Там, где цветет полынь - Олли Вингет Страница 3

– Можно я возьму самокат? – спросил он, приподнимаясь на носочки от нетерпения.

– Бери, – пожала плечами Уля.

Мама вышла в коридор, вытирая руки полотенцем.

– Только не смей переезжать на нем дорогу! Слышишь, Ульяна? Проследи!

– Хорошо, ма.

Имя Вилки наконец загорелось зеленым кружочком в списке друзей. Ульяна отправила ей возмущенный смайлик.

Когда они с Никиткой вышли в коридор, мама стояла на пороге, провожая их взглядом. Но Уля не оторвала глаз от экрана – Костя как раз предложил ей встретиться на неделе, и сердце застучало в груди от радостного предвкушения.

«Это тот самый, с татушкой на шее?» – восторженно строчила Вилка.

«Да! Интересно, что там написано?»

«Думаю, скоро ты рассмотришь ее в мельчайших подробностях, старушка!»

Уля проскользнула мимо дверей, за которыми скрывалась квартира Виолетты, но решила не стучать: вначале предстояло отделаться от домашних обязанностей, а потом уже можно будет завалиться в прохладу Вилкиной комнаты, чтобы от души пообсуждать утренние новости.

– Ну, давай, мелкий. Веди меня к каруселям, – сказала Ульяна, когда мама наконец выпустила Никиту из объятий, громко поцеловав мальчика в макушку. Дочери досталась только улыбка, брошенная из-за закрывающейся двери.

Никитка шустро рванул вниз по лестнице, громко шлепая сандальками и что-то напевая. Двор встретил их шумом и жаром московского полудня. На лавочке сидели две старушки, у обеих в руках дергались натянутые поводки, с другой стороны которых рыскали по газону маленькие полуголые собачки. Их хиленькие тела дрожали от страха и восторга прогулки. Старушки смотрели на них с равнодушным любопытством.

– Понапокупают животинок, – неодобрительно сказала одна, – а сами на работах своих до ночи. Вот на кой она мне, а я слежу, гуляю, мою…

Вторая согласно кивнула, смерив проходящую мимо Ульяну цепким взглядом.

Никита пронесся мимо соседок, разгоняя маленький самокат, и крикнул что-то приветственное. Это мигом смягчило старушек – обе заулыбались, поглядывая на пеструю фигурку мальчика.

У Никиты был настоящий талант нравиться всем вокруг. Его любили самые злобные старухи, избалованные коты и дамы, которые еще вчера выходили на пикет чайлдфри с плакатом «Дети – могильный камень нашей жизни». От широкой улыбки мальчика таяли злые полицейские, редкая в их районе неблагополучная молодежь и даже многодетные мамаши, которые были бы и рады пойти на собрание чайлдфри, да некогда.

Выходя со двора, Ульяна хмыкнула. Телефон надрывно вибрировал: Вилка рассказывала о вчерашнем свидании с бывшим одноклассником, превратившимся из очкастого ботана в модного компьютерного гения. Уля читала ее сообщения вполглаза. У нее самой, кажется, намечалась встреча.

«Я не против. Можно сходить в Аптекарский огород, знаешь, на проспекте Мира? Там тень и красота», – печатала она, приближаясь к дороге, которая отделяла их дом от небольшого парка и каруселей.

Разноцветная футболка Никиты мелькнула чуть впереди. Мальчик умело вел самокат по тротуару, звонко отталкиваясь от асфальта красной сандалькой.

«Здорово! Значит, завтра к шести я за тобой приеду?» – написал Костя, и тепло разлилось по телу Ули сладкой патокой.

Она принялась печатать ему адрес, обдумывая, как лучше объяснить проезд через запутанные соседние улочки, когда почти уже подошла к обочине. Самокат больше не дребезжал. Ульяна перечитала сообщение, уверенно нажала на «Отправить» и только после этого подняла голову. Тепло в груди медленно сменялось неприятным холодком.

