Хаос на пороге - Хью Хауи Страница 42

Аннабел вежливо смеется. Женщина, сделав короткую паузу, чтобы перевести дыхание, представляется:

– Кстати, меня зовут Мэри Сент-Клэр. Я из Центра.

– О!

Это, конечно, и без того уже было понятно – по планшету у той в руках, по цветам, по ленте через плечо. Но Аннабел, не стирая улыбки с лица, воодушевленно кивает.

– Огромное вам спасибо за то, что вы делаете!

– Ах, что вы, – отметает благодарность мисс Сент-Клэр. – Это мне в радость. Точнее, правильнее было бы сказать – это честь для меня. Разве не чудесно, что день наконец настал – именно при нашей жизни? Вы, я, все ныне живущие – нам несказанно повезло! Мы то счастливое поколение, что услышало зов и последует за ним! Чудо, истинное чудо!

Она сияет от восхищения, и Аннабел, стоя у двери, чувствует то же. Хоть вся речь – набор привычных, навязших в ушах славословий, слышанных миллион раз, а сам визит всколыхнул тайный страх, столько лет не перестававший терзать сердце Аннабел, она не может не ощущать того же восторженного подъема. Объединенные им, они на миг застывают, почти не дыша, словно парочка под новогодней омелой. Из окна коридора льется солнечный свет, он омывает их, как и наслаждение моментом, и медовое предвкушение того, что вот-вот случится.

Истинная правда, Аннабел действительно считает грядущее чудом, она по-настоящему рада и счастлива своей удаче – встретить этот день, жить в том мире и времени, где он случится. Все так.

Город там, за окном, высится черными, тесно скученными башнями. Они похожи на собравшихся у платформы железной дороги людей в плащах и пальто, ждущих поезда.

– Итак, – внезапно и с напором произносит мисс Сент-Клэр, доставая стилус и занося его над планшетом. – Моя задача – в канун грядущего великого дня совершить самый-самый последний-распоследний обход и убедиться, что все до одного действительно услышали зов.

– Да, конечно. – Аннабел пугается, что ответила слишком поспешно, снова надевает на лицо соответствующую улыбку и делает глубокий вдох. – Разумеется. Мы все слышали его. Вся семья.

– Вас ведь трое?

– Да.

– Мать, отец и ребенок.

– Да. Девочка. Одна. Подросток.

«Спокойнее, Аннабел. Не части. И улыбайся».

– Прекрасно! – бодро говорит мисс Сент-Клэр и что-то черкает в своем планшете. – Процедура вам известна?

– Да, – отвечает Аннабел, проглатывая просящееся на язык «конечно». Она всем уже десять лет как известна, и им, само собой, тоже. С точностью до малейших деталей, и все давно подготовлено в соответствии с инструкциями. Они поступали из Центра, о них только и говорили, и главное – их доносил до каждого главный источник всякой истины, громко, четко и недвусмысленно.

Но Аннабел только повторяет еще раз: «Да», и улыбается еще шире. От напряжения даже щеки болят. А вдруг эта женщина откуда-то знает? Знает их ужасную тайну и только выжидает, чтобы нанести удар? Но мучивший столько времени кошмар не сбывается. Мисс Сент-Клэр еще раз, самый последний, быстренько зачитывает инструкции. Аннабел должна удостоверить, что все слышала и поняла. Поняла, поняла. Схватив стилус, она расписывается. Ей немного смешно – ведь завтра ничего этого уже не будет, ни планшета, ни коридора, ни Здания 170, ни других зданий, ни телесных оболочек двух улыбающихся друг другу женщин, стоящих на ковровой дорожке.

– Что ж, увидимся, когда все окажемся уже там! – произносит, наконец, мисс Сент-Клэр.

На крохотную долю секунды, на каких-то полполмгновенья в мозгу Аннабел вспыхивает мысль – что если спросить: «А вдруг это ошибка, ужасная ошибка? Вдруг мы все просто чокнулись? Неужели вам никогда не приходило в голову?»

