Ключи от рая - Ричард Дейч Страница 35

И вот сейчас полковник Энджордин расхаживал по дежурному центру, спрятанному в подвалах здания кордегардии, наблюдая за сорока тремя сотрудниками, втиснутыми в это помещение, которое представляло собой смесь высоких технологий и творений Ренессанса. Подобно всем швейцарским гвардейцам, он был холост: ничто постороннее не должно отвлекать тех, кому вверена жизнь и безопасность понтифика, а счастьем семейной жизни можно будет насладиться и позже. Энджордин был солдатом, чья цель всегда ясна, чье дело всегда правое, вне зависимости от прихотей политиков и правителей. Перед ним стояла задача, которая не допускала двойного толкования: защищать Бога, Папу и это государство с территорией площадью сто девять акров.

Энджордин гордился тем, что постоянно следит за новейшими технологиями, внедряя их в систему безопасности Ватикана. Устройства, способные «унюхать» взрывчатку и отравляющие вещества, были настроены на самое совершенное оснащение, которое используется в армии, террористами, религиозными фанатиками и разного рода шутниками. Спрятанные в арках дверных проемов сканеры, которые просвечивали всех посетителей, превосходили все то, что можно встретить в аэропортах, посольствах и даже в Белом доме. Несчетное количество холодного и огнестрельного оружия было изъято у туристов, которые хотя и не замышляли ничего плохого и с готовностью помогали службе охраны, тем не менее не скрывали своего изумления, столкнувшись с эффективной работой команды Энджордина.

Полковнику Энджордину удалось вырвать из рук врага элемент внезапности, а если лишить врага фактора внезапности, можно заранее увидеть его приближение. Вот почему сейчас взгляд полковника был прикован к мониторам номер шесть и семь. Все мышцы поджарого тела Энджордина были напряжены. Он не мог поверить своим глазам.

* * *

Хлоп! Со стороны стеклянной витрины посреди центрального зала Музея сокровищ ризницы послышалось громкое шипение. Повалил плотный, густой дым, в считаные секунды затянувший сплошным непроницаемым облаком весь зал.

И тут одна за другой задрожали остальные витрины, под которыми прозвучали такие же хлопки. То, что поначалу показалось незначительным происшествием, быстро переросло в опасную ситуацию. Взрывы, начавшиеся в дальнем конце длинного коридора, подобно падающим костяшкам домино устремились вперед. В заполненных дымом залах воцарилось смятение. Началась всеобщая паника. Посетители кричали, матери хватали своих детей, выла сирена тревоги. В этом оглушительном гвалте не было слышно призывов сохранять спокойствие и ждать дальнейших указаний. Объятые паникой посетители, которых в одном только Музее сокровищ ризницы насчитывалось больше двухсот, бросились к выходу. Дым уже был плотным и вязким, словно патока. Люди толкались, натыкаясь вслепую друг на друга. Смятение становилось полным.

Практически одновременно такие же в точности приглушенные хлопки раздались в Грегорианском музее. Еще четыре витрины принялись извергать дым, повергая туристов в панику.

По всему музейному комплексу без предупреждения с грохотом опустились стальные жалюзи, закрывая размещенные на стенах произведения искусства. Книги, рукописи, реликвии оказались герметически запечатаны в витринах под дюймовым стеклом, оснащенным сигнализацией, которое защитило их от внешнего мира. Эти фрески и живописные полотна, книги и скульптуры были созданы во имя Бога. Потеря их стала бы невосполнимой, поэтому современный мир постарался защитить бесценное прошлое.

* * *

Брат Иосиф оставался островком спокойствия в бушующем океане. Он приказал всем членам своей группы взяться за руки и повел их к выходу. Глаза, казалось, горели огнем, по щекам градом катились слезы, однако решимость его оставалась непоколебимой. Монахини и раввины в каком-то смысле даже обрадовались случившемуся, восприняв это как добавку к намеченной на день программе. И хотя глаза у них тоже болели, а горло раздирал удушливый кашель, страх ни на мгновение не сменил охватившего их восторженного возбуждения.

