Остров Веры - Эдуард Сребницкий Страница 39

В комнату, запертую изнутри на крючок, постучали. Это была Тая. Сургон ещё утром ушёл по делам, спросив через дверь у не вышедшего к столу Алекса, не случилось ли с ним чего? Алекс сказал, что с ним всё в порядке, и просто он хочет ещё подремать, поскольку ночью плохо спал. Полдня Алекса никто не беспокоил, но он слышал в коридоре лёгкие Таины шаги, и вот теперь она пришла вновь.

И тут Алекс решил ей всё рассказать. Честно, без утайки, как самому дорогому человеку, который выслушает и поймёт. И простит, конечно, простит! А может быть, чем-то поможет. Трудно сказать, чего в желании рассказать было больше: найти у Таи сочувствия или совета, наверное, того и того, и Алекс, быстро поднявшись, направился на стук.

Скинув крючок и распахнув дверь, Алекс встретился с приветливо улыбающейся и несколько напуганной резкостью его движений Таей.

– Добрый день! – проговорила Тая. – Ты выспался?

– Пройди, – попросил он, и когда она сделала шаг, сказал без обиняков: – Я убил человека.

То же выражение приветливости и некоторого испуга застыло на Таином лице.

– Что с тобой? Тебе что-то приснилось?

– Я не спал. Ты слышала мои слова? Я убил человека!

– Что ты говоришь?

– Это правда.

– Когда? Кого?

– Помнишь, я уходил один в город? Сургона не было в лаборатории.

– Помню.

– Так вот. Я ездил в дом, который принадлежал раньше моим бабушке и деду, я тебе говорил.

– Конечно.

– Там я взял одну записку, которую в тайнике оставил дед. Вот эта записка, ты её потом прочтёшь.

Тая посмотрела на свёрнутый листик, а потом вновь подняла глаза на Алекса. Улыбка с её лица исчезла.

– Когда я взял записку и хотел уйти, на меня напали: хозяин дома и ещё двое. Они были очень опасны, один пытался ударить меня дубиной. И я толкнул хозяина. Понимаешь? Просто толкнул! Он упал, а я быстро покинул дом. А теперь оказалось, что этот человек умер. Меня ищет полиция.

По лицу девушки Алекс увидел, что она ему наконец поверила. И поверив, кажется, поняла всё как надо: то есть – почему он ей это рассказывает.

– Боже мой! Бедный, – произнесла Тая.

Тон её не оставлял сомнений, что жалеет она не погибшего человека, а Алекса. Так сказала бы мама, узнав, что её сын попал в беду. Первыми реакциями мамы были бы жалость и безотчётное желание защитить своего мальчика. От того, что Алекс увидел подобное выражение на лице Таи, ему сразу стало легче, хотя ничего ещё не изменилось.

– Что же теперь будет? – проговорила Тая.

– Меня могут арестовать.

– Этого нельзя допустить! Надо что-то делать. Тебе нужно уехать!

– Я не могу. Я должен закончить то, ради чего оказался в России. Вот, прочитай.

Алекс протянул записку. Тая взяла её и, развернув, попыталась вникнуть в текст.

– Я ничего не могу понять, – призналась она.

– Потому что это обрывок. Здесь написано про день равноденствия и остров Веры, о котором ты мне рассказывала. Мы вчера с Сургоном были на острове. Я нашёл место, откуда в день равноденствия станет видно дерево. Этот день наступит очень скоро, и я хочу дождаться.

– Дождаться чего?

– Не знаю. Но в указанный день хочу быть на том месте. Видишь ли, я приехал в Россию, уже догадываясь о наличии дедушкиного тайника, а теперь обнаружил этот тайник, а в нём – записку. Дед писал её не просто так. Возможно, она многое прояснит для моей семьи.

Алекс говорил сбивчиво, мешая русские и английские слова и не зная, вполне ли доходит до Таи смысл его сумбурной речи. Но, кажется, она по-прежнему всё понимала, или, по крайней мере, главное из того, что он до неё пытался донести.

– Это так важно для тебя?

– Очень важно, – сказал Алекс.

Тая опустилась на кровать.

– Если для тебя это очень важно, то стоит закончить начатое. Ты сказал, нужно ждать?

– Да, дня равноденствия. Он наступает через пять суток.

Тая кивнула.

– За пять суток здесь тебя никто не найдёт. Но что будет потом, когда ты попытаешься уехать? Ведь у полиции, наверное, есть твои приметы?

– Я был в парике, вот в этом дурацком рыжем парике, в котором и сам-то не очень себя узнаю, – показал Алекс на маскировку, брошенную поверх сумки. – Правда, там остались очки… Их тоже дал мне Сургон, и они слетели в драке. На очках есть, конечно, отпечатки пальцев, но ведь полиция не знает, что отпечатки эти принадлежат мне! А то, что я иностранец, которого нужно ловить в аэропорту, полицейские могут не догадаться, или догадаться не сразу.

– Мне кажется, лучше рассказать обо всём дяде, Сургону.

Алекс покачал головой.

– Этого я бы пока не хотел. Всё-таки мои семейные тайны остаются моими семейными тайнами, и раскрыл я их только тебе.

– Я понимаю, я буду молчать, – пообещала Тая.

Алекс сказал всё, что хотел, и добавить пока было нечего. Остальное Тая видела по его состоянию.

– Ты должен знать, – взяла она его руку, – что ни в чём не виноват. Это произошло само собой. Ты защищался. И по другому не мог. Ведь ты мужчина, настоящий мужчина.

Тая кормила Алекса с трогательной заботой, будто он был ребёнком, или долго отсутствовал дома: подкладывала лучшие куски, спрашивала, чего он хочет на добавку? Алекс, к которому после суточного голодания вернулось наконец желание поесть, хотел всего. Тая радовалась, глядя, как он опустошает одну тарелку за другой, а Алекс как мог доставлял ей такую радость. Когда же обед кончился, он пошёл прогуляться.

Поддержка Таи и в немалой степени её блюда заметно приободрили Алекса. Конечно, во всём случившемся была большая доля его вины, хотя бы потому, что он без позволения влез на чужую придомовую территорию. В Соединённых Штатах иные владельцы могли его запросто за это застрелить. Но ведь в первые визиты он искренне пытался поговорить с хозяевами, расспросить их о судьбе своих родственников, а с ним мало того что не стали разговаривать, так ещё и попытались прибить дубиной. Он только защищался. Он должен был защищаться как любой нормальный мужчина. «Настоящий мужчина», – сказала Тая.

Да, ему придётся жить с мыслью о содеянном, но сейчас с помощью Таи, которая безоговорочно заявила о его моральной невиновности, Алекс смог разобраться с собой и решить, что делать дальше. Он спрячет роковые минуты вглубь памяти – до того времени, когда их можно будет воскресить. И произойдёт это не раньше, чем он вернётся в Сиэтл и окажется в безопасности. Если, конечно, удастся избежать сетей русской полиции. Если удастся.

Алекс глубоко вздохнул. Лес затрепетал листьями, будто от вздоха человека, хотя на самом деле просто подул ветер. Трепет листьев и внутренняя мелкая дрожь вследствие бессонно проведённой ночи воскресили в памяти Алекса ощущение зыбкости, охватившее его возле острова Веры. Словно нарочно в тон воспоминанию поблизости заскрипела, застонала старая береза, едва державшаяся на корнях, а в вышине всполошились невидимые глазу горластые птицы.