Сатанель. Источник зла - Хуан Марторель Страница 25

К ней в кабинет вошла Сюзанна. Ее лицо было мертвенно-бледным, а руки дрожали. Она прислонилась к двери, как будто нуждалась в ее поддержке, и молчала. Наконец она проговорила:

— Николь, приехала полиция. Они в комнате рядом с кабинетом директора. Дело в том, что… — Николь показалось, что подруга, упорно глядя в пол, собирается с силами, чтобы продолжить. — Доктор Мартин умер. Говорят, что было совершено преступление.

Она сказала «преступление», избегая слова «убийство», хотя вскоре стало ясно, что единственным очевидным мотивом было именно лишение жизни старшего хранителя отдела египтологии музея Лувр. Два инспектора полиции опросили всех сотрудников отдела, делая упор на отношениях, существовавших между ними и погибшим месье Мартином. Их также интересовали его привычки и частная жизнь. Когда подошла очередь Николь, она не стала скрывать, что накануне между нею и умершим возник конфликт рабочего характера и что их отношения трудно назвать сердечными. Как только полицейские покинули музей, все принялись обсуждать происшедшее. Вот тут и выяснилось, что никто практически ничего не знал о месье Мартине, кроме того, что касалось работы. Его частная жизнь для коллег представляла настоящую загадку.

Вечером из новостей Николь узнала, что полиция не исключает версии, что преступление совершено на почве страсти. Она с изумлением услышала, что Рене Мартин был хорошо известен среди гомосексуалистов Парижа. Эти новости ее очень опечалили. Несмотря на отсутствие взаимопонимания с человеком, еще вчера бывшим ее непосредственным начальником, Николь совершенно искренне оплакивала его смерть.

Весь следующий день она посвятила переезду и с раннего утра была на ногах. Но только сейчас, в одиночестве перед телевизором, она мысленно вернулась к этим трагическим событиям.

Чуть позже отдохнувшая и набравшаяся сил Татьяна Барбье показала ей комнаты, которые Николь не успела осмотреть во время своего первого визита. На первом этаже, кроме уже хорошо знакомой ей гостиной, находилась столовая, библиотека и небольшая ванная комната, а также кухня и примыкающая к ней комнатушка, предназначенная для прислуги. По той же лестнице, которая вела на второй этаж, можно было спуститься вниз к котельной и в подвал. Николь обратила внимание, что дверь подвала закрыта на замок, но Татьяна Барбье открывать его не стала.

— Туда я сложила всякое старье, — пояснила она. — Книги и вещи из квартиры сына. О котельной можешь не беспокоиться, — она улыбнулась и показала на вторую дверь. — Котлами занимается садовник.

На втором этаже, кроме квартиры Николь, находилась спальня хозяйки дома и спальня для гостей. В каждой комнате была своя ванная, а в просторной спальне Татьяны Барбье была оборудована и гардеробная, в которой висело на удивление мало вещей.

— Пусть тебя не удивляет, что у меня так мало одежды, дочка. Большая часть моих вещей уже на пути в Канаду, — пояснила Татьяна. — Я собираюсь путешествовать налегке.

Несмотря на предложенные ей объяснения, Николь не покидало ощущение, что в этом доме есть строго необходимый минимум вещей, без всяких излишеств. Ее не переставало удивлять и то, что все вещи аккуратно расставлены по местам, как на выставочном стенде в мебельном магазине. И все же на всем лежала печать скромного очарования, еле слышно шептавшего ей об ушедших временах и эпохах, а возможно, и других странах. Ее же квартира казалась перегруженной вещами, хотя Николь привезла сюда лишь несколько предметов мебели, книги и свой скромный гардероб.

В этот вечер она легла спать довольно рано. Девушка очень устала и с наслаждением нырнула в постель. Кровать досталась ей от семейной пары, а значит, была довольно просторной. Когда она увидела ее впервые, то сразу задалась вопросом, как будет себя в ней чувствовать? Оказалось, очень даже неплохо. Теперь она даже удивлялась посетившим ее тогда сомнениям.

Она лежала в постели, наслаждаясь новыми ощущениями. Подушку Николь привезла с собой, а матрас был достаточно удобным. Внушительные размеры кровати отнюдь не смущали, а скорее даже радовали девушку. Окно было открыто, и она отметила еще одно существенное отличие — царящую вокруг тишину. Это напомнило ей детство и ночи, которые она провела на ферме родителей, оставаясь там. Так, с улыбкой она и уснула.

Наутро она с удивлением отметила, что проспала почти десять часов, ни разу не проснувшись. Но все же ее не оставляло ощущение легкой тревоги, а перед глазами то и дело всплывал образ мертвого Рене Мартина. Ей почему-то казалось, что именно это видение преследовало ее всю ночь. Во сне она видела распростертое на полу тело своего бывшего шефа, а в его глазах навеки застыл немой вопрос.

Весь день Николь пыталась отделаться от этих видений, но они возвращались с маниакальной настойчивостью. К счастью, каждое видение длилось лишь долю секунды, но ей удалось разглядеть пол, на котором лежало тело, голубую рубашку погибшего, а также его волосы с проседью, которые стояли дыбом, словно кто-то его за них тянул. Но больше всего пугал его пристальный взгляд. Его застывшие глаза смотрели на Николь в упор, хотя ничего не видели… Они таили в себе загадку смерти человека по имени Рене Мартин.

Ближе к полудню Николь отправилась в гости к родителям. Она часто приезжала на ферму по воскресеньям. Сегодня ей не терпелось рассказать им о своем новом доме. Мама слушала внимательно, но на самом деле интересовало ее не это. Николь опять пришлось рассказывать о том, о чем хотелось забыть.

— Тут все ясно, дочка, — мама поудобней устроилась в кресле с довольным видом человека, в очередной раз доказавшего свою правоту. — Из того, что ты нам рассказывала, становится ясно, что у этого человека было много врагов. Я не хочу сказать, что он заслуживал смерти. О Господи, я этого никому не желаю, — она замахала руками. — Я хочу сказать, что так жить, как жил он, нельзя. Нельзя обижать и оскорблять людей. Но ты расскажи нам, — она немного подалась вперед, — что тебе сказали полицейские.

К вечеру девушка вернулась в Сен-Жермен. Ее грела мысль о том, что сейчас она войдет в свой новый дом. Повернув на свою улицу и издалека увидев его красную крышу, она почувствовала прилив бодрости. Вечерело, обращенные в ее сторону окна второго этажа отражали заходящее солнце. Весь дом был окутан золотистым свечением, отчего окна походили на горящие глаза отдыхающего великана. Это так поразило Николь, что она остановилась, чтобы насладиться зрелищем. Но это длилось лишь несколько секунд. Солнце продолжило свой путь за горизонт, и стекла теперь не отражали его лучи, хотя дом по-прежнему был залит янтарным светом. Великан закрыл глаза.

Еще утром Николь пригласила мадам Барбье на ужин в маленький ресторанчик неподалеку от дома, который по воскресеньям работал допоздна. Она обнаружила его накануне вечером, когда отправилась на прогулку по окрестностям. Николь хотела устроить своеобразный прощальный ужин, ведь уже во вторник Татьяне предстоял отъезд в Канаду.

Хозяйка ожидала ее в своем старинном кресле, слушая граммофон. Она не зажигала свет, и Николь вначале с трудом различила в сгустившихся сумерках ее миниатюрную фигурку. Мадам Барбье сидела, сложив на коленях руки, и улыбалась, отчего ее зубы блестели даже в темноте. Мелодия была незнакома Николь, но она не сомневалась, что, как и все в этом доме, это дань прошлому.