Крест проклятых - Скотт Мариани Страница 43

— Нужно их всех выпустить. — Лилит приходилось перекрикивать шум. Она улыбнулась зрителям и взмахнула окровавленной саблей, отчего гвалт еще больше усилился. — Массовый побег воров и убийц. Это немного встряхнет унылый старый остров…

Ее слова и радостные крики заключенных перекрыл оглушительный вой сирены.

— Черт, — пробормотал Захария и, не отпуская плеча Эша, вытащил из-за пояса саблю.

Габриэль увидел, как распахнулась решетчатая дверь, и им навстречу выбежали девять тюремных охранников. Похоже, оставшиеся в живых после рейда вампиров по Блэкхетской тюрьме перегруппировались и обратились к проверенным средствам для подавления мятежа. Над щитами были видны их испуганные лица. Четверо из девяти вооружились пистолетами с резиновыми пулями. Один из них выстрелил, не дожидаясь команды.

Тяжелый пластиковый цилиндр с громким хлопком вылетел из ствола и за секунду преодолел несколько сотен футов, разделявших вампиров и охранников. Для человеческого глаза всего лишь размытое пятно, но для вампира скорее большой надувной мяч, брошенный слабой рукой. Лилит саблей разрубила пулю надвое, прежде чем та достигла цели.

Запаниковав, остальные охранники открыли беспорядочный огонь. Захария без труда отбил вторую пулю лезвием сабли, и безвредный цилиндр отлетел на пол. Габриэль просто поймал третью и четвертую, словно падающие с дерева яблоки. Потом бросил пули через плечо и приказал:

— Убейте их.

Лилит и Захария бросились в атаку. Схватка была короткой, кровавой и явно неравной. Клинки вампиров замелькали в воздухе, и рев заключенных перерос в дикий вой. В сторону отлетело ухо. Потом ладонь. Лилит одним ударом снесла охраннику голову. Захария разрубил другого надвое, от плеча до бедра. За несколько секунд девять человек превратились в груду обрубков, лежащих в огромной луже крови.

— Скоро здесь будет подкрепление. — Габриэль повысил голос, чтобы перекричать радостные вопли. — Идем.

Пока на место преступления не высадились отряды вооруженной полиции и половина британской армии, вампиры проделали обратный путь через всю тюрьму по своим кровавым следам и растворились в ночи. Эш едва успевал за ними. Они добежали до ограждения по периметру тюрьмы и нырнули в дыру, которую Захария еще раньше прорубил в колючей проволоке.

Вдохнув свежий ночной воздух и увидев вертолет, ждавший их на бетонной площадке за ограждением, Эш так обрадовался вновь обретенной свободе, что едва сдержал торжествующий вопль. Заметив выражение его лица, Лилит усмехнулась.

— Цыплят по осени считают, везунчик. Ты еще не знаешь, что тебя ждет.

Захария швырнул Эша в грузовой люк и захлопнул крышку. Вампиры забрались в кабину. Габриэль невозмутимо взялся за ручки управления, и через несколько секунд винты пришли в движение, постепенно набирая скорость.

— Эй, Габриэль, а у тебя есть лицензия пилота, чтобы управлять этой штуковиной? — спросила Лилит, перекрикивая рев турбины.

Вертолет оторвался от земли, слегка наклонился вперед и стремительно взмыл в небо. Посмотрев вниз, они увидели море мерцающих синих огней, освещавших холмы Северного Йоркшира, и услышали вой сирен десятков машин подразделений быстрого реагирования, спешащих к тюрьме. Но вертолет уже превратился в быстро уменьшающуюся красную точку, мигавшую среди звезд.

Оксфорд

Прошло уже несколько часов после того, как остальные члены группы, утомленные долгим и бесплодным днем, закончили работу и отправились домой спать, а Джоэль все еще не уходил. Последней сдалась Кэшли. Соломон заметил взгляды, которые бросала на него женщина, видел опущенные ресницы и жест, каким она поправляла волосы, когда они оставались одни. Еще хуже стало, когда Кэшли расстегнула верхнюю пуговицу блузки, спасаясь от жары и духоты комнаты. Джоэль вспыхнул и отвел взгляд. Часто моргая и заикаясь, он пытался отогнать картины, всплывавшие в его воспаленном мозгу. И испытал огромное облегчение, когда она наконец ушла и уже не нужно было бороться с запахом ее горячей, свежей крови и соблазнительными звуками ее сердцебиения, громом отдававшимися у него в ушах.

Уже во втором часу ночи Джоэль заставил себя оторваться от письменного стола и покинуть здание, разочарованный мизерным прогрессом после стольких часов работы и уставший от постоянных усилий выглядеть нормальным в глазах коллег. Всего лишь нормальный полицейский, разыскивающий нормальных преступников.

Откровенно говоря, Джоэль не очень представлял, с чего начинать. Растерянный, он шел домой по тихим ночным улицам.

Кроме того, им овладело сильное беспокойство. Бутылка с кровью, которую ему дал Томми, быстро опустошалась. Уровень жидкости в ней, похоже, падал все быстрее по мере того, как Соломон привыкал к ее вкусу. Он уже не просто заставлял себя отхлебывать понемногу, чтобы не умереть с голода, а начал испытывать настоящую жажду. Он мог выпить содержимое бутылки одним глотком — и гораздо больше. Та часть разума, которая с отвращением отшатывалась и протестовала, как будто слабела с каждой минутой, и он очень боялся, что прежний Джоэль, человек, постепенно ускользает от него.

Неужели это правда?

Пока нет, спорил он сам с собой — в противном случае он не замирал бы от ужаса при одной мысли о необходимости пополнить драгоценную бутылку, когда использует последнюю каплю. Нет, прежний Джоэль все еще жил где-то внутри, все еще сопротивлялся. Но как долго это продлится?

Потребности во сне у него теперь не было, и Соломон беспокойно расхаживал по квартире. Но чем больше он волновался, тем сильнее было желание выхватить из кармана бутылку и ощутить чудесную, пьянящую, живительную силу крови, восстанавливающей его силы. От непрерывной внутренней борьбы депрессия лишь усиливалась.

У него не было времени на слабость или жалость к самому себе. Если он не намерен пить кровь и собирается принять ужасную судьбу, о которой рассказывал ему Томми, то оставшееся время нужно посвятить поискам. Если его решимость ослабнет и он навлечет на себя вечное проклятие, найдя себе жертву в лице какого-нибудь ничего не подозревающего бедняги, то, по крайней мере, у него будет в запасе целая вечность, чтобы выследить эту заразу и избавить от нее мир. Он уничтожит их всех.

Джоэль подумал о Томми и вдруг почувствовал угрызения совести. И его уничтожить? Так просто? Томми, который пригрел и пожалел его в трудную минуту. Томми, который нападал на людей и пил их кровь. Нравственные ориентиры сместились. Где добро? Где зло?

И еще Алекс Бишоп. С ней что делать? Сможет ли он уничтожить женщину, которую любит? Эта мысль заставила его вздрогнуть.

Он сжал кулаки.

Джоэль, Алекс мертва. Она была мертва задолго до твоего рождения. Она не женщина, не человек. Нелюдь, жуткое существо, монстр. Как и ты.

Значит, ее следует уничтожить, и нужно быть твердым.

Алекс. Он не переставал думать о ней. Джоэль закрыл глаза и увидел ее лицо — так четко и ясно, словно мог говорить с ней, а она бы услышала и ответила. Он вдруг почувствовал, словно куда-то удаляется, уплывает, впадает в подобие сна…