Караван - Александр Вальман Страница 3

Таня выключила воду и вылезла из ванны. Насухо вытершись полотенцем и обмотав его вокруг тела, она направилась на кухню. Стараясь не запачкаться в луже крови, натёкшей на полу, она расстелила полиэтиленовую плёнку, захваченную из кладовки возле кухни, рядом с убитым, и, собравшись с духом, перевернула труп на спину.

И тут её замутило. Замутило так сильно, что Таня стремглав бросилась в туалет. Вернувшись с перепачканным кровью халатом и ведром, она собрала кровь в ведро, оставив на полу красные полосы от халата. Обернув труп плёнкой, Таня поволокла его к двери и дальше к лифту. Вызвав лифт, она втащила тело в кабину и выдернула из-под него плёнку. Нажатие кнопки – и кабина лифта с трупом поехала вниз, на первый этаж.

Таня вернулась на кухню и, забрав ведро с кровью и халатом, направилась в ванную. Она изо всех сил отжала халат и положила на край ванны. Потом вылила кровь в унитаз и вымыла ведро и плёнку. Набрав это же ведро водой, Таня вернулась на кухню. Сняв с себя полотенце, она принялась тщательно мыть пол. Пол пришлось мыть не только в квартире, но и на площадке. Покончив с полами, Таня щёткой отдраила ванну и, сложив в ведро халат, полотенце, плёнку и щётку, вымылась сама.

Захватив ведро, Таня поднялась в спальню и, одевшись, прошла в кабинет мужа. Здесь, рядом с сейфом, встроенным в стену, находилась печка, где муж довольно часто жёг какие-то бумаги. Таня сложила всё, что находилось в ведре, в печку, предварительно разрезав халат ножом, и закрыла дверцу. Печка включилась автоматически, как только защёлкнулась дверца. Остались только нож и ведро. Ведро было пластиковое, но оно не влезало в печь, а нож был металлическим.

Фотографии! Этот тип хотел, чтобы она посмотрела какие-то фотографии!

Таня бросилась вниз, на кухню. Фотографии лежали там, на столе. Разглядывая их, Таня поднялась обратно в кабинет.

Господи! Она никогда не думала, что со стороны это так пошло. Таня кинула фотографии в печку. И тут же подумала о фотоаппарате. Она достала одну из фотографий и отправилась в зал. Таня сразу сообразила, откуда велась съёмка: из окна её комнаты, которое выходило в зал почти под самым потолком. И здесь её ждало открытие: на подоконнике стоял не только фотоаппарат, но и видеокамера.

Таня вернулась к печке, и, кинув в неё фотографию, закрыла дверцу. Через минуту всё было кончено.

Итак, осталось: ведро, нож, «полароид» и видеокамера. Всё это Таня решила уничтожить завтра вне дома. Она сложила оставшиеся улики в ведро, достала из видеокамеры флэшку и, вставив её в ноутбук, стоявший на рабочем столе мужа, включила компьютер.

Таня видела десятый сон, когда почувствовала, что в постели не одна. И тут же весь накопившейся в ней ужас, который она прятала внутри себя весь этот вечер, после убийства, вырвался наружу. Истерика оказалась настолько бурной, что мужчина, обнимавший Таню, очутился на полу. Впрочем, всё быстро закончилось, и Таня, оглушённая собственным визгом, успокоилась. Мужчина оказался мужем, и Таня, всё ещё дрожа всем телом, прижалась к нему.

– Вот уж никак не думал, что напугаю тебя, – прошептал он, обнимая всхлипывающую Таню.

Таня ничего не ответила, только сильнее прижалась к нему. Она начала засыпать, как вдруг муж сказал: «извини», встал и направился в ванную. И почти сразу оттуда донёсся ужасный грохот. Таня вскочила и, как была голой, бросилась в ванну.

В ванной никого не оказалось, но весь пол усеяли осколки зеркала. Таня посмотрела туда, где висело большое, во всю стену, зеркало. Оно оставалось на месте. Ничего не понимая, она уставилась под ноги: осколки так же покрывали пол.

