Из глубины - Брайан Ламли Страница 37

Я обнаружил, что мешком лежу на краю широкой площадки, глядя на амфитеатр ступеней внешнего периметра гигантской пещеры и лежащий в ней город. Рядом на ужасающей высоте простирался естественный мост, по которому Бокруг умудрился пройти со мной на плечах. Я невольно вздрогнул, когда перед моим мысленным взором снова всплыла картина, которую я увидел через то отверстие в мосту.

Затем, заметив нетерпение моего фантастического товарища, я попытался сесть.

— Еще несколько минут, и я буду в полном порядке, — заверил его я, но слабость моего голоса противоречила моим словам.

— Хорошо, ибо скоро настанет Время Тумана, — объявил Бокруг. — Тебе нельзя оставаться здесь. При этом пещера наполняется парами, которые ядовиты для тебе подобных, но необходимы для жизни Тхуун'а.

— Тхуун'а! Ты все время говоришь о них... и говоришь, что Лх-йиб принадлежит им, — и все же до сих пор я ни разу даже мельком не видел ни одного живого существа... даже там! — я указал вниз на ступени и город. — И где же они... где Тхуун'а?

— Они поклоняются. Сейчас как раз время. Но вскоре наступит Время Тумана. Теперь ты можешь идти?.. Тогда пойдем.

Я неуверенно поднялся на ноги:

— Я могу попытаться! Веди меня.

— Хорошо.

Он пошел вперед, плавно шагая по ступеням влево, излишне, как мне показалось, спеша, направляясь к темному проему входа, высеченного в вертикальной скале сзади следующей площадки. Я кое-как поплелся за ним на нетвердых ногах, еле-еле взобравшись на площадку, где Бокруг остановился подождать меня под сводом туннеля.

Мне оставалось преодолеть лишь несколько ярдов площадки, когда я увидел: что-то встревожило моего спутника. Его интерес не ко мне, а к чему-то за моей спиной, стал более напряженным. Некоторое время он пристально вглядывался в какую-то точку. Затем он настойчиво замахал мне руками, давая понять, что я должен немедленно присоединиться к нему.

— Пойдем, — позвал он, — пойдем быстрее!

Я оглянулся через плечо, потом развернулся, чтобы лучше видеть. Мое внимание привлекло к себе пирамидальное здание. От бьющего ключом источника высоко в стене пещеры до пирамиды он бежал, пенясь, как и прежде, но за этим зданием его русло было обнажено и уже начало высыхать.

А потом я увидел кое-что еще. Из отверстий в вершине остроконечного сооружения, которых я раньше не заметил, безмолвно клубился густой зеленый туман, растекаясь по всем четырем направлениям и быстро окутывая всю равнину. Не больше чем за десять секунд дымка успела накрыть самые дальние здания города, а с другой стороны уже клубилась у подножия закругляющихся ступеней.

Через несколько секунд нижние кварталы Лх-йиба утонули в этом зеленом тумане, который начал наползать на ступени прямо под моим наблюдательным пунктом. Я знал, что должен сделать так, как сказал Бокруг, и присоединиться к нему в туннеле, но эти извивающиеся, быстро разрастающиеся зеленые завитки почему-то совершенно меня загипнотизировали. Я точно прирос к земле, мои ноги налились свинцом, не в состоянии сдвинуться с места! Туман зловеще полз вверх, подтягиваясь ко мне. И тут руки Бокруга сомкнулись на моей талии, оторвав от земли и втащив в отверстие туннеля в каменной стене.

— Видишь? — спросил Бокруг. — Это — Время Тумана. — Он указал на стену клубящейся зелени. — К счастью для тебя, туннели сделаны так, что остаются наполнены воздухом извне. Туман не может пробраться внутрь.

Тут и я ощутил ветерок, дующий из полостей в горе, и вместе с ним донесся какой-то звук, пульсация, гулкое эхо, восхитительно мелодичное, и все же страшно зловещее, вызывающее в мозгу картину какого-то нечеловеческого хора. Я вопросительно взглянул на человека-ящера.

