Служитель египетских богов - Челси Куинн Ярбро Страница 30

— Обогатят? — переспросил врач, отстраняясь, и лицо его вдруг помрачнело. — Вот, значит, каковы ваши цели, мадам?

— Да, — резко сказала Мадлен, — но речь идет не о золоте. — Она положила ладонь на эскиз. — Вот ценности, что дороже всякого золота, если нам только удастся проникнуть в их смысл.

Фальке тут же смягчился.

— Понимаю, — кивнул он. — Да. Это ценности. Настоящие ценности, — повторил врач и, оторвав взгляд от фигурок, посмотрел на Мадлен долгим взглядом, словно собираясь прибавить что-то еще.

— Я принес ликер, — объявил Реннет, входя в кабинет с небольшим подносом из серебра, на котором рядом с серебряным графинчиком стояла крошечная серебряная рюмочка размером с наперсток. Слуга держал поднос так, словно то, что находилось на нем, вот-вот должно было взорваться.

— Поставьте сюда, — отрывисто повелела Мадлен. — И благодарю вас, Реннет. Понимая, что доброму мусульманину спиртное претит, я не сержусь на заминку.

Реннет чопорно поклонился и поставил поднос на край стола.

— Что-нибудь еще, мадам?

— Пока нет. Я позвоню. — Она жестом отпустила слугу и потянулась к графину. — Месье, вы позволите?

— О, безусловно. А что же вы сами? — поинтересовался Фальке, принимая из ее рук угощение.

— Увы, я не пью, — просто сказала Мадлен.

— Да, помню, — кивнул немец и, подняв рюмочку в знак уважения, сделал глоток. — Превосходно! — В его ярко-синих глазах зажглись огоньки.

— Вот и прекрасно, — едва слышно прошептала Мадлен.

Большие часы в холле звякнули и затихли.

— Мне пора, — сказал Фальке чуть приглушенным голосом, сорвавшимся от волны накатившего чувства.

— Нет, — произнесла Мадлен, кладя руку ему на плечо. — Вы остаетесь.

Очень медленно Эгидиус Максимилиан Фальке отставил в сторону рюмку и взял в ладони ее лицо.

* * *

Записка Риды Омат, адресованная Мадлен де Монталье.

«Дочь Ямута Омата, Рида Омат, обращается к Мадлен де Монталье с просьбой доставить ей удовольствие, приняв участие в прогулке на западный берег Нила. Цель прогулки — осмотр древних памятников, после чего запланирован ленч, а по возвращении — дружеский ужин.

Мадемуазель Омат заверяет мадам де Монталье, что предполагаемая прогулка будет совершена с соблюдением всех правил приличия, залогом чему послужит присутствие месье Омата, а также участников экспедиции профессора Бондиле и прочих европейцев, проживающих в настоящее время в Фивах. Если мадам де Монталье сочтет нужным, она может взять с собой свою горничную или коптского монаха, проживающего в ее доме, или избрать себе в спутники любое другое лицо.

Прогулка намечена на среду следующей недели. Рида Омат просит мадам де Монталье, если это удобно, сообщить имя своего будущего сопровождающего посыльному, который доставит ей данное приглашение с самыми теплыми пожеланиями мадемуазель Омат.

Фивы,

16 февраля 1826 года по европейскому календарю».

В тот день из Каира прибыло каботажное судно, на котором Юрсен Гибер привез необходимые припасы. Вечером профессор Бондиле пригласил всех участников экспедиции на борт, чтобы провести приятный вечер в европейском стиле. Единственным египтянином среди присутствовавших был Ямут Омат, явившийся в пышном национальном наряде, расшитом золотыми и серебряными нитями.

— Великолепный пир, — объявил под конец Мерлен де ла Нуа. — Бог знает сколько месяцев я не ел хорошей говядины. А каплун, фаршированный яблоками и изюмом, был настоящим произведением искусства. — Он отсалютовал собравшимся бокалом портвейна, и те последовали его примеру.

— Согласен, — произнес Омат, выпивая наравне с европейцами. — В моей стране не принято задавать столь великолепные пиршества. Участие в вашем празднике — большая честь для меня. — Он поднялся, держась в сравнении с остальными удивительно прямо. — Позвольте поздравить вас, профессор Бондиле, с удавшимся вечером. Я сегодня узнал, что ваша просьба о привлечении к работам дополнительных землекопов одобрена.

— Как вам удается первому узнавать все новости? — удивленно спросил Жан Марк Пэй. Голова его работала не очень ясно, но он был преисполнен дружелюбия, которым не отличался в обыденном поведении.

— Это ведь моя страна, — очень вежливо ответил Омат.

Его замечание встретил дружный смех, чуть, правда, более громкий, чем надо бы. Впрочем, Омат, похоже, не обратил на это внимания.

— Ваша и фараонов, — сказал Клод Мишель, заглядывая на дно бокала и силясь припомнить, когда тот успел опустеть. Он даже перевернул его и потряс, а затем вновь возвратил в прежнее положение.

— Да, — сказал Омат, — но я пока жив.

Он улыбнулся и направился к двери каюты, дав знаком понять, что сейчас же вернется.

Лаплат ударил по столу тяжелой квадратной ладонью и объявил, что Омат ничуть не хуже любого француза.

— Вы пьяны, Жюстэн, — уронил Бондиле.

— Да, пьян и рад этому, — со смешком парировал Лаплат. — Великолепный портвейн. Надо выпить еще. — Слегка покачиваясь, он поднял бокал. — За тайны древней цивилизации и процветание нашей экспедиции. Завтра я пожалею о том, что творю, но сегодня я — властелин мира.

Бондиле подал знак слугам.

— Откройте еще одну бутылку портвейна, а также мускат — и можете быть свободны. — Он вручил три серебряные монеты тому, кто стоял ближе. — Это вам за работу.

Старший официант почтительно поклонился.

— Да благословит вас Аллах.

— И вас также, — произнес Бондиле, прежде чем жестом отослать всю прислугу.

— Теперь нам придется самим прислуживать себе, — с довольным видом сказал Жан Марк. — Но это даже неплохо, ведь вино развязывает язык, а откровенничать при слугах не стоит. Вполне возможно, они мотают все нами сказанное на ус.

— Большинство из них понимают не больше одного слова из десяти, — сказал Юрсен Гибер, приканчивая свой бокал с «Кот Соваж». — А те, кто понимает, никогда не признаются в этом. — Он оглядел каюту. — Капитан пробудет на берегу еще час. Навещает трех своих жен.

— Три жены! Проклятые язычники! — беззлобно выругался Тьерри Анже. — Живут как обезьяны.

— Тем не менее мы в них нуждаемся, — заметил Бондиле. Он умолк, ожидая, когда вернувшийся официант откупорит принесенные из трюма бутылки, и заговорил, лишь когда тот ушел. — Без них нас бы, во-первых, здесь не было, а во-вторых, мы никогда бы не справились с такой прорвой работы. То, что нам дают дополнительных землекопов, очень важно — вы не находите, а?

Лаплат энергично закивал.

— Да, они нам очень нужны, и носильщики тоже. Им ведь, как ни крути, предстоит перелопатить еще тонн десять песка. Сейчас для раскопок самое благоприятное время, но с каждым днем становится все жарче, и… — Он помрачнел. — В общем, как только наступит великая сушь, работа совсем застопорится.