– Ну, знаешь! – возмутилась Таня. Она развернулась и, выключив горевший в ванной комнате свет, направилась к лестнице, ведущей вниз, в зал. На лестнице, там, где та поворачивала на сто восемьдесят градусов, на небольшой площадке темнел человеческий силуэт, подсвечиваемый снизу светом от торшера, стоящего у лестницы в зале.

– Ты что разбил в ванной?! – гневно спросила Таня и, протянув руку к выключателю, зажгла бра на лестнице.

Прямо перед ней стояла Ольга Маркус. Всё её тело было затянуто в чёрную матовую кожу. Таня, разинув рот, уставилась на Ольгу. А та, криво усмехнувшись, двинулась вверх по лестнице, к Тане. Подойдя вплотную, Ольга приблизила своё лицо к Таниному и, касаясь губами её губ, сказала с придыханием:

– Вот и всё, крошка, время пришло.

Таня в ужасе отшатнулась и налетела на стоящую за спиной Фаю. Одежды на Фае не было совершенно. Из глубины спальни, из самого тёмного её угла, появилась мужская фигура в великолепно сидящем чёрном фраке. В этой фигуре Таня узнала мужа своего, Евгения. Подойдя к Тане, он грубо оттолкнул Фаю и, взяв Таню за руки, открыл рот, собираясь что-то сказать.

Но, опережая его, заорала Таня и, рванувшись, освободила руки. Тут она сообразила, что стоит по колено в какой-то жидкости. Свет, попадающий в спальню со стороны лестницы, стал зелёным. Ольга и Фая куда-то пропали, пропал и муж Тани. Стало стремительно темнеть, и в меркнувшем свете, Таня увидела, что со стороны лестницы снизу вверх устремился поток тёмной жидкости. И тут же уровень жидкости вокруг Тани стал стремительно подниматься. Из лестницы прямо на Таню вынесло гигантскую дохлую крысу, тело которой частично сгнило. Морда крысы, не тронутая гниением, копировала выражение лица Добермана в наиболее интимные моменты близости с Таней. Проплывая мимо Тани, крыса открыла глаза и сказала голосом того же Добермана:

– Кровь и секс, что может быть лучше!

Тут наступила полная темнота, и в этой темноте Таня почувствовала, что жидкость подступила к самому горлу, и ощутила её вкус на своих губах. Это был вкус крови. До Тани долетел звук флейты, и она, обернувшись на звук, увидела в углу под потолком мерцающую зелёным цветом крысу, столь сильно похожую на Добермана. Крыса играла на флейте. Таня плавала в крови, и когда беспрерывно поднимающийся уровень прижал её к потолку, она поняла, что сейчас умрёт. И вдруг всё исчезло.

Таня лежала в своей постели, а от лестницы падал поток рассеянного белого света. И в этом потоке стояла человеческая фигура. Таня перевела дух и почувствовала, что стала липкой от пота.

– Женька, – сказала она, протягивая руку к ночнику, – иди ко мне. Такие ужасы сняться.

Щелчок выключателя лампы в тишине спальни прозвучал как выстрел. На верхней ступени лестницы стояла Ольга Маркус. Голая. Только белые лайковые перчатки до локтей – и всё. Какие-то неуловимые черты лица изменились в её облике, и в общем-то не блиставшая красотой Ольга стала ослепительно красивой.

Страх, охвативший Таню в первые секунды, когда она увидела Ольгу, исчез, и его место заняло безумное желание любить. Ольга подошла к Тане, и медленно, с натягом, сняла перчатки со своих рук. Бросив их на ночной столик, рядом с кроватью, она раскрыла объятья и упала на Таню.

В этом месте река делала крутой поворот, и Вадиму пришлось изрядно потрудиться вёслами, чтобы лодку не швырнуло на скалы. Таня, сидевшая на корме, пыталась рулевым веслом помочь Вадиму, но он, похоже, её усердия не заметил, зато Таня уронила руль в воду. Они миновали пороги, и лодку вынесло на прямой и спокойный участок реки. Вадим направил лодку к левому берегу, и вскоре они причалили к песчаной косе. Жанна, сидевшая на рюкзаках на носу, спрыгнула в воду и, захватив с собой часть поклажи, направилась к лесу.