— Тхуун'а, — ответил он на мой невысказанный вопрос. — Они возносят свою благодарность и хвалы за ниспослание Тумана Жизни. Так было в Ибе. Так это происходит и в Лх-йибе!

Зеленое существо еще несколько секунд постояло рядом со мной, глядя на безмолвно клубящийся туман и прислушиваясь к бесплотным «голосам». Потом, не говоря ни слова, повернулось и снова отправилось в путь, сделав мне знак следовать за ним.

Внезапно я почувствовал, что совершенно вымотан, и прислонился к стене туннеля. Когда я мог видеть лишь странный ореол, зловеще удаляющийся от меня в уже почти полную тьму, мне как-то удалось стряхнуть с себя усталое оцепенение и броситься за ним так быстро, как только позволяли мои налившиеся свинцом ноги...

Большую часть пути — около мили, насколько я мог судить, — мы покрыли, не разговаривая, в молчании, которое нарушили лишь, когда подошли к широкой и явно искусственной галерее. Бокруг провел меня мимо множества покрытых загадочными письменами входов в туннели и предостерег, чтобы я никогда не вздумал заглядывать в них! Особенно мне велели остерегаться одного отверстия, и человекоящер в смутных, но очень мрачных намеках посулил мне неотвратимую и беспощадную кару в случае, если я когда-нибудь осмелюсь нарушить этот запрет.

К тому времени моим единственным желанием было упасть где-нибудь и заснуть. Я страшно, смертельно устал и, даже отдавая себе отчет в том, что уже сплю, я не стал ничего отвечать. На самом деле, моя усталость оказалась настолько сильной, что я не вполне осознавал происходящее. Когда мой провожатый завел меня в один из сводчатых проходов, сообщив, что эта пещерка станет моим жилищем, я бесконечно обрадовался, рухнул наземь, и в абсолютной тьме, наступившей после ухода Бокруга, почти тотчас же уснул. Спокойный сон внутри сна...

История болезни Кроу.

Из записей доктора Юджина Т. Таппона

Тяжело описать мой новый дом в той странной пещерке, отходящей от большой галереи. Эта область моих воспоминаний точно подернута туманом, который, подобно тому туману, что часто окутывает и более обыкновенные сновидения, угрожает совершенно изгладить из памяти всю цепочку событий. Я помню, что там, на стенах, росли различной формы, но размером с ладонь островки странно упругого, волокнистого вереска без цветов. Этот вереск покрывал кровати, столы, кресла, и выглядело это настолько же естественно и удобно.

Очнувшись от сна во сне, я обнаружил, что лежу на одной из таких «кроватей». Если у меня и были раньше сомнения в том, что я лишь грежу или переживаю какую-то невероятно подробную галлюцинацию, то теперь стало ясно, что все они — беспочвенны. Я понял это тотчас же, когда увидел облако светляков, парящих вокруг моей головы и приглушенным, но почти дружелюбным фосфоресцирующим сиянием озаряющих все, кроме самых дальних уголков моей пещеры. Я каким-то образом приобрел в точности такой же ореол, как тот, который был у Бокруга. Осмотревшись, я обнаружил в более мелкой, примыкающей пещерке небольшое кристально-чистое озеро в гладком углублении сталагмитовой скалы. Это углубление выточила вода, постоянно капающая с конца одинокого сталактита, который свисал с середины низкого свода. Помню, что при первом взгляде на эту лужицу, когда в темной воде отразилось мое лицо, окруженное нимбом светляков, я решил, что мое болезненное состояние продолжает прогрессировать. У меня отросли борода и усы, и я очень удивился, что мой рассудок смог настолько «усовершенствоваться», чтобы создать эти «естественные» изменения в моем воображаемом облике. Точно так же моя одежда оказалась грязной и оборванной, и я потерял ботинки. Я помню, что в более ранней серии моих галлюцинаций, в пещере с грибами, ботинки у меня еще были. Все это, заключил я, было лишь плодом моего воспаленного рассудка, тогда как, по всей вероятности, в действительности я все еще спал в своей комнате в «Святом Георгии» или, в худшем случае, лежал на кушетке в кабинете какого-нибудь психиатра с Харли-Стрит, находясь «в состоянии шока и нервного истощения»...