Колодец желаний - Фрэнсис Хардинг Страница 4

Рассказывая Джошу эту историю, Райан осознал две вещи. Во-первых, Джош не станет выдавать его секрет и натравливать на него других детей. Во-вторых, Джошу на самом деле интересно. Он веселился, когда Райан объяснял, что кипарис вверх ногами похож на зеленую жидкость, льющуюся из дыры в земле, и что люди ходят вверх тормашками, потому что липкие ноги не дают им упасть в небо. Джош смеялся, но продолжал задавать вопросы и внимательно слушал ответы.

– Круто, – наконец сказал он.

Джош въехал. За одно это Райан готов был его боготворить. Впоследствии, упоминая про перевернутые глаза, Джош всем своим видом давал понять, что не издевается, а намекает на их общий секрет. Это наполняло душу Райана теплым, неловким и каким-то тревожным ощущением гордости.

Райан встал со скамейки и покачнулся, когда кровь отлила от мозга. Дома он на ощупь добрался до ванной.

– Райан! – Мама, должно быть, услышала скрип ступеней. – В ванне стоят кастрюли с кофе! Будь осторожен!

Когда ванной не пользовались, там обычно стоял горшок с пуансеттией. Сейчас он переехал на шаткую подставку, единственная ножка которой упиралась в землю львиными лапами. Как ни обидно испытывать вину за пока не совершенный проступок, Райан постоянно переживал, что в один прекрасный день снесет эту хлипкую конструкцию. Осторожно обойдя пуансеттию, мальчик нащупал на подоконнике контейнер с линзами.

Из-за кастрюль с горячим кофе зеркало запотело, и Райан, прижавшись к нему носом, увидел собственный бледный призрак. Вынув первую линзу, он пристроил ее на кончике пальца.

Рукавом свободной руки Райан мазнул по зеркалу, и кусок его призрачного двойника проявился во всей красе. Казалось, зазеркальный Райан стоит в облаках густого тумана, и в памяти снова всплыл странный сон. Отогнав непрошеные мысли, Райан разжал веки и опускал лицо, пока не ощутил чужеродность контактной линзы на глазном яблоке. Он выпрямился, стараясь не кривиться, и прозревшему глазу открылось зрелище, от которого у Райана перехватило дух.

Зазеркальный Райан стоял с закрытыми глазами. Длинные ресницы потемнели от влаги, из-под них катились слезы. Веки дрожали, будто изо всех сил пытались то ли распахнуться, то ли зажмуриться. Потом они слегка раздвинулись, и в образовавшуюся щель хлынула мутная вода.

Райан отпрыгнул назад, ударился ногой о край ванны и полетел кубарем.

Спустя три часа после инцидента с зеркалом Райан позвонил Джошу, но гудка не было, так что Райан набрал номер Челли.

– Алло? – По телефону голос Челли звучал еще тоньше и звонче.

– Челли, привет. – Райан просто не мог сразу заговорить о главном. – Челли… Я опрокинул пуансеттию. Это не страшно, потому что я сам упал, ударился головой и обжегся, попав рукой в кастрюлю с кофе, так что меня не слишком ругали.

Если честно, маму взбесила не неуклюжесть Райана, а собственная непредусмотрительность. Она хотела самолично отвезти его в травмпункт и прикидывала, то ли отменить интервью, то ли попросить отца сообщить журналисту, что она – ужасная мать, готовая сварить собственного сына в ванне с кипящим кофе. Но Райан видел ее досаду, а потому, восхищаясь твердостью собственного голоса, убедил маму, что ожог не сильный. В конце концов та согласилась не отменять интервью.

– Короче, Челли, такой вопрос: можно сегодня прийти к тебе? И Джоша позови, пожалуйста.

Инцидент с зеркалом надо обсуждать при личной встрече.

Челли побежала спрашивать у мамы и мигом вернулась к телефону.

– Мама разрешила. Говорит, что я не буду путаться у них под ногами, когда в гости придет мисс Госэмер.

Мисс Госэмер была старой подругой бабушки Челли. Когда бабушка тихо покинула этот мир, мисс Госэмер ловко заняла ее место в семье. С одной стороны, родители Челли показали свою доброту, приняв ее в дом. С другой – ситуация напоминала кошмарный сон, где родного человека подменяет чужак. Райан не обсуждал с Челли эту тему, но девочка наверняка чувствовала то же самое.

Мама Райана, терзаемая чувством вины, подвезла сына на машине, и ему не пришлось идти пешком через парк.

Дом Челли ничем не отличался от соседних. Высокие узкие окна, широкие подоконники, на которых обожали спать кошки. Как часто бывает в старых домах, в передней части дома находились вход в подвал – квадратная дыра с лестницей – и крыльцо с двумя ступенями. Подвальные окна расположены ниже уровня земли. В одном из них Райан увидел Челли. Девочка с улыбкой помахала ему. В этот миг открылась входная дверь.

– Здравствуй, Райан, – сказала мама Челли, скользнув по нему взглядом, и уставилась на машину. – Твоя мама не зайдет на чашечку чая?

– Простите, у нее, хм, буквально сейчас назначена встреча.

Мама Райана помахала из машины рукой. На ее лице застыла ясная, широкая улыбка, предназначенная для тех, кто ее раздражал, вроде мамы Челли, обожающей расспрашивать о знаменитостях.

– Жаль… – сказала мама Челли, рассеянно оглядев мальчика, будто проверяла, правильный ли товар ей доставили.

Маму Челли звали Мишель. В детстве ей нравилось, когда ее называли Челли, и она именно так написала в свидетельстве о рождении третьей дочери. Она и в жизни производила впечатление женщины, способной дать ребенку свое уменьшительное имя.

Обладательница больших рассеянных глаз и широкой рассеянной улыбки, она вечно суетилась, как моль в абажуре. Заслышав, как одноклассники дочери обзывают ее инфузорией, она говорила что-нибудь вроде «забавные детишки, правда?».

Вслед за Мишель Райан зашел в дом, и ручка зонта мисс Госэмер по традиции клюнула его, как попугай.

Дом Челли всегда был наполнен звуками, на которые, к удивлению Райана, никто не обращал внимания. В кухне надрывалось радио, в пустой комнате журчал телевизор. Наверху кто-то с кем-то спорил. Каждые пять минут кто-нибудь топал по лестнице.

Челли ждала его в кухне. Ее приветствие потонуло в шуме спора, вспыхнувшего наверху. Целеста, старшая сестра, на ходу надевая мотоциклетный шлем, вихрем пронеслась к дверям. Ее оппонент, средняя сестра, Кэролин, громко хлопнула дверью у нее за спиной.

Прихватив напитки, Райан с Челли спустились по узкой лестнице в Пещеру.

– У тебя под повязкой жуткий ожог? – Райан начал разбирать нервную болтовню Челли, лишь когда за ними закрылась дверь. – Нет, не показывай, ненавижу всякие раны, у меня от них в животе все переворачивается…

Подвал достался Челли в безраздельное владение, поскольку сестрам не нравились ни окна, куда почти не проникал свет, ни надоедливое тиканье лампы, ни желтые разводы непобедимой сырости на стенах. Челли обожала свой обширный прохладный каземат с такой страстью, что сестры, узнай они о том, лопнули бы от зависти.

Подвал идеально подходил для тайных сборищ. Райан любил смотреть в окно на ноги прохожих, не подозревающих, что за ними наблюдают снизу.