Запретный сад - Виктория Борисова Страница 44

Когда все кончилось, он оттащил тело подальше в лесок и старательно забросал ветками и листьями. Теперь это была уже не Леночка, а какой-то неодушевленный холодный предмет, и, глядя на ее лицо, Борька уже не испытывал никаких особенных чувств.

Домой он пришел только под утро. Его возвращения никто даже не заметил – мать еще не пришла с ночной смены, а пьяный отчим спал мертвым сном.

Он старательно выстирал всю одежду и очень порадовался, что мать всегда старалась покупать все черное – брюки, рубашки… «Немаркое, практичненькое», – приговаривала она. Верно ведь! Как чувствовала.

На следующий день, в воскресенье, он отправился с отчимом на рыбалку – первый раз в жизни напросился! – и, улучив момент, выбросил нож в реку.

Леночку, конечно, нашли, ее хоронили всей школой, и, глядя на мертвое лицо в гробу среди цветов, пожилые учительницы перешептывались: «Вот звери-то! У кого только рука поднялась…»

А дальше жизнь потекла своим чередом. Первое время Боря жил в постоянном страхе, ожидая, что вот-вот все откроется и за ним придут. Но проходили дни, месяцы, а его не трогали… Постепенно происшествие в лесополосе не то чтобы совсем изгладилось из памяти, но стало подергиваться легким флером нереальности произошедшего, словно все это было не с ним.

А вот жизнь его совершенно неожиданно, почти волшебно изменилась в лучшую сторону. Чахлый, сутулый заморыш вдруг стал меняться, так что даже мать удивлялась. Боря как-то вдруг возмужал, еще больше вырос, но теперь выглядел совсем иначе – плечи развернулись, под рубашкой бугрились мускулы, кожа на лице налилась здоровым румянцем… Даже прыщи, немало досаждавшие в школьные годы, совсем исчезли.

И лишь иногда по ночам он видел один и тот же сон, повторяющийся в мельчайших деталях: бледное лицо, длинные разметавшиеся волосы, темные провалы глаз… Белое платье – и кровь на нем.

Вместе с ужасом от содеянного в душе была огромная радость. Ощущение собственной силы, беспредельной власти над другим человеком поднимало его над самим собой, наполняло сердце новой, радостной силой… Казалось, что ее жизнь каким-то таинственным образом перетекла в его слабое, тщедушное тельце, заставила кровь быстрее бежать по жилам, придала силу, уверенность, ловкость и здоровье…

Но на этом чудеса не кончались. Выпускные экзамены он сдал на круглые пятерки и получил заслуженную золотую медаль. А потом подоспело событие почти невероятное – целевой набор в МГУ для талантливой молодежи из глубинки! Как победитель районной олимпиады по физике, Боря поехал в Москву. Деньги на дорогу мать достала из заветной шкатулки и вручила ему, утирая глаза кончиком косынки.

– Вот, сынок… Чем могу. Я же вижу – тебе тут не в радость… Так что уезжай лучше. Пусть хоть тебе будет хорошо.

Борис неловко обнял мать – и вышел из дому, навсегда закрыв дверь за собой. Пожалуй, впервые в жизни в его душе шевельнулось что-то вроде благодарности к женщине, которая когда-то произвела его на свет.

Больше они никогда не увидятся. Через пятнадцать лет, получив телеграмму о ее смерти, Борис щедро пошлет денег на похороны – но сам не поедет. Даже по прошествии стольких лет вернуться сюда ему будет просто невыносимо.

Но все это будет не скоро, а пока Борис сидел в вагоне и в последний раз глядел в окно на родной городок. С каким чувством он ехал в Москву – передать невозможно. Казалось, что поезд идет слишком медленно, его бы воля – вперед паровоза бы побежал!

Пусть жить пришлось в общежитии, и стипендии не хватало даже на то, чтобы каждый день обедать в студенческой столовой, и приходилось подрабатывать ночами, разгружая вагоны на товарной станции, но зато это была Москва! Первые месяцы Борис никак не мог поверить, что чудо все-таки произошло и ему удалось вырваться из родного захолустья. Он учился как одержимый, просиживал все вечера в библиотеке, зачеты и экзамены сдавал лучше всех в группе…

Это у других были веселые студенческие компании, собироны в общаге, когда в маленькую комнатенку набивается столько народу, что просто непонятно, как все там помещаются, и от дыма дешевых сигарет першит в горле, и перед глазами висит сизый туман, хоть топор вешай, а на столе, на заботливо расстеленной газете, стоит дешевое крепленое вино и банка бычков в томате, кто-то бренчит на гитаре, кто-то спорит до хрипоты… Другие ходили на дискотеки, чтобы потоптаться в темноте под вечную «Сюзанну», и бегали на свидания к девушкам, были и душераздирающие романы, и скороспелые студенческие браки…

Вся эта веселая, суматошная и бестолковая жизнь шла как-то мимо него. Боря учился с той же угрюмой одержимостью, что и в школе когда-то. Он понимал, что образование станет его единственным шансом остаться здесь, зацепиться в Москве. В мечтах Боря представлял себя ученым с мировым именем, может быть, даже лауреатом Нобелевской премии…

Преподаватели его хвалили; как круглый отличник, Боря даже получал повышенную стипендию. Ее все равно не хватало на жизнь, но он был вовсе непритязателен. И подрабатывал только от случая к случаю. Каждый раз было очень жалко отрывать время от занятий.

И усилия его не остались втуне. Борис закончил университет с красным дипломом и без особого труда поступил в аспирантуру. Казалось, что цель уже совсем близко, стоит лишь руку протянуть, а там – будет и карьера, и хорошая зарплата, загранкомандировки, опубликованные научные работы…

Но мечтам не суждено было сбыться. Борис защитил диссертацию в марте девяносто первого года. Тогда в воздухе витало предчувствие больших перемен, возле магазинов выстраивались огромные очереди за продуктами, появились талоны на табак, водку и сахар, но он почти не обращал на это внимания.

Тем больнее было столкновение с реальностью. Оказалось, что денег на науку в развалившейся стране вовсе не осталось, и Борис остался не у дел. Кандидатская степень не гарантировала больше ни каких-либо карьерных перспектив, ни даже просто более-менее спокойной и достойно обеспеченной жизни. Шансы получить собственное жилье были практически нулевые, квартиру или даже комнату снимать было не на что, спасибо еще, что из общежития не выселили. Навалилась тоска – та темная, глухая, нерассуждающая тоска, отгораживающая от мира, давящая на плечи, словно каменная глыба, которую не сбросить, не расколоть. Бывало, что он часами кружил по городу, мерил шагами улицы…

Борис пребывал тогда в странном состоянии – словно бы подвешенном между небом и землей. Надо было решать, что делать дальше, и как можно быстрее.

Колесо его судьбы повернулось в тот вечер, когда возле общежития он встретил Андрея Смирнова – плотного веснушчатого парня, отличавшегося неистребимым оптимизмом и деловой хваткой. Вот для кого мир всегда был прост и ясен… В комнате у него всегда кипела жизнь: приходили и уходили какие-то люди, в углу вечно стояли узлы с джинсами и кофточками, и девушки со всего универа слетались на огонек… А по ночам случались такие гулянки, что через две стенки слышно. Но почему-то даже строгий комендант Владимир Палыч, которого студенты за глаза называли Овчаром, смотрел сквозь пальцы на Андрюхины художества.