Конечно, ничего подобного она не говорит, а продолжает улыбаться. Женщина из Центра убирает планшет в сумку и уходит. Аннабел заходит внутрь, прислоняется к двери и стоит так с закрытыми глазами, чувствуя, как пылают щеки, пока с лестницы не доносятся шаги мужа.

Кстати, нет – разумеется, нет, ни в коем случае. Мэри Сент-Клэр из Опросного Центра никогда даже на миг не приходило в голову, что это все может быть кошмарной ошибкой. Даже близко таких мыслей не возникало. Мэри всегда, с самого рождения предана Плану и горячо поддерживает его. Все ее существо полно горячей, без малейших сомнений, веры в его правильность, верность и полную, абсолютную непогрешимость. Впрочем, то же чувствует к нему и большинство других людей. Официально – вообще все до одного.

Мисс Сент-Клэр занимается своими обязанностями уже семь лет – с самого появления Центра. На самом деле таких Центров девять, по одному в каждом жилом секторе; все они подчиняются десятому, главному. Организационная диаграмма висит у Мэри в кабинете, еще одна – дома, в Здании 49. Иногда перед сном девушка мечтательно водит пальчиком по линиям, соединяющим кружочки.

Но сегодня еще предстоит много дел. Поспать не придется – не придется уже никогда. Поправив ленту через плечо и чувствуя приятную тяжесть планшета в сумочке, Мэри целеустремленно и радостно шагает по коридору к следующей двери.

«ТЫ ТРУДИШЬСЯ ВО ИМЯ МОЕ В ЭТОМ МИРЕ», – звучит в голове голос Бога, вплетаясь в собственные мысли, ярко горя на их фоне, словно золотое полотнище между церковными колоннами. – «ТЫ СЛУЖИШЬ ПРЕДНАЧЕРТАНИЮ МОЕМУ И ТОРИШЬ МНЕ ПУТЬ».

– Я знаю! – отвечает Мэри вслух. – Я люблю тебя!

«ТЫ ГЛАС МОЙ И ПОДМОГА МНЕ».

– Знаю!

На часах четверть седьмого. Мисс Сент-Клэр стучится в следующую по коридору дверь – точно по расписанию. Завтра первое мая. Еще немного, и свершится! Просто не верится!

– Я тут… подумал… – медленно произносит Кеннет.

Он сидит за столом, опершись подбородком на ладонь. Аннабел в кухонной зоне стоит перед огромным куском мяса и аккуратно нарезает его на ломтики. Она знает, что сейчас скажет муж, знает, о чем он тревожится. Как же ей надоела эта нерешительность! Прекратив свое занятие, она опускает электрический нож и оборачивается.

– О чем?

– Подумал… может… может, мы все-таки делаем ошибку?

– Ничего подобного.

Кеннет вздыхает и опускает глаза на гладкую столешницу. Аннабел снова нажимает кнопку, и гудение наполняет комнату. Тонкие пластинки сырой убоины сворачиваются и отпадают от куска. Под кухонным столом, вся съежившись, прижав колени к груди, сидит четырнадцатилетняя девочка-подросток с большими черными глазами и вороньим гнездом непослушных темных волос. Ее бьет дрожь. Аннабел продолжает резать мясо, под грудой уже разделанного растекается красная лужа. Кеннет тревожно молчит, хрустя костяшками пальцев, но уже слишком поздно что-то менять. Решение принято, все.

«ПОСТАВЬ ЕЕ ПРЕДО МНОЙ», – пульсирует в голове Аннабел отчетливый шепот. – «ПОСТАВЬ ЕЕ ПРЕДО МНОЙ».

Кеннет не унимается.

– Боюсь, мы совершаем большую ошибку, – тихо, но настойчиво повторяет он. – Это обман. Страшный обман. Еще не поздно, Анна. Еще не поздно сделать все как положено.