Завещание ночи - Кирилл Бенедиктов Страница 4

— Простите, товарищ профессор, задумался. А правда, вы ихние значки разбирать можете?

— Могу, — смутившись, ответил Аристарх Петрович. — Вот что, Попов, если уж так желаете курить, выйдите во двор. А потом, когда вернетесь, разберите один стол, только очень аккуратно. Мне понадобится место для составления описи.

Когда боец вышел, профессор, двигаясь как во сне, обошел библиотеку, осторожно трогая свитки и футляры. Потом тихо отворил дверцу, ведущую в храм Колеса Времени.

Высокий конус крыши был прорезан узкими окнами-бойницами, но лучи света пересекались в нескольких метрах над головой Аристарха Петровича, оставляя большую часть помещения в бархатной полутьме. Лишь по краям выложенной на полу священной мандалы горели толстые свечи из жира яков. Профессор поморгал, привыкая к царящему в храме сумраку. В самом центре круглого зала стоял на коленях старик в белых одеждах. Аристарх Петрович беззвучно ахнул — он сразу же узнал старика, хотя с момента их последней встречи прошло десять лет. Это был лама Чимит Джамбиев, настоятель дацана Горного Озера.

Перед стариком, широко расставив кривые ноги, стоял комиссар-бурят, сжимавший в руке тяжелый черный маузер. Дуло пистолета было прижато ко лбу ламы Чимита.

— Гражданин Джамбиев, — медленно, растягивая слова, говорил комиссар, — вы подозреваетесь в организации антисоветской и ламско-ре-лигиозной работы среди трудового населения республики. Войдя в сговор с представителями английской и японской разведок, вы создали на территории вверенного вам дацана базу для подготовки антисоветского восстания в Туве. Согласно постановлению народного комиссариата внутренних дел, вы арестованы по обвинению в контрреволюционном заговоре.

Громко щелкнул предохранитель маузера. Голос комиссара стал резким и злым.

— Но я не хочу тащить тебя в Кызыл, мразь. Я лучше шлепну тебя здесь, при попытке к бегству. Если только ты не захочешь спасти свою продажную шкуру, рассказав, где спрятаны сокровища.

Аристарх Петрович не поверил своим ушам — лама негромко рассмеялся.

— Какие сокровища, юноша? Сокровища мудрости — в библиотеке. Сокровища веры — вокруг тебя. Сокровище в цветке лотоса, ом мани падме хум, скрыто в сердце каждого последователя учения Будды…

Комиссар размахнулся и ударил Чимита по лицу раскрытой ладонью. Голова старика мотнулась назад.

— Издеваешься, сволочь? Ты прекрасно знаешь, о каком сокровище я говорю! О том, за которым охотится этот лысый русский!

В следующее мгновение комиссар покачнулся и сделал неуверенный шаг вперед. Маузер выпал из его ослабевшей руки, а вслед за ним повалился на камни и сам комиссар. Он упал на бок, и Аристарх Петрович зажал себе рот ладонью, чтобы не закричать — из груди комиссара торчало трехгранное лезвие штыка.

— Ну, вот и все, — произнес в полутьме хорошо знакомый профессору голос капитана Резанова. — Покойный был исполнителен, но чересчур инициативен. Что ж, старик, ты получил отсрочку. Можешь меня поблагодарить.

— Не стану я тебя благодарить, Хромец, — тихо проговорил настоятель. — Знаю, зачем ты пришел сюда. Знаю, зачем убил моих братьев. Смерть идет за тобой по пятам, Нирах Проклятый…

— Капитан НКВД Александр Резанов, — усмехнулся бритый. — Сейчас меня называют именно так. Но это неважно. К делу, старик. Мне нужна Чаша.

— Нет ее здесь и никогда не было, Хромец, — спокойно ответил Чи-мит. — Ты снова взял ложный след. Сколько ты уже ищешь сокровище?

Капитан не ответил, но от его молчания у профессора по спине побежали мурашки.

— И будешь искать еще столько же, — продолжал между тем Чимит. — Но найти сокровище тебе не суждено, Нирах Проклятый.

Бритый энкавэдэшник протянул руку и схватил настоятеля за плечо. Легко поставил на ноги.

— Ты думаешь, вы переиграли меня? — спросил он, возвышаясь над тщедушным Чимитом, словно гора. — Ничтожные людишки, возомнившие себя хранителями! На этот раз у вас ничего не выйдет. Я владею ключом нижнего мира, отворяющим уста мертвых!

Капитан отпустил старика и снял с плеча брезентовую сумку. Развязал стягивающую ее кожаные шнурки. Запустил в сумку огромную ладонь.

Аристарху Петровичу показалось, что огоньки окружавших мандалу свечей тревожно затрепетали. Свет их отразился в отшлифованных гранях извлеченного из сумки предмета. Это был череп — очень похожий на настоящий, но изготовленный из какого-то прозрачного материала. Профессор машинально обратил внимание на выдающиеся надбровные дуги и огромные круглые глазницы, в которых клубился непроницаемый мрак. Резанов поднес череп к лицу ламы Чимита.

— Видишь, старик? Хрустальный Череп у меня! Теперь ты понимаешь, что отпираться бессмысленно! Говори, где твое сокровище!

Настоятель вздрогнул и опустил глаза. Губы его зашевелились, шепча слова Алмазной сутры. Капитан отступил на шаг и аккуратно поставил череп на камни.

— Что ж, старик, — сказал он равнодушно. — Ты сам выбрал свою судьбу. Он наклонился, вырвал из тела мертвого комиссара окровавленный штык и легким, точным движением вонзил его в сердце ламы Чимита.

— Ты ведь даже не настоящий Хранитель, старик! Последние Итеру покинули этот мир очень давно… ты лишь жалкий последыш великих магов прошлого. Сейчас ты умрешь, и я допрошу твой труп. Ты же знаешь, мертвые не умеют лгать.

Аристарх Петрович понял, что нужно бежать — бежать как можно скорее, пока не произошло самое страшное. Он повернулся, чтобы неслышно выскользнуть из темного храма, и налетел на застывшего в проеме двери рыжего бойца Попова.

— Крутить твою загогулину, профессор, — выдохнул тот, хватаясь за винтовку. — Эх, напугали вы меня… а чего это тут делается, а?

Бритый энкавэдэшник поднял голову и посмотрел на прячущегося в тени Аристарха Петровича. Профессору показалось, что на него в упор глядит какая-то огромная рептилия, вроде анаконды или африканского питона. Ноги мгновенно сделались ватными.

— Рядовой Попов, ко мне, — скомандовал Резанов ровным, лишенным всякого выражения голосом. — И вы, профессор, тоже.

Попов, расправив плечи, строевым шагом двинулся к капитану. Аристарх Петрович хотел крикнуть ему что-то предостерегающее, но слова застряли в горле.

— Вольно, боец, — сказал бритый.

Рыжий Попов остановился, будто налетев на невидимую стену. Потом со стоном опустился на колени, зажимая руками живот. Потом повалился на бок и засучил ногами.

— Ну же, профессор, — повторил энкавэдэшник, вытирая штык о галифе. — Я жду.

— Нет, — пробормотал Аристарх Петрович, с ужасом чувствуя, как ноги сами несут его к человеку, которого лама Чимит называл Хромцом. — Нет, товарищ капитан, не надо, я ничего не видел, я ничего никому не скажу.

— Конечно, — сказал капитан. В глазах его профессор видел тот же клубящийся мрак, что и в хрустальных глазницах черепа. — Разумеется, вы ничего никому не расскажете.