Дети вампира - Джинн Калогридис Страница 3

Я уже пытался уничтожить его, наивно думая, что достаточно подготовлен для этого. На следующую же ночь после моего жуткого воскрешения (пишу это слово, не найдя более точного) я отправился в замок, пряча под плащом кинжал и короткий острый кол.

Влад, как обычно, сидел в своей гостиной. Он оставался верен давней привычке, хотя теперь некому было подавать сливовицу и разжигать огонь в очаге. Все немногочисленные слуги бежали из замка. Я храбро шагал по гулким темным коридорам. Кромешный мрак более не являлся для меня помехой: я с удивительной четкостью видел каждую пылинку, каждый завиток паутины, каждую щербинку в каменном полу. Мой слух также приобрел необычайную остроту: я легко различал каждый звук внутри замка и за его стенами. Откуда-то, похоже из гостевых комнат, доносился мелодичный голос моей сестры. Ей отвечал другой голос, мужской. Судя по всему, она занимала беседой очередного гостя.

Первым моим порывом было броситься туда и предостеречь незнакомца. Но я тут же напомнил себе о более важном деле. Если я сумею уничтожить Влада, не только этот человек, но и великое множество других людей будут спасены.

Я шел через темный главный зал, торопливо оглядываясь на портреты предков. Галерея начиналась с Колосажателя. Суровое лицо с горбатым, похожим на ястребиный клюв, носом, длинные черные кудри, обвислые усы. Далее – портреты его потомков, поколение за поколением. Все они так или иначе были похожи на Влада, ибо их души были обречены служить ему, исполняя старинный договор. Их души опалило Зло, отравив кровь всего нашего рода.

Я походил на Влада сильнее, чем кто-либо другой. И не только обликом. Я уподобился ему, став чудовищем. Но я не пойду по его пути. Я уничтожу его... и себя.

Влад не выдавал себя ни единым звуком, однако я хорошо знал его привычки. Он там, у себя в гостиной. Я беззвучно двигался по коридорам, пока наконец не очутился перед закрытой дверью. Из-под нее выбивалась неяркая полоска света.

Я потянулся к двери, но не успели мои пальцы коснуться массивной бронзовой ручки, покрытой густым слоем патины, как дверь неожиданно распахнулась. Похоже, я сумел открыть ее одним лишь усилием воли.

В. сидел и смотрел на огонь, придававший его мраморно-белому лицу теплый живой оттенок. Рядом, как всегда, находился хрустальный графин со сливовицей, на гранях которого играли и переливались множество разноцветных искорок. Весь в черном, Влад сидел в своей излюбленной величественной позе, крепко обхватив длинными пальцами подлокотники. Такая поза подошла бы какому-нибудь престарелому монарху, но никак не человеку среднего возраста с длинными кудрями до плеч и усами серо-стального цвета.

Он напоминал моего отца (я имею в виду не последние годы жизни Петру, а времена своего раннего детства, когда В. еще не сломил его дух), только изгиб губ и выражение темно-зеленых глаз были совсем другими, не отцовскими.

Даже громко хлопнувшая дверь не заставила В. пошевелиться. Он оставался неподвижным, точно скала, руки по-прежнему сжимали подлокотники, а взгляд был все так же устремлен на огонь. Только губы слегка дрогнули, сложившись в подобие насмешливой улыбки.

– А-а, это ты, Аркадий, – негромко произнес В. – Какой приятный сюрприз. Как поживает твоя дорогая жена? И как здоровье малыша?

Его вопросы острыми шипами вонзились мне в сердце. Я не сомневался: он намеренно причинил мне боль, поскольку знал, что я терзался неизвестностью относительно их судеб. Но я молил Бога: только бы В. ничего не пронюхал о Мери и сыне.