Никитка стоял посреди дороги. Одной ногой он удерживал самокат, а ко второй наклонился, чтобы поправить тугой ремешок сандалии. Дорога была пустынна. Она сворачивала к дому, укрытому разросшейся зеленью. Здесь не было ни обозначенного перехода, ни светофоров. Жители давно ругались с местным управлением, но те никак не шли на уступки, и всем по-прежнему приходилось делать крюк до ближайшей зебры. Правда, движение на дороге было вялым и медленным. Водители обычно снижали скорость, чтобы выползти из-за поворота, поэтому перебежать проезжую часть было легко и совсем не страшно.

Но сейчас Никита застыл на середине дороги – тонкий, пестрый, полный детской прыгучей радости. Уля открыла рот, чтобы прикрикнуть на него, пока из-за поворота не появилась машина, но горло вдруг перехватило страхом. Слова застряли в нем, язык прилип к нёбу. Она схватилась за шею, не замечая, как из ее ослабевшей ладони выпадает телефон.

Мальчик наконец справился с замком и выпрямился. В его светлых глазах плескалось предвкушение карусели. Он уже растягивал губы в довольной улыбке, когда мир вокруг Ульяны померк. Движения замедлились, звуки словно доносились сквозь тяжелую толщу воды. Глаза Никиты оказались совсем рядом, словно Ульяна уже подбежала к мальчику, но тело ее не слушалось.

Секунда – и она вдруг увидела все со стороны. Ясный день, высокие многоэтажки греют бока на солнце, чуть заметный жар поднимается от асфальта, у бордюра стоит девушка в легком сарафане, возле ее ног валяется расколотый коробок телефона. А на дороге, за которой начинается тенистый парк, застыл маленький мальчик, растрепанный, с выгоревшими волосами под полосатой кепочкой.

В воздухе пронзительно запахло терпкой горечью.

«Что за запах?» – почему-то подумала Уля, будто это было важно сейчас.

Когда из-за поворота на бешеной скорости выскочил грузовик, она вдруг вспомнила, что уже чувствовала этот аромат, – давным-давно, на даче друзей Алексея. Там за домом начинался широкий лог, по бокам которого росла полынь. Так же горько и терпко пахла она, цветущая, рассыпающаяся в пальцах седой пыльцой.

Грузовик тем временем был уже рядом. Уля успела прочитать на его боках что-то о диванах, которые он везет. Не сбавляя скорости, машина выехала на ровный участок, и только тогда водитель заметил мальчика, который так и стоял, улыбаясь сестре, одной рукой придерживая самокат, а второй снимая кепочку. Полынью пахло нестерпимо, казалось весь мир пропитался ею и теперь полнится этой горечью, осязаемой и плотной.

Ульяна закричала, но звуки потонули в густой тишине. Она хотела дернуться, остановить несущийся на Никитку грузовик, но тела не было. Нечем было заслонить брата от опасности. Когда машина на полном ходу смела тонкую фигурку Никиты, мир наконец обрел звучание.

Истошный сигнал грузовика, нечеловеческий крик девушки, стоявшей у дороги, скрежет металла, звон укатившегося самоката и глухой, страшный удар, с которым упало на асфальт отброшенное в сторону безжизненное тело Никиты.

Мир снова померк перед глазами, уходя в темную воронку, пронзительно пахнущую горечью травы.

Уля моргнула, приходя в себя. Никита стоял напротив, поднимая руку к кепочке, чтобы снять ее. Он смотрел на сестру с довольной улыбкой, солнце блестело на его длинных светлых ресницах.

«Совсем мы с ним не похожи», – подумалось вдруг Ульяне. Она шагнула к брату, не понимая, что происходит, но сонную тишину июльского дня разрезал пронзительный сигнал несущегося к ним грузовика. Оставалась еще пара секунд, достаточных, чтобы подскочить к мальчику, оттолкнуть его в сторону, повалить на землю, уволочь, закрыть собой.