Пламенеющий Ангел - Терри Брукс Страница 27

Она кивнула.

— Уже ищут. Один из них, по крайней мере. Финдо Гаск, проповедник справедливости.

— Будут и другое. Если я останусь, нам грозит опасность.

— Без сом — как любит говорить Роберт.

Он не знал, кто такой Роберт, но до него дошло.

— Так, может быть, мне стоит завтра уехать?

— Может быть. А может, твой приезд сюда был правильным. Поживем — увидим. — Она протянула ему стакан из-под сока. — Давай договоримся, Джон. Я не прошу тебя уезжать. Прошлой ночью мы пересекли рубеж.

Он закончил вытирать стаканы, поставил их на полотенце на стойку.

— Это многое означает. Не помню, когда я чувствовал себя таким усталым.

Она улыбнулась.

— Забавно, но я была уверена, что нынче на Рождество останусь совсем одна. А теперь у меня полон дом народу. Как все изменилось!

— В жизни такое часто случается, — скупо улыбнулся он. — Это не дает нам расслабляться.

Они как раз закончили с посудой, когда в дверь постучали. Нест обменялась взглядами с Россом и пошла к двери открывать. Он остался в кухне еще несколько минут, прислушиваясь к разговору, потом подошел к окну и выглянул на улицу.

Там стояла машина шерифа округа.

Беннетт Скотт вышла со двора дома Фримарков и направилась в Синиссипи-парк, опустив голову, щурясь от яркого солнца. Иней покрывал сухую траву, которая похрустывала под ногами. Беннетт смотрела, как Харпер бежит вприпрыжку перед ней, тихо напевая себе под нос, потерявшись в собственном детском мире, куда взрослым вход воспрещен. Она вспомнила себя в детстве, которое было не так уж давно, чтобы стереться в памяти. Она частенько скрывалась в этом мире, ища в нем убежища от Мамаши и неприятностей реальной жизни. Наверное, и Харпер делает то же самое. От этой мысли на глазах у нее выступили слезы.

— Мамочка, птичики! — воскликнула девчушка, указывая на пару темных теней, вспорхнувших между деревьев.

— Малиновки, — подсказала Беннетт, улыбнувшись дочери.

— Ма'иновки, — повторила Харпер и начала быстро оборачиваться, пытаясь поймать собственную тень.

Беннетт откинула назад волосы и подставила лицо солнцу. Пожалуй, здесь все-таки лучше, подумалось ей. Лучше, чем на улицах, где она привыкла проводить время. Лучше, чем в приютах, где ей приходилось одной рукой прижимать к себе Харпер, а в другой — прятать пружинный нож. И даже чем в реабилитационном центре. Там она всегда ощущала себя беспомощной и используемой, а, кроме того, даже пройдя сквозь очищение и восстановление, Беннетт продолжала ощущать страстное желание уколоться. Она пыталась защитить Харпер, но по-настоящему все дело в ней самой. А если девочку заберут у нее, она ничего не сможет поделать. Такого ей не вынести.

Но это уже случалось несколько раз, иначе ей было просто не выжить. Теперь эти страшные дела уже позади, но Беннетт даже подумать не могла о том, что подобное может случиться снова. Правда, ей приходилось оставлять малышку в таких местах и с такими людьми, каким не стоит и собаку доверять, и чудо, что все закончилось нормально. Возвращение в Хоупуэлл, к Нест было попыткой все уладить, предотвратить возможные инциденты и не оставлять больше Харпер в сомнительных местах. Мужчины, секс, болезни, наркотики — вся жизнь Беннетт закрутилась одним большим водоворотом зла, который неуклонно тащил ее вниз, к гибели, если она не решит покончить с этим.

«С меня хватит, — решила Беннетт. — С меня хватит».

Они пересекли бейсбольные площадки и вышли на дорогу, ведущую к холмам, прошли к вершине склона, чтобы взглянуть оттуда на излучину реки. Харпер нашла палочку и теперь копалась в твердой, замерзшей земле, пытаясь рисовать. Беннетт вытащила сигарету, зажгла ее, жадно затянулась и вздохнула. Она — пропащая. Сейчас она не употребляет наркотики, но здоровье у нее подорвано, а голова пухнет от сражений, которые постоянно приходится вести — между желанием принять дозу и запретом сделать это, отчего сны ужасны и зловещи. Потом Беннетт подумала о своей матери — надеясь, что та горит в аду — но тут же пожалела об этом, вырвавшемся у нее, пожелании. Глаза наполнились слезами. Она ведь любила мать, любила всем сердцем — так, как, похоже, и Харпер любит ее. Но мать бросила ее, наполнила сердце разочарованием, отказывалась от Беннетт снова и снова. И что ей оставалось, кроме попытки сбежать и тем самым спасти свою жизнь? Да, жизнь она спасла, но чего это стоило? Пришлось пожертвовать детской невинностью, чувством собственной значимости, а повторения жизни матери-алкоголички ей все равно не избежать.

Но у Харпер все будет по-другому. Беннетт дала торжественную клятву в то утро, когда, находясь в бесплатной клинике, узнала, что беременна, и решила: не иначе как высшие силы или кто-то там, наверху, дает ей последний шанс сделать доброе дело, и отказываться от него нельзя.

И вот теперь она здесь, вернулась в место, где все начиналось, где, казалось, еще что-то возможно. На ней одежда другой женщины, а ребенок ее в украденном или в выброшенных кем-то обносках, однако, несмотря на это, Беннетт ощущала себя обновленной и полной надежды. Нест Фримарк была так добра к ней тогда, в прошлом. Если кто и мог помочь Беннетт выбраться из тьмы, так это Нест.

Раздался свист поезда, далекий и зловещий в полуденной тишине, и эхо прозвучало в ущельях.

— Чу-чу, — пробормотала Харпер, подражая звуку поезда. Она ползала по кругу с палочкой, выпуская облачка пара из рта.

«Я сумею сделать это», — подумала Беннетт, глядя вдаль, где уже замер свист поезда.

— Ну что за прелесть, — проворковал за спиной чей-то голос. — Ты самая замечательная пышечка из всех, кого я знаю!

Беннетт быстро обернулась — стремительным, натренированным движением скользнув между незнакомкой и Харпер. Молодая женщина с улыбкой посмотрела на нее, пожав плечами, словно извиняясь за внезапное вторжение, но при этом как будто спрашивая: а что такого? Она была примерно возраста Беннетт, высокая и худая, с волосами безумного красного цвета, торчащими во все стороны. Ее яркие зеленые глаза остановились на Харпер с каким-то непонятным энтузиазмом, внушающим Беннетт опасение.

— Эй, малышка!

Потом она перевела взгляд на Беннетт, и взгляд ее сразу стал жестким и холодным.

— Вы счастливая мать, раз у вас такая девочка. Как поживаете? Меня зовут Пенни.

Она протянула руку. Беннетт помедлила, прежде чем пожать ее.

— Я — Беннетт, а это Харпер.

— Так вы живете неподалеку или просто шли мимо, как я? — Пенни улыбнулась. — Я навещаю свою бабушку во время праздников, но вы, наверное, не поверите, если я скажу вам: в этом месте уйма свободного времени! Некуда ходить, некого навещать, ни одной живой души. Не могу дождаться, когда уеду отсюда. А вы?

— Я здешняя, вернулась погостить у… друга, да, у старого друга, — Беннетт осторожничала, выжидая, сунув на всякий случай руку в карман, где лежал нож. — Мы здесь побудем немножко.