Пророки - Либба Брэй Страница 36

– Цикличность или вечное возвращение, как у Ницше, – сказал Джерихо.

– Означает ли это, что я буду вынуждена снова прожить этот день? – пошутила Эви. Никто не засмеялся, и она сделала вид, что полностью поглощена рисованием модной шляпки на голове змеи.

Уилл взял из вазы кучку мятных леденцов и принялся жонглировать ими одной рукой, не выпуская из другой тлеющую сигарету.

– Таким образом, мы можем предположить, что наш убийца располагает оккультным знанием, передающимся по наследству, с определенным магическим и религиозным символизмом, частично позаимствованным из книги Откровений Иоанна Богослова. Но Вавилонскую блудницу он называет «Блудницей наряженной и брошенной в пучину морскую». – Уилл задумался на мгновение. – Очень своеобразная фраза. И загадочная. Возможно, религия, выдуманная самим убийцей.

– Как можно изобрести собственную религию? – удивилась Эви.

Уилл посмотрел на нее поверх очков:

– Объявить «Бог сказал мне вот это» и ждать, пока вокруг тебя соберутся последователи.

Эви еще никогда столько не думала о религии. Ее родители были католиками, епископальными англиканцами, и посещали воскресные службы, но относились к этому как к рутинной обязанности вроде чистки зубов и принятия ванны. Они поступали так потому, что окружающие ждали от них этого. Эви не устраивал такой подход. В течение года после смерти Джеймса она каждый день исступленно молилась, сжимая его последний подарок в ладонях, и просила Бога о чуде. О телеграмме с текстом «Хорошие новости! Рядовой Джеймс Ксавьер О’Нил был найден живым и невредимым на ферме во Франции». Но ничего не происходило, и вера, расцветшая было в сердце Эви, увяла и погибла. Теперь она рассматривала религию как еще один из жизненных принципов предыдущего поколения, обесценившийся и устаревший и совершенно ей не нужный.

– Мы не ответили на самый главный вопрос: почему? Какая причина кроется в этом преступлении? – спросил Джерихо и отвлек Эви от невеселых мыслей.

– Он просто маньяк, – сказала Эви. – Разве это не достаточное объяснение?

Уилл снова принялся копаться в вазе с конфетным ассорти и стал жонглировать драже.

– Но это ответ на вопрос «кто?», а не «почему?». Ничто не делается без определенной цели, какой бы запутанной она ни была.

– Зачем он забрал ее глаза? – спросила Эви.

– Оставил себе в качестве сувениров.

Эви скорчила недовольную гримасу.

– Дядя, сувенир – это раскрашенная вертушка с Кони-Айленда.

– Это для нас. А для сумасшедшего? Скорее всего нет. Но они могли понадобиться ему для какого-нибудь ритуала. В некоторых культурах существует поверье, что употребление плоти других людей в пищу делает тебя бессмертным. Агори в Индии едят своих мертвых, веря в то, что обретут сверхъестественные силы, а представители племени алгонкинов считают, что тот, кто употребит в пищу плоть человека, превратится в демонического духа Вендиго.

У Эви сжался желудок.

– Во всяком случае, в Библии нет ничего по поводу священного каннибализма.

– Может быть, простое замещение? – предположил Джерихо. – На Тайной Вечере Христос давал апостолам свои тело и кровь под видом хлеба и вина. «И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» [33].

– Точно, – признала Эви. – Похоже, я больше никогда не смогу пройти причащение.

– Как я и говорил раньше, Америка – молодая страна, в которую съехались самые разношерстные люди. Религии и верования постоянно соприкасаются, перемешиваются, и на выходе получается нечто принципиально новое.

Уилл покончил со второй сигаретой, и Эви с облегчением заметила, как он потянулся к третьей, но, к счастью, передумал. Комната уже была вся прокурена, дым висел в воздухе плотными клоками.

– Я кое-чего не понимаю. Записка… – Порывшись в грудах бумаг на столе, Эви выудила фотографию записки, оставленной с телом Руты. – В ней сказано: «Это было пятое жертвоприношение». Почему пятое, а не первое?

– Да, это здорово беспокоит. – Уилл обошел вокруг стола, сжимая в руке портсигар. – Джерихо, будь так любезен, позвони детективу Маллою и спроси, не случалось ли похожих убийств прежде?

– Думаешь, он не сказал бы об этом раньше? – спросила Эви.

– Я могу только предполагать, – ответил дядя Уилл, и стало понятно, что он не желает дальше обсуждать эту тему.

– Скоро должна начаться ваша лекция в Женской Ассоциации клуба Феникса, – напомнил ему Джерихо.

Уилл бросил взгляд на каминные часы, возмущенный тем, что они показывают неточное время, затем сделал два коротких кивка, как лектор, признающий правоту студента в ученом споре.

– Ты прав. Мне нужно забрать свои записи.

– Вы оставили их наверху, – подсказал Джерихо.

– Ага. Прекрасно. – Уилл замер на мгновение, задумчиво оглядывая комнату. – Не могу избавиться от ощущения, что мы что-то пропустили. Что-то очень важное.

На его лице пролегли длинные тени от подрагивающего света камина. Встряхнувшись, словно сбросив наваждение, Уилл поспешил по своим делам.

В дверь постучали. Наконец-то посетитель! Джерихо вскочил первым. Судя по его эмоциональной реакции, Эви не единственная беспокоилась о будущем музея. Она услышала разговор, и затем Джерихо показался на пороге в компании Сэма Лойда собственной персоной.

Эви злобно сузила глаза.

– Так-так. Похоже, ты отыскал мои двадцать долларов?

Джерихо посмотрел на нее, затем на Сэма и наоборот.

– Вы двое что, знакомы?

– На самом деле я пришел к мистеру Уильяму Фицджеральду. Он здесь? – И Сэм вытянул шею.

– Доктору Фицджеральду. И что у тебя за дела могут быть с моим дядей?

– Твоим… дядей? – Сэм расплылся в улыбке. – А ты ничего мне не говорила. Разве это не удивительное совпадение?

– Какое совпадение? – спросил вошедший в комнату дядя Уилл, в шляпе и с дипломатом в руке. Он прихватил с собой и зонт, хотя денек выдался на редкость погожим и солнечным.

Сэм подошел и с энтузиазмом пожал ему руку.

– Здравствуйте, сэр, как поживаете? Сэм Лойд. У меня есть вещица, которая, судя по всем признакам, может быть вашей.

– Неужели?

– Что ж, боюсь, что эта история не сделает мне много чести, но придется рассказать все, как есть. Видите ли, прошлой ночью я был в ломбарде – хотелось выручить что-нибудь за свои часы, – времена сейчас не из легких. И случайно услышал, как один типчик хочет сбыть товар. Редкостные вещицы из музея Зловещих Страшилок. – Сэм смущенно пожал плечами. – Так уж они его называют, профессор.