Чего никак нельзя было сказать про профессора Хиггинса. Он пришел сюда не для того, чтобы умереть, и будь проклят Господь Бог, если в его храме профессора ждет смерть! Что напишут газеты, что скажут его коллеги и идейные противники? Он останется в истории не благодаря выдающимся трудам, а из-за своей нелепой смерти: еще одна жертва козней католической церкви, которая наконец сквиталась и с ним. И вдруг кто-то схватил Хиггинса за шею. Он почувствовал укол чуть ниже уха, и у него сразу же закружилась голова. С ужасом представив свою собственную смерть, профессор попытался оторваться от нападавшего. Ученый побежал, как ему казалось, в сторону выхода. У него не было времени осознать, насколько он ошибался. Налетев на мраморное изваяние святого Фомы Аквинского, покровителя католических университетов и школ, Хиггинс отключился еще до того, как рухнул на пол.

Из всех выходов хлынула толпа, которая быстро заполнила площадь Святого Петра. Люди кричали, кто-то предположил, что весь музейный комплекс объят пламенем. Брат Иосиф спокойно отвел свою маленькую группу в угол и, обессиленный, рухнул без чувств. Все радостно заговорили, перебивая друг друга, и никто не заметил, что Майкл и профессор Хиггинс куда-то исчезли.

* * *

А внутри музея — только дым, который густыми клубами вздымается вверх, а затем опускается, наползая сам на себя. Нечего даже думать о том, чтобы увидеть собственную руку, поднесенную к лицу: в лучшем случае удастся разглядеть свой нос. Звуки паники ослабли; большая часть посетителей покинули здание. В зале оставались лишь Майкл Сент-Пьер и распростертый на полу профессор Хиггинс.

У Майкла было максимум тридцать секунд. Вот-вот здесь появятся сотрудники ватиканской полиции и пожарной охраны. Майкл тщательно спланировал все заранее, расчет времени был безукоризненным. Дымовые шашки, которые он соорудил в авторемонтной мастерской из сахара, нафталина к английской соли, сработали просто превосходно. Ключом к успеху стали розовые и белые запалы: как только они вступали в соприкосновение с коричневой смесью, оболочка растворялась, после чего следовала молниеносная реакция. Целая смесь была на два сантиметра толще и выступала в роли запала с задержкой сорок пять минут. Розовая смесь держалась всего каких-то пять минут. Вероятность возникновения пожара полностью исключалась. Майкл был не из тех, кто подвергает опасности жизнь людей.

Подхватив бесчувственное тело Хиггинса, Майкл протащил его к витрине с ключами. В кои-то веки удача улыбнулась ему. Здесь дым оказался самым густым. Майкл огляделся вокруг, прислушался. Убедился, что он совершенно один.

Раскрыв сумку, он достал оборудование, изготовленное в мастерской Вителли, и быстро собрал молоток. Подняв молоток высоко над головой, Майкл что есть силы обрушил его на стеклянный ящик. Толстое стекло не разбилось, даже не покрылось паутиной трещин. Но алмазный наконечник толщиной с прядь волос проткнул дюймовое стекло. И тотчас же в витрину устремился сжатый воздух из рукоятки, разрывая ее изнутри по швам. Зазвучал новый сигнал тревоги. Смешавшись с сиреной пожарной сигнализации, он усилил общее смятение.

* * *

Полковник Стефан Энджордин и два гвардейца бежали по собору навстречу последним посетителям, спешившим к выходу. Энджордин вызвал пожарных; они отставали от него меньше чем на минуту. Случившееся получило высшую категорию сложности, и служба безопасности отреагировала соответственно: тридцать шесть охранников бросились ко всем выходам из музейного комплекса, торопясь на помощь к тем сорока, что уже были на месте.