяги. Дерек усмехнулся про себя, представляя, как скажет им при аресте: "Если бы вы не были такими бестолковыми, то поймали бы меня еще неделю назад".

Дерек не заметил, как произнес эти слова вслух. Два толстяка, хрустевшие жареной картошкой, оглянулись на него, а потом крикнули вслед что-то оскорбительное.

Отметив свое лихорадочное состояние, Дерек стал замечать какую-то значимость в каждом случайном событии. Весь его путь был усеян предзнаменованиями. Сегодня утром смеющийся младенец в детской коляске возле церкви Всех Святых попытался прикоснуться к нему. Дерек с благодарностью истолковал это как знак того, что он свободен от тени зла. Ведь дети и животные крайне чувствительны ко всему нечестивому.

Бредя по запруженной людскими толпами Дэви-гейт, он ощущал, что получает от человеческих тел некое успокоение. Подобное успокоение вызывается тем, как объясняла Шила Дайе, что окружающие любят нас, даже сами того не зная. И еще один знак Небес — он услышал, как какая-то женщина сказала своей соседке: "Он оставил ее, но она все еще его видит".

На глаза навернулись слезы. Эти слова как будто ему предназначены. Хотя он и оставил Анджали, она не оставила его.

— Я оставил ее. Но она все еще видит меня.

Возле "Чайной Бетти" он чуть не столкнулся с одетым в форму констеблем. В пустом животе Тайрмена зашевелился животный страх. Но полицейский был слишком юн. Этот молодой розовощекий человек дисциплинированно позировал четырем веселым американкам, которые по очереди фотографировались с живописным британским бобби.

Полицейский, купающийся во внимании молодых жизнерадостных женщин, не заметил прошедшего мимо небритого, неумытого оборванца с безумными глазами.

Вскоре Дерек Тайрмен оказался возле музея, однако не успел он пройти через чугунные ворота, как откуда-то сзади раздался незнакомый голос:

— Послушайте!.. Эй, послушайте!

Дерека вновь охватила паника. Ему пришлось обернуться и посмотреть на говорившего. Это оказался пухлый, безобидный с виду человек средних лет. Круглое мальчишеское лицо, каштановые волосы, аккуратно расчесанные на пробор в манере конца пятидесятых, румяные щеки, маленькие разочарованные глазки. Одет он был в темно-синий блейзер, какой люди его поколения обязательно назвали бы шикарным, а из V-образного выреза джемпера виднелся сине-белый галстук в тон. Не будь блейзер застегнут, Тайрмен наверняка разглядел бы на джемпере какую-нибудь спортивную эмблему.