Преисподняя. Адская бездна - Джефф Лонг Страница 29

Биологи и генетики терялись в догадках, пытаясь объяснить подобное разнообразие. Мутации и генетические изменения вписывались в рамки научных теорий. Крылья и жабры — нет. Ревностные христиане радостно объявили, что бестиарий хейдлов свидетельствует о несостоятельности теории эволюции. По их мнению, хейдлы были потомками падших ангелов, а их изуродованные тела — это Божья кара.

Грудная клетка хейдла почти не шевелилась. Он отбрасывал на простыню странную красную тень.

— Зачем ему повязка?

Бинт поперек живота, а от него отходят трубки и провода.

— Пара рыбаков заметила его среди скал. Они подумали, что это морской лев, а в этих животных стрелять нельзя. Но морские львы поедают омаров, попавшихся в их ловушки, и рыбаки открыли пальбу. Ему повезло: они были пьяны и не умели стрелять. Со дна лодки мы собрали пятьдесят латунных гильз, а в него попала только одна пуля.

— Дети с ним были?

— Нет. Но мы пошли по его следам и обнаружили водосток и подходящий к нему снизу туннель. И вот это. — Он показал прозрачный пластиковый пакет с заляпанными грязью штанишками от детской пижамы. На них был изображен медвежонок Пух.

Али купила для Мэгги всю серию сказок про Винни Пуха. Они не успели закончить первую книжку.

Али прекрасно понимала, что будет дальше.

Генерал положил пижаму на стол. Там лежала одна книга. «Боевой устав 34.52.3, исправленное издание. Правила проведения допроса».

— Почему я? — спросила Али. — У вас есть специально обученные люди.

— Десять лет назад были. После эпидемии мы исключили язык хейдлов из программы подготовки. Думали, они все мертвы. Из экспертов остались только вы. Я не знаю, к кому еще можно обратиться. Нам нужны ваши способности.

В обычных обстоятельствах Али просто повернулась бы и ушла. В обычных обстоятельствах они не просили бы ее помочь. Впрочем, обстоятельства никак не назовешь обычными.

Можно, конечно, напустить на себя значительность и заставить генерала хотя бы уважать готовность к сотрудничеству и участие. Но они торопились, а Али прожила на этом свете достаточно долго, чтобы разбираться в движениях своей души. Решение она приняла сразу же.

— Ради детей.

— Нам нужно знать, откуда он пришел, каким образом его группа смогла избежать эпидемии, их количество, организацию, руководство, маршрут, оружие, общую стратегию. Является ли нападение началом большой кампании? Чего они хотят? Куда направляются вместе с детьми?

Инструкция по ведению допросов лежала на столе, словно семейная Библия. Важная и строгая.

— Зачем она здесь?

— Продемонстрировать, что мы цивилизованные люди. Мы знаем границы дозволенного. У нас есть правила. Но сегодня в отношении его они не действуют.

— А если я откажусь?

— Честно говоря, я удивлюсь, если вы согласитесь. Естественно, вам это кажется омерзительным.

— Я могу обратиться к прессе. Раскрою всю операцию.

— Думаете, после вчерашней ночи это хоть кого-то волнует?

Генерал прав. На протяжении столетий эти существа поднимались из глубин земли, утаскивали с собой несчастных и проделывали с ними ужасные вещи. Да, люди одобрят любую жестокость, которую сегодня или завтра совершат военные — тут, на авиабазе, или глубоко под землей. Но это не значит, что она должна участвовать в пытках.

— Меня волнует.

— Именно поэтому вы здесь. Вы знаете их. Изучали их. Жили с ними.

Она окинула взглядом хейдла, ища на его теле синяки или ожоги. Ничего. Только следы болезни, шрамы и бледный узор татуировки на коже. А также провода, отходящие от повязки.

— Что вы с ним делали?

— Обучали. Он должен понять, что не контролирует ситуацию. Это ключ к успеху любого допроса.

— Допроса?

— Мы спрашиваем. Он отвечает.

— Похоже на электрические провода.

— Мониторинг основных показателей его состояния.

— Как вы его обучаете?

— Ему ввели парализующее вещество. Его мышцы отказали. Он перестал дышать. Был в полном сознании, но не мог пошевелиться. Абсолютная неподвижность. Пришлось подключить его к аппарату искусственной вентиляции легких. Через несколько минут мы оживили его тело с помощью противоядия. Известный прием, издавна использующийся «Моссадом». Безвредно, но очень страшно. Человек соглашается на все, лишь бы это не повторилось.

— Они люди, генерал.

— Мне все равно — даже если он мой младший брат. Враг нанес удар в самое сердце нашей страны, похитил наших детей, убил наших соседей. Страна в осаде. — Генерал бросил на стол еще один пластиковый пакет. Внутри была полоска мяса. — Нашли у него. Вяленое мясо. Только это не говядина. Мы проведем анализ ДНК и попытаемся определить, чье оно.

Они ошибались, если думали, что ее так легко шокировать.

— Этим я питалась двадцать дней. Очень высокое содержание белка. У нас — в зависимости от места, откуда срезается мясо, — вкус курицы или свинины.

Генерал кивнул. Он все понял. Ее не назовешь слабой женщиной. Она не обижается и не жеманничает.

— Мне нужен ваш ответ, — сказал он. — Время уходит. Несколько отрядов уже ищут детей, результата пока нет. Хейдлы обрушили за собой туннели. Мы откапываем их, но недостаточно быстро. Дети спускаются все глубже и глубже. С каждой минутой след становится слабее.

— Кажется, сегодня утром китайский посол выступил с заявлением. Разве он не предостерегал против отправки войск?

— Совершенно верно. «Большая игра» продолжается. Им нужна субтерра. Нам тоже. Ставки высоки, и ситуация политизирована до крайности. Но украли не их детей, а наших. Мы проводим разведывательные операции под землей. Проблема в том, что китайцы знают: мы нарушаем соглашение. На нашем месте они поступили бы точно так же. Так что их парни ищут наших парней, и, если они наткнутся друг на друга, большого скандала не избежать. Чем дольше длятся поиски, чем глубже мы уходим, тем выше риск вооруженного конфликта с Китайской Народной Республикой. Именно поэтому мы должны точно знать, где вести поиск, чтобы обеспечить отход и убраться оттуда, прежде чем начнется стрельба.

Али посмотрела через стекло на пленника. Люди думали, что причиной создания ее института был «стокгольмский синдром», когда жертва начинает отождествлять себя с похитителем. Или чувство вины за то, что участвовала в экспедиции «Гелиоса», которая — хотя она об этом не знала — принесла смерть хейдлам. Или мистические теории — Новый век, Атлантида. На самом деле ее преданность погибшей цивилизации отчасти объяснялась инстинктивным неприятием государственного безумия, армий и войн, — того самого безумия, которое теперь ставило Америку и Китай на грань катастрофы.

В эпоху своего расцвета, девять тысяч лет назад, империя хейдлов представляла собой нечто вроде темного рая. Глифы и вырезанные на камне надписи рассказывали об эпохе всеобщего мира, длившейся более трех тысяч лет. Али смотрела на монстра, привязанного к больничной койке. В каком-то смысле хейдлы стали ее марсианами. Их отсутствие давало свободу воображению. Она могла считать их мирной, хотя и уродливой расой. Даже теперь, несмотря на деградацию, кровавые обычаи и пугающую внешность, жестокость хейдлов бледнела перед тем, что люди изо дня в день делали с себе подобными.