Бесноватые - Кристофер Фаулер Страница 32

Крысы. Худший кошмар некоторых людей. Но мысль о них его больше не беспокоила. То, что случилось с их семьей, случалось с людьми во всем городе. «Крысы! — подумал Эдвард, плотно заваривая задние двери. — Они дрались с собаками, убивали кошек и кусали младенцев в колыбелях…» [34]Он не мог вспомнить окончание стихотворения Роберта Браунинга. Конечно, ситуация была не вполне сходной, потому что Кэмден-Таун все-таки не был городом Гамелином, но все же Лондону не помешало бы обзавестись собственным Гамелинским крысоловом. Вместо этого у них был растерянный мэр с кучкой смятенных сотрудников, безуспешно пытавшихся справиться с кризисом.

Он поднял защитные очки на макушку и испытующе посмотрел на труды своих рук. Стальные листы доходили только до середины двери, но это было лучше, чем ничего. Теперь он мог заняться и прогрызенным участком внизу. Дырка была не больше двух дюймов шириной, но крыса размером с кошку вполне могла сжать ребра так, чтобы с легкостью протиснуться внутрь. Он вспомнил, как однажды вечером видел тысячи крыс, коричневым морщинистым ковром покрывших сады на задах домов. Бывали ночи, когда он сидел в затемненной гостиной, задрав ноги с пола и положив на колени клюшку для крикета, слушая, как копошащаяся толпа пробегает по крышам, стучит лапками в кухне, под кроватями, под его креслом. Он увидел, как одна жирная коричневая крыса с глазами, похожими на капли черной смолы, прокладывает путь среди книг на полке; его реакция оказалась позорно замедленной.

Лучше всего было бы приклепать стальной прут поперек лаза под дверью, но тот, что у него оставался, был слишком коротким. Он решил рискнуть и сбегать в магазин, но большинство магазинов на главной улице закрылись насовсем, а все лавки по продаже металла распродали товар уже много недель назад. Трудно даже представить, насколько может измениться восьмимиллионный город за каких-нибудь четыре месяца. Очень многие уехали. Спуститься в метро, естественно, было невозможно, и вообще стало опасно выходить по ночам. Крысы больше не боялись людей.

Он все еще думал, что делать, когда зазвонил мобильный на рабочем столе.

— Это Эдвард? — спросил незнакомый вежливый голос.

— Да, кто говорит?

— Вы вряд ли меня помните. Мы встречались только один раз, на вечеринке. Я Деймон, брат Джиллиан, — линия погрузилась в напряженное молчание. Деймон, ханжа и святоша, старший брат Джилл… как же звали второго? Мэтью. Черт. Черт.

— Вы слушаете?

— Да… Извините, вы застали меня несколько врасплох.

— Ну да, как гром среди ясного неба. Вы все еще живете в Кэмдене?

— Один из последних, кто не покинул эпицентр. На улицах здесь уже довольно спокойно.

— Я видел город в новостях и не узнал его. Я, в общем, и раньше не знал его как следует… Наша семья из Гемпшира, но думаю, вы это помните.

«Перестань трепаться и скажи, какого черта тебе нужно», — подумал Эдвард. Следующая его мысль была тяжелой: «Состояние Джилл ухудшилось, она сказала ему позвонить мне».

— Дело в Джиллиан, да?

— Боюсь, в последнее время ей стало гораздо хуже. Нам с большим трудом удается за ней присматривать. У нее, знаете, эта проблема с неприятием грязи и микробов…

«Спермофобия, [35]— подумал Эдвард. — Мизофобия». [36]У многих людей развились эти фобии после нашествия крыс.

— А теперь добавились другие вещи: она боится заболеть.

«Нозофобия, патофобия». [37]Некогда таинственные медицинские термины ныне стали обыденными словами. Все они были тесно связаны, что вовсе не удивительно, с учетом того, через что она прошла.

— Все это делает нашу жизнь очень сложной.

— Могу себе представить.

Все приходится чистить снова и снова. Скрести полы, ручки и поверхности, опрыскивать их дезинфицирующими средствами, а воздух должен быть все время холодным, как из холодильника. Всю ее еду надо промывать и запечатывать в вакуумные упаковки, только после этого она решала, будет есть или нет. Эдвард видел, как день ото дня корни страха вгрызались в нее все глубже, пока она уже почти не могла нормально жить, а он уже не мог с этим справляться.

— Она так страшно похудела. Она боится бактерий в собственном теле. Она жила на верхнем этаже дома, отказывалась встречаться с людьми, а сейчас пропала.

— Как пропала?

— Это кажется невозможным, но это правда. Мы думали, вы знаете.

— У вас есть какие-нибудь предположения, куда она могла бы пойти?

— Она могла пойти куда угодно, вот что самое странное. Мы крайне нуждаемся в вашей помощи. Вы не могли бы приехать сегодня?

«Вот это поворот, — подумал Эдвард. — Ее семья потратила год на то, чтобы от меня избавиться, а теперь я им нужен».

— Думаю, смогу. А вы с братом в порядке?

— Мы — прекрасно. Мы принимаем меры.

— У вас в семье сделали прививки?

— Нет, Мэтью и отец уверены в том, что Господь хранит нас. Вы помните адрес?

— Конечно. Я буду примерно через час.

Он удивился, что они вообще решили позвонить. Братья клеймили его как человека науки, принадлежащего к племени, которое способствовало возникновению нынешнего кризиса. Люди вроде него подогрели планету и генетически модифицировали ее плоды, вызвав их избыток и дурные поветрия. Религия братьев стремилась изгонять грешников, а вера их была мстительной. Вообще, людей, которые стремились всех осуждать, следовало избегать. Но он должен был поехать ради Джилл.

Он заблокировал дырку в двери коротким стальным прутом и решил проблему оставшегося пространства, приварив к нему жестяную крышку от коробки с печеньем. Не идеальный выход, но на время сойдет. Скоро сядет солнце. Над кафе напротив зажглась красная неоновая вывеска «Kentucky Fried Сhiken». Это была единственная часть магазина, которая все еще оставалась целой. Погромщики разнесли большую часть всех кафе по продаже джанк-фуда в районе, ища кого-нибудь, кого можно было обвинить в происходящем.

Инфекционисты объясняли всплеск численности крыс тремя причинами: более влажные и теплые зимы вызвали затопление, которое привело к увеличению периодов спаривания крыс и выгнало их из-под земли. Городской совет сократил расходы на уборку улиц. И самое ужасное — службы по вывозу мусора не успевали справляться с мусорными контейнерами, переполненными куриными костями и булочками из-под бургеров. За год численность крыс возросла на тридцать процентов. Они бурно расплодились в дренажной системе лондонского вокзала Виктория, в канализации и в сточных водах, в туннелях метро и в железнодорожных тупиках. Под городом находится лабиринт запутанных трубопроводов, которые имеют выходы почти на каждую улицу. Они двинулись в сады, а потом и в дома, захватывая все, что оставалось до сих пор незанятым.