47 - Алексей Чумаков Страница 3

Ничего интересного не происходило ни в обед, ни во время ужина. Целый день я просидел наедине со своими мыслями и лишь поздно вечером решил прогуляться поблизости от дома. Я закутался в теплый плащ, прихватил зонт и вышел на улицу.

Прохладный ветер резвился с деревьями, как ребенок. В свете фонарей тени качающихся ветвей выглядели очень причудливо. Дождя не было, но пахло осенью, и этим свежим воздухом невозможно было надышаться. Терпкий запах пара от остывающего асфальта вперемешку с дымом от сгоревших листьев – все это тоже осень, запахи детства…

Когда-то я, как и сотни других мальчишек, бежал в школу, по дороге поджигая горки опавших листьев, оставленных дворником. Как давно это было!

Я вспомнил многое, медленно шагая по улице. Вспомнил старую беззубую училку по математике, похожую на мою соседку. Бедная женщина, как же мы над ней издевались! Вспомнил молодых маму с папой, их глаза, сиявшие от каждой моей пятерки.

«Это мой сын!» – говорил отец, прижимая меня к себе.

Вспомнил, как зимним утром не хотелось вставать и идти в школу. В такие моменты я мечтал быть неизлечимо больным. Ведь они не ходят в школу! Сейчас смешно, а в то время я молил лишь об одном:

– Еще пять минут. Пять минут! – и снова засыпал.

А проснувшись, с закрытыми глазами шел в ванную и, умывшись двумя пальцами, толком не почистив зубы, ковылял завтракать. Потом надевал выглаженную мамой школьную форму, натягивал на пятки туфли, с вечера начищенные мною до блеска под присмотром отца, и нехотя топал в школу, никогда не опаздывая. А о том, чтобы прогулять урок, не было и речи! Сколько мне было тогда? Лет восемь…

Ветер игриво подул навстречу. Кажется, он заметил меня, а я был не против почувствовать его свободу. В такие минуты забываешь обо всем, шагая по листьям и наслаждаясь их увядающей красотой. Совсем как люди – они тоже не хотят умирать.

Я остановился и оглянулся. Мой дом остался далеко позади, пора было идти обратно. Развернувшись, я направился назад, вдыхая всей грудью аромат вечера, играющий на белых клавишах моих воспоминаний.

23:47

…Лет восемь, девять, неважно, вернее, не это было важно. Самое интересное началось, когда мне исполнилось десять лет! В день рождения мы накрыли огромный стол, собрались родственники, друзья родителей. А главное – пришел весь мой класс.

Я очень готовился. Мама в честь праздника купила мне костюм, состоявший из бежевой жилетки, бежевого пиджака, бежевых брюк, светло-бежевой рубашки и огромной ярко-синей бабочки. Признаюсь, бабочка мне сразу не понравилась, тем более что носки и туфли были коричневыми. Мне это показалось чертовски безвкусным, и я по глупости сказал это маме, чем расстроил ее до слез. Мне хватило ума не снять бабочку и, рассмотрев себя в зеркало со всех сторон, заявить, что все-таки стиль «что надо»! А мама лишь улыбнулась в ответ, не объясняя мне, сколько сил было потрачено на то, чтобы накопить денег на этот костюм. Позже, во время праздника я «случайно» испачкал бабочку кремом, и от нее пришлось отказаться. Вот тогда костюм понравился мне по-настоящему.

Мой десятый день рождения был потрясающим! Я помню его обрывками, но в душе сохранилось то состояние безграничного, настоящего счастья! С того дня прошло много лет, но и по сей день я ни разу не испытывал такого почти сумасшедшего удовольствия.

Были конкурсы, песни, я вставал на кресло и с выражением читал стихи. Друзья следовали моему примеру, и каждый хвастал своими талантами. А потом мама вынесла торт с десятью свечами, и я задул их все сразу!

И вот праздник завершен. Гости разъехались по домам, а я, уставший и счастливый, принялся распаковывать подарки. Мама на кухне гремела посудой, а папа передвигал сдвинутые к столу стулья в гостиной. Я же сидел у себя в комнате и с жадностью рассматривал тетради для школы, наборы карандашей, книжки с пожеланиями бывшему хозяину от неизвестно кого, по невнимательности передаренные мне.

Помню, как на следующий день не пошел в школу. Законно, с разрешения родителей весь день пропадал во дворе с соседскими мальчишками, хвастаясь огромным биноклем, который подарил мне папа. А вечером, вдоволь наигравшись, я, уставший и чумазый, но бесконечно счастливый, взбирался по лестнице домой, где меня любили и ждали. Еле стоя на ногах, вымыв руки, ноги и лицо, не слыша слов мамы о том, что пора ложиться на бочок, я рухнул в постель и уснул самым крепким сном в своей жизни.

Следующее утро началось как обычно: я еле встал с постели, умылся, позавтракал и вышел из дома в восемь тридцать. По дороге в школу, в автобусе вдруг пришла странная мысль: «Мне уже десять лет, и я не заметил, как они пролетели. Бо́льшую часть из них я даже не помню. Еще каких-то десять лет – и мне будет двадцать. Плюс еще десять – и тридцать, сорок, пятьдесят…»

Я был совсем ребенком, но осознание того, что жизнь когда-нибудь закончится, сильно напугало меня. Я вдруг понял, что все хорошее поздно или рано прекратится, уступая место неизведанному, а потому страшному, тому, что все мы называем смертью.

В школу я приехал в дурном настроении, но, как всегда, вовремя. Положил учебники на угол парты и уселся в ожидании учителя, глядя сквозь одноклассников, которые сходили с ума, прыгая по классу. И тут произошло то, что изменило мою жизнь навсегда и мигом выбило дурные мысли из головы, заставив забыть обо всем на свете.

Сквозь шум и гам скрипнула дверь, и на пороге появилась Она! В эту секунду все вокруг исчезло, так же, как затихло мое сердце.

Следом вошел преподаватель, и все мигом успокоились. Учитель представил классу новенькую, но я уже ничего не слышал, словно с головой окунулся в морские глубины. Она стояла неподвижно и слегка улыбалась, а затем не спеша направилась к моей парте.

Ее длинные темные локоны, тяжелые на вид, развевались, словно ветер, заблудившийся в школьных стенах, играл только с ними. Огромные, чуть испуганные глаза растерянно глядели по сторонам, но направлялась Она именно ко мне! Я опьянел от предвкушения и, затаив дыхание, ждал. Она подошла, смущенно улыбнулась и села рядом, бросив еле слышное:

– Привет.

В этот миг я был готов провалиться сквозь землю и, глядя на учителя, натянутый как струна, боялся задеть Ее даже боковым зрением.

Начался урок, а в моей голове был сумбур. Я не воспринимал ни единого слова преподавателя, хоть и глядел только на него. Вдруг Она наклонилась ко мне и шепотом спросила:

– Ты так и будешь сидеть, как истукан, или все-таки начнешь писать?

Я вздрогнул и повернулся.

Ее лицо было рядом с моим, и мы случайно коснулись друг друга носами. Она тихо засмеялась, а я, чувствуя, как кровь приливает к моим щекам, и стараясь сосредоточиться, взял ручку и начал писать. Мой нос все еще ощущал Ее прикосновение, и это было восхитительно!

Я подошел к своему подъезду, оглянулся на пустынную, темную улицу и посмотрел на часы: 00:15.

Похолодало. Ветер гонял листья. Фонари, уныло склонившись, рассматривали лужи, а я шагнул в теплый подъезд, закрыл за собой дверь и прошептал: «До свидания, суббота».