Великая и ужасная красота - Либба Брэй Страница 31

Она достает из холщового мешка с принадлежностями для рисования карманные часы. Я никогда прежде не видела, чтобы женщина носила с собой мужские часы, и это лишь делает мисс Мур еще более загадочной.

— Нам уже почти пора возвращаться, — говорит она, решительно закрывая крышку часов. — Интересно, почему это мы принялись рассуждать о древних богинях, когда пришли сюда для того, чтобы восхититься примитивным искусством? Я хочу сделать еще небольшие зарисовки у входа в пещеру. А вы ко мне присоединитесь, когда соберете свои планшеты и угли.

Зажав сумку под мышкой, она решительным шагом направляется к выходу, оставив нас одних в полутьме. У меня так дрожат пальцы, что я с трудом укладываю рисовальные принадлежности. Я почти не замечаю присутствия других девушек. А они перешептываются, сплетничают, их голоса гудят вокруг, как сердитые мухи.

— Ну, мне кажется, мы напрасно тратим тут время, — бормочет Сесили. — Могу поспорить, миссис Найтуинг было бы очень интересно узнать, чему учит нас мисс Мур.

— Она вообще удивительное существо, — соглашается Элизабет. — Странное.

— А мне все это показалось очень интересным, — заявляет Фелисити.

— А моему будущему мужу это не понравится, — ворчливо произносит Сесили. — Ему захочется, чтобы я могла нарисовать что-нибудь очаровательное, чтобы произвести впечатление на наших гостей. А не испортила всем ужин, рассуждая о каких-то кровожадных ведьмах.

— Но, по крайней мере, она увела нас на полдня из этой ужасной старой школы, — напоминает всем Фелисити.

Энн вдруг роняет карандаши, и они рассыпаются по земле с неожиданно громким шумом. Энн неловко опускается на колени, пытаясь собрать их все до единого.

— У нее сейчас такое лицо, каким можно отпугнуть всех мужчин на свете, — шепчет Элизабет так отчетливо, что Энн вполне может ее услышать.

Остальные девушки неловко смеются, как смеются люди, когда слышат неожиданную грубость. Но Энн даже не оборачивается.

Фелисити подхватывает меня под руку и тихо говорит на ухо:

— Ну, не стоит так хмуриться! Они ведь на самом деле совсем не злые.

Я высвободила руку.

— Да они как настоящие злобные псы! Ты не могла бы увести их отсюда?

Сесили хихикает.

— Эй, Фелисити, ты поосторожнее, а то она ведь может использовать против нас свой талисман, злобный глаз!

Тут уж и Фелисити взрывается смехом вместе с остальными. А мне, конечно, очень хотелось бы иметь возможность использовать злобный глаз, или хотя бы злобный башмак на правой ноге и дать Сесили пинка под зад, да как следует!

Мисс Мур выводит нас обратно к свету, потом через лес, но каким-то иным путем, и мы выходим к узкой грязной дороге. По другую сторону стены, что тянется вдоль дороги, я вижу цыганский табор, раскинувшийся под деревьями. Фелисити вдруг оказывается рядом со мной; мой высокий рост она использует как прикрытие, на тот случай, если ее Итал где-нибудь поблизости.

— Энн, мне кажется, тебя звала мисс Мур, — говорит Фелисити.

Энн обычным неловким шагом направляется к нашей учительнице.

— Джемма, пожалуйста, не сердись! — Фелисити осторожно высовывается из-за моей спины, всматриваясь в цыган. — Ты его видишь?

Но на виду нет ничего, кроме трех фургонов и нескольких лошадей.

— Нет, — не слишком приветливым тоном отвечаю я.

— Слава богу.

Она снова берет меня под руку, не обращая внимания на мое дурное настроение.

— Могла бы получиться большая неловкость. Представляешь себе?

Она изо всех сил старается очаровать меня. И у нее получается. Я невольно усмехаюсь, и Фелисити тут же расцветает одной из тех редких роскошных улыбок, которые делают мир забавным и вполне терпимым местом.

— Послушай, у меня есть грандиозная идея. Почему бы нам не основать наш собственный орден, некое тайное общество?

Я застываю на месте, похолодев.

— И что делать?

— Просто жить.

Я облегченно вздыхаю и шагаю дальше.

— Мы и без того живем.

— Нет. Мы играем в некую предопределенную для нас игру. Но что, если бы мы нашли такое место, где могли бы играть только по своим собственным правилам?

— Ну и где, по-твоему, мы могли бы таким заниматься?

Фелисити оглядывается по сторонам.

— А почему бы нам не встречаться хоть в этой пещере?

— Ты шутишь, — отмахиваюсь я. — Ты ведь шутишь, правда?

Фелисити качает головой.

— Ты только представь: мы строим собственные планы, сами решаем, что нам делать, мы веселимся, когда только можем. Мы могли бы даже постепенно завладеть школой.

— Нас даже могут со временем исключить, тем дело и кончится.

— Но мы ведь не допустим, чтобы нас поймали. Мы слишком умны для этого.

Где-то впереди Сесили принимается утешать Элизабет, ужасно расстроившуюся из-за того, что испачкала ботинки. Я кошусь на Фелисити.

— Они не такие уж плохие, это понимаешь, когда познакомишься с ними поближе.

— О, я уверена, что рыбка-пиранья тоже вполне мила со своими родными, но я бы не хотела знакомиться с ней чересчур близко.

Энн оглядывается на меня. Она только что узнала, что мисс Мур вовсе ее не звала. И никто не звал. У нас могут быть неприятности. Но, возможно, есть способ изменить положение дел.

— Ладно, — говорю я. — Я в игре, но с одним условием.

— С каким?

— Ты должна пригласить Энн.

Фелисити не знает, то ли ей рассмеяться, то ли облить меня черной злобой.

— Ты это не серьезно.

Я молчу, и она добавляет:

— Я этого не сделаю.

— Позволь напомнить, что ты у меня в долгу.

Фелисити усмехается, давая мне понять, что идея в целом кажется ей неприемлемой.

— Да и девушки этого не допустят. Ты ведь и сама это знаешь.

— А вот это уже твои трудности. — Я, не удержавшись, улыбаюсь. — Ну, не стоит так хмуриться! Они ведь на самом деле совсем не злые. Правда-правда!

Фелисити щурится и решительным шагом направляется в сторону Пиппы, Элизабет и Сесили. Через мгновение они уже спорят, и я вижу, как Элизабет и Сесили энергично качают головами, а Фелисити раздраженно фыркает. При этом Пиппа довольна, что снова сумела привлечь внимание Фелисити. В следующую минуту Фелисити, исходя яростью, возвращается ко мне.

— Ну и?..

— Я тебе говорила — они не хотят принимать ее. Она не принадлежит к нашему кругу.

— Что ж, очень жаль слышать, что твой клуб обречен на гибель, не успев возникнуть, — говорю я с легким самодовольством.