Колдовской круг - Сергей Пономаренко Страница 30

Джироламо Риарио, пользуясь особым расположением Папы Сикста IV, значительно расширил полученные владения, нагло отобрав город Форли с прилегающими землями у семейства Орделаффи. В планах у него было завладеть Флоренцией, но попытка убить ее соправителей, братьев, закончилась неудачей — Лоренцо уцелел и в отместку сам неоднократно подсылал убийц к графу Риарио. Со смертью Папы Сикста IV граф лишился своего могущества и части владений. Привыкший к роскоши, азартным играм, но отлученный от папской казны, Джироламо Риарио обложил непомерными налогами подвластное население, вызвав этим его крайнее недовольство.

Катарина Сфорца, в отличие от трусливого супруга, была весьма деятельной особой. Постепенно взяв на себя управление графством, она показала себя жесткой и решительной правительницей.

Новый Папа, Иннокентий VIII, подобно предыдущему, решил облагодетельствовать свое многочисленное потомство, причем он не стал выдавать своих незаконнорожденных детей за племянников, непотов, а открыто признал их. Особенно он благоволил к сыну Франческето, отличающемуся малым ростом и отвратительной наружностью, и пытался любыми путями сделать его правителем какого-нибудь княжества.

В 1484 году Иннокентий VIII издал буллу, направленную против колдовства, что послужило причиной многочисленных процессов инквизиции в странах христианской Европы. В Севилье было построено специальное сооружение для сожжения еретиков и ведьм — кемадеро, получившее распространение во всей Европе.

На дискете также имелась подробная карта средневекового Форли и задание: войти в тело придворной фрейлины герцогини, Луиджины Бонатти, научиться им управлять и не допустить срыва покушения на любовника герцогини, Джакомо Фео. Затем следовала инструкция, на какие моменты требуется обратить особое внимание, чтобы это покушение произошло.

Всматриваюсь в репродукцию картины, изображающую Катарину Сфорца. Здесь она очень юная, вряд ли ей больше семнадцати лет. Расчесанные на пробор медно-красные волосы, слегка завитые на концах, не достигают плеч и открывают тонкую, лебединую шею. Черты лица классически пропорциональны, взгляд спокойный и твердый. Не верится, что эта хрупкая девушка в недалеком будущем станет мужественной воительницей, уговорить которую освободить папскую крепость смогла лишь делегация кардиналов.

Мне предстоит отправиться в 1495 год и встретиться с тридцатидвухлетней Катариной Сфорца, уже познавшей вкус власти и ценящей ее превыше всего на свете.

Закончив читать, я посмотрела на часы — без пяти минут полночь. Отведенное мне время заканчивалось, надо было готовиться к переходу. Я легла на застеленную покрывалом кровать (пусть меня простят горничные), держа в руке анкх, который должен был помочь мне отправиться в прошлое. Я не новичок в путешествиях во времени, но никогда не забиралась так далеко. Как встретит меня мрачное Средневековье, ассоциирующееся с бесконечными войнами и кострами инквизиции?

Только я закрыла глаза, как кровать словно разверзлась, и я стала стремительно куда-то проваливаться. В этот самый неприятный момент при переходе меня обычно начинает мутить чуть ли не до рвоты. Падение непостижимым образом перешло в полет ввысь. Когда движение прекратилось, я еще некоторое время приходила в себя и лишь затем открыла глаза.

Узкая мрачная улочка безлюдна, с обеих сторон нависают и теснятся серые двух- и трехэтажные дома с вытянутыми окнами, крутыми крышами, крытыми потемневшим от времени гонтом, отчего улочка похожа на каменное ущелье. Все необычно и ново для меня. Нервничаю, хотя опасаться мне, невидимке-астралу, некого и нечего. По крайней мере, пока я не обрела телесность.

На ближайшем доме — щит с изображением серебряной шпоры, на другом доме вижу весы на красном фоне, с коромыслом-равновесом, так называемые аптекарские, еще дальше — голубого оленя. Такое изображение играет роль номера дома, как по мне, это довольно прикольно. Приглашая в гости, местные жители не используют сухие цифры, а говорят нечто романтичное: «Я буду ожидать тебя у „Белого лебедя“ или „Пивной бочки“». И само название дает понять, на что рассчитывать — на романтическую встречу или дружескую попойку.

Вместо асфальта — неровная мостовая, не для шпилек современных модниц. Тротуара нет, с двух сторон — подобие узких желобов, заполненных серо-бурой дрянью. Вдруг передо мной мгновенно пронесся водопад, и я в испуге отскакиваю в сторону. Замечаю на втором этаже в открытом окошке круглолицую девицу с каким-то широкогорлым жбаном в руках. Теперь я понимаю, каково происхождение гадости, заляпавшей мостовую и стекающей по желобам, и меня передергивает от отвращения. Хотя мне-то что, астралу-менталу? Ноги в дерьме и помоях не запачкаю, вони не ощущаю, но все же неприятно.

Слышу цокот копыт, в конце улочки показывается карета, запряженная четверкой лошадей попарно. Карета полностью перегораживает улочку, и когда она неспешно проезжает мимо, я в испуге прилипаю к стене. На передней лошади сидит форейтор [17]— мужчина в широкополой шляпе, в руках у него факел, хотя уже довольно светло. Поравнявшись со мной, лошади всхрапывают, словно чуют мое присутствие, и мне вспоминаются слова песни: «…косит лиловым глазом». Неуклюжая деревянная карета скрипит и раскачивается. Несмотря на то, что мне, астралу, материальные тела не могут причинить вреда, все равно терпеливо ожидаю, пока карета проедет мимо. Узкое окошко плотно закрыто занавеской, карета до середины заляпана жирной грязью, видимо, даже корявые мостовые тут редкость, больше грунтовых дорог, раскисающих после дождя.

Мне очень помогло то, что я ознакомилась с картой города, — ориентироваться здесь довольно просто: большинство улиц начинаются от центральной Рыночной площади и тянутся к городским воротам, которых всего четыре. А вот в многочисленных узких переулочках, более похожих на щели между домами и имеющих невероятные конфигурации, можно заблудиться, словно в лабиринте.

По пути попадаются прохожие: серые личности с перекошенными лицами, как будто сошедшие с картин Иеронима Босха. Подобные костюмы в кино выглядят более живописно и красочно. В жизни они грязные и поношенные. Через десять минут я оказываюсь на центральной площади и не узнаю ее, хотя многие здания этой эпохи сохранились до наших дней. Площадь теперь гораздо меньше, несколько сместилась в сторону и имеет вытянутую, эллипсовидную форму. Аббатство Меркуриале оказалось за пределами площади, его заслоняют жилые дома, но оно угадывается по остроконечной крыше церкви и кампаниле [18], гордо вздымающейся ввысь. Ратуша стала меньше, приземистее, я узнала ее лишь по башне с часами. Напротив — каменные портики рынка, а рядом с ними — деревянные лавки. Палаццо городской знати выглядят роскошнее и их значительно больше, чем в наше время.