Не дождавшись моего ответа, он повернул ко мне голову. Я сразу же схватился за кол, спрятанный под плащом. Улыбка Влада превратилась в отвратительную ухмылку. Запрокинув голову, он громко захохотал. Толстые каменные стены ответили раскатистым эхом. Меня душила ярость, но одновременно я чувствовал себя последним глупцом.

Наконец В. отсмеялся и вытер выступившие на глазах слезы.

– Прости меня, – сказал он, наслаждаясь своим зловещим весельем. – Прости, дорогой племянник. Прожив столько лет, поневоле забываешь некоторые вещи. Например, ход мыслей в голове у новичка.

Кивком он указал на острый деревянный кол, зажатый у меня в руке, и на сверкающий кинжал, прицепленный к поясу.

– Аркадий, неужто ты и в самом деле намерен испробовать эти штучки на мне?

– Намерен.

Мой голос звенел от ненависти. Неужели я когда-то искренне любил это чудовище?

– Я моложе и сильнее тебя, дорогой... дядюшка!

– Согласен, моложе... Но вскоре ты убедишься, что в мире неумерших сильнее как раз те, кто старше и опытнее.

Вздохнув, он поднялся и повернулся ко мне.

– Ну что ж, давай покончим с этим, чтобы потом ты не путался у меня под ногами и не мешал общению с гостем.

Все, что случилось после этих слов, произошло с нечеловеческой быстротой, недоступной восприятию смертного человека.

Я прыгнул на Влада, собираясь вогнать ему в грудь кол. Он с дьявольской ловкостью отскочил назад, поймал мою руку, сжимавшую кол, и дернул так, что моментально вывихнул ее.

Взвыв, я попытался высвободиться, однако его силы десятикратно превосходили мои. Одним движением он оторвал мне руку, оставив культю, из которой хлынула кровь моей последней жертвы. Веря и не веря, я оцепенело смотрел, как Влад поудобнее перехватил оторванную руку (ее пальцы все еще сжимали кол) и небрежно бросил в огонь.

Но я больше не принадлежал к миру смертных. Боль, обжегшая меня, длилась ничтожное мгновение, а затем превратилась в ярость, которая придала мне новых сил. Я вновь бросился на Влада и сумел опрокинуть его в пылающий очаг.

Волосы и одежда вампира сразу же вспыхнули. Пока он выбирался из огня, я вытащил свою оторванную руку и... с удивлением увидел, что на ее месте уже выросла новая. Я с трудом разомкнул пальцы, в которых был по-прежнему зажат кол, и вновь ринулся на В.

К моему удивлению, он послушно раскинул руки, добровольно превратившись в мишень. На лице его играла все та же дьявольская ухмылка. Собрав все свои вновь обретенные силы, я нацелил кол прямо в его холодное сердце и ударил. Потом еще и еще.

Кол его даже не касался!

Обезумев, я продолжал размахивать деревяшкой, постоянно наталкиваясь на невидимую преграду. Кол отскакивал от нее. Я неистово молотил, пока мое орудие мести не затупилось. Все это время В. негромко посмеивался и снисходительно поглядывал на меня, как взрослый смотрит на безуспешные попытки упрямого и озлобленного неудачей ребенка. Неожиданно его улыбка сменилась гневом.

– Дурак! – сердито сплюнул он. – Ты что, считаешь себя удачливее других? Думаешь, тебе повезет и ты сумеешь меня уничтожить? Ни тебе, ни твоему сыну не уйти от меня. Смирись, Аркадий! Покорись судьбе!

– Ни за что, – прошептал я, прочитав в его глазах собственный приговор.

Я понял: надо бежать отсюда, иначе меня ожидает участь, которая была мной уготована Владу. Повернувшись, я буквально вылетел из гостиной. Меня спасла какая-то доля секунды. Дверь за мной с шумом захлопнулась, и в тот же миг ее пробил кол, пущенный В. мне вдогонку. Какой же надо обладать силой, чтобы тупой кол пробил толстое дерево и застрял в ней, будто стрела?