Бессмертные - Клаудия Грэй Страница 26

— Может, вы оставите эту ерунду с «господином» —сколько, по-вашему, мне лет?

— Может быть, и тысяча. Но никаких шуток. Это всевсерьез. Если хотите, я могу помочь вам встать на дорогу к спасению, простозадав девять прямых вопросов. Все, что вам понадобится, это отвечать, причемчестно.

Наконец наши глаза встретились.

Я думала… что бы я там ни думала, все мои мысли ухнули вогромную золотую пустоту. Но голос, к моему облегчению, прорезался снова, и несиплый и писклявый, а сухой, как пережаренный тост. Это был мой самый деловойтон, и именно им я и задала эти девять вопросов.

— Первый вопрос: вы отражаетесь в зеркалах или другихотражающих поверхностях?

— Я больше в них не смотрю, но, очевидно, нет. Янежить. Моей души — или чего там еще — больше нет. Так что никаких отражений.Той ночью, когда я это понял, я выбросил все зеркала. И научился бриться наощупь. У меня неплохо получается: вероятно, эта ловкость — тоже часть моихновых способностей. Такая же, как умение словно исчезать даже на пустомтротуаре… Что-то в этом роде.

— Ладно. Второй вопрос. Выходите ли вы на улицу днем?

— Вы смеетесь надо мной. О чем вы вообще думаете? Ячто, похож на обгорелый остов? Да, однажды я допустил ошибку. Прошлой зимой. Яоставался на ярком дневном свету ровно полчаса. Весь покрылся волдырями, дажепод одеждой. Мне пришлось прятаться три ночи. Моя кожа местами просто облезлаклочьями. Нет. Я не выхожу на улицу при свете солнца. Закат — вот заря длятаких, как я.

— Вопрос третий: сколько вам лет?

— Этой осенью исполнится двадцать два. По сути, набудущей неделе. Полагаю, я буду жить вечно, но началось это у меня примерношестнадцать месяцев назад.

— Вопрос четвертый…

— Погодите минутку…

— Вопрос четвертый…

Я подождала, но он не стал перебивать меня снова. Толькосмотрел этими скорбными темными глазами.

— Вы добываете и пьете человеческую кровь? Насыщаетесьею?

— Да. Вы уже знаете, поскольку именно этому только чтопомешали — добыть и выпить кровь, чтобы насытиться ею.

— Вопрос пятый…

Он вздохнул — ничего более.

— Вы едите или пьете что-либо кроме этого?

— Нет. О, вода годится — или бокал вина. Даже пиво илилимонад. Похоже, жидкости вполне усваиваются. Больше ни на что я неотваживаюсь.

— Так что ваша последняя настоящая трапеза происходила…

— Шестнадцать месяцев назад. И меня сразу же вырвало.

— Значит, кровь — ваше единственное пропитание. Чтоподводит нас к шестому вопросу: как часто вы это делаете?

— Раз в неделю — это в среднем. Я могу продержаться безкрови месяц, если придется, но когда я воздерживаюсь — я только о ней испособен думать.

— Похоже на развлечения с так называемымирекреационными наркотиками?

— Понятия не имею, — холодно отрезал он. —Никогда их не пробовал.

— Прекрасно. Вопрос седьмой: вы меняете облик? Я имею ввиду, способны ли вы казаться чем-то иным, скажем, животным или даженеодушевленным предметом?

— Да, — ответил он почти смущенно, как если быхвастался, сам того не желая. — Главным образом я принимаю облик волка. Нооднажды я… я вроде как превратился в телефонную будку.

Я расхохоталась — ничего не могла поделать.

— А кто-нибудь пытался… зайти внутрь и позвонить?

Он усмехнулся. О, усмешка у него тоже оказалась красивой.

— Да. Но ему не удалось открыть дверь.

— Вопрос восьмой: доводилось вам когда-нибудь убивать,Ангел? — Я вернула нас в суровую реальность.

— Боже мой, нет. Нет. Я не… я осторожен. Достаточноплохо уже быть… тем, чем я являюсь. Я не хочу становиться еще и убийцей.

Точно не знаю, когда именно я встала со скамейки, но теперьмы уже оба стояли.

— Тогда вопрос девятый, — сообщила я. — Ипоследний. Как вы узнали, что стали вампиром?

— Как я?.. Послушайте, я и прежде подозревал, что мы,то есть вся моя семья, предрасположены к этому генетически. Я думаю, что делоименно в генах. Как в некоторых семьях по наследству передаются рыжие волосыили какая-нибудь особенная аллергия… Я знаю, как это обычно бывает в книгах ифильмах. Кто-нибудь делает это с тобой, пьет твою кровь и превращает тебя ввампира, в себе подобного. Ничего такого не было. Я говорил, моя тетя… ядогадался, что она… она была вампиром. Просто со стороны казалось, что она сумасшедшая.И любая ее странность списывалась на это: боязнь солнечного света, отказ отеды, все такое. К тому времени, как я все это связал, она уже была два года какмертва. И она оставила мне наследство, как будто знала, что я окажусь таким же.И вот я все это сопоставил, но поначалу не поверил. Я говорил, я хочу — то естьхотел стать писателем. Поэтому я начал писать об этом, о моей жизни, какой онабыла бы, окажись я вампиром. Я пытался в этом разобраться.

Затем на какой-то вечеринке в Манхэттене я встретил девушку.В одном журнале она прочла мой довольно мрачный рассказ и захотела разыгратьего со мной по ролям. Я испугался, но когда я испуган — мне просто приходитсясделать то, чего я боюсь, чтобы доказать самому себе, что я это могу. И мы этосделали. Я не причинил ей вреда. Мне важно, чтобы вы это поняли. Онанаслаждалась каждой минутой, и потом мне было действительно непросто избавитьсяот нее. Но для меня что-то переменилось. Когда я выпил крови, я какбудто… — он помедлил, рассматривая озеро и луну, — как будто нашелчто-то в себе самом, встретился с тем, кто я есть в действительности. И яоказался вовсе не тем, кем всегда себя считал. Оказался кем-то не так чтобылучше прежнего, но более уместным в этой жизни. Я вышел из квартиры, и все это:улица, город — казалось живым, и я чувствовал себя живым, как никогда прежде дотой поры. Вы понимаете? Я не могу этого объяснить. Я умею писать слова,использовать их, заставлять их работать. Но в этом случае я не могу подобратьслов. Как будто я вышел наружу — не из комнаты, а из темной пещеры. Весь моймир был лишь пещерой — но теперь зажегся свет, и истинный мир окружал меняснаружи и был внутри меня. И это теперь навсегда.

Итак, я ответил на все ваши вопросы, и теперь, полагаю, вашзамечательный отец и его люди прибудут и прикончат меня. Верно, Лел? Вот толькоэто имя на карточке все же ложное. Лишь это меня озадачивает. Не должно ли тамстоять Энтони Ван Хельсинг?

Я покачала головой.

— О нет, определенно не должно. Там, на карточке, нашафамилия. И моя тоже.

Он смотрел на меня с недоумением, и в облике его сквозилипечаль и готовность встретить некую ужасную и кровавую вампирскую смерть — онуже будто видел все эти заостренные колья, селян с пылающими факелами,намеренных сжечь его заживо.