Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе Страница 48

— Ничего страшного. Просто… — Владимир замялся. — Просто…

— Ладно, — я поднялся. — Пойдём на кухню, — терпеть не могу, когда людям на моих глазах становится неудобно.

— Останьтесь, — возле самой двери, когда я уже собирался последовать за Ярой, рунолог перешёл на шёпот. — Буквально на пару слов.

* * *

— Слушаю вас, — я снова устроился на кровати. Рунолог же стоял напротив, возле стола, запустив руки в карманы, и смотрел в пол.

— Даже не знаю… — Владимир замялся. — Не знаю, как вам объяснить… Понимаете… То, что случилось сейчас…

— А что, собственно говоря, случилось? — ничто не заставляет так нервничать, как озадаченность профессионала. Особенно — профессионала в той области, которая тебе самому знакома лишь номинально.

После моего вопроса рунолог уставился на меня так, будто разглядывал что-то сквозь меня.

— Что случилось? А вы видели, что вытащила ваша девушка?

Я бросил взгляд на деревянную пластинку, по-прежнему, лежавшую на столике рядом с мешочком.

— Разумеется. Только я понятия не имею, что это значит. Вы уж просветите меня.

Тут рунолог, наконец, с трудом сообразил, что перед ним не его коллега, впрочем, менее отстранённым это его не сделало.

— Извините, я не думал, что вы с руникой не знакомы… — выдавил он смущённо. — Странно, — добавил он после паузы, — что Лариса послала вас именно ко мне.

— Ну, не то что бы совсем не знаком. Отличить футарк от латиницы я в состоянии. Но вот…

— Сколько рун в футарке? — перебил меня вопросом Владимир.

— Восемнадцать или двадцать, кажется… Точно не помню. Слушайте, причём тут это?! — напряжённые нервы начали сдавать.

— Нет, — рунолог оставался отрешённым и говорил так, словно думал о чём-то другом. — Не верно. Восемнадцать рун — в младшем футарке… вернее — в его поздней германской версии. В старшем, который используется в… для… нашей работы, их двадцать четыре.

— Ну и что?! Какая разница, сколько их там?! Вы мне скажите, что это обозначает! — я не выдержал и начал заводиться. Взять себя в руки! Взять…

— Что означает? Если вот вы стоите на перекрёстке, а на светофоре, вместо зелёного, или, там, жёлтого, загорится фиолетовый, вы сможете сказать, что он значит? Сможете? — кажется, после того, как я повысил голос, взгляд Владимира стал более осмысленным.

— Ну… Для начала — его там быть не может.

— Правильно. Вот и эта руна — так же.

— Это — руна?! — я кивнул на пустую пластинку. — Вы можете говорить прямо?

— Прямо? — рунолог наконец собрался с мыслями. — Если прямо, то… Многие из тех, кто занимается рунами, считают: изначально в футарке было не двадцать четыре, а двадцать пять рун. Но, на самом деле, пустая двадцать пятая руна — просто выдумка. Она не упоминается в Эдде… Её нигде нет. Хотя многие из наших в неё верят. Считают, что это — руна Одина…

Владимир взял со стола кусочек дерева и принялся вертеть в руках.

— Так что она означает, эта руна Одина?

— Михаил… Поймите, я двенадцать лет занимаюсь рунами, я… у меня очень серьёзный опыт. И я вам говорю точно: этой руны в природе нет, и никогда не было.

— Замечательно. В природе нет. В вашем мешке — есть. И что?

— И в моём… наборе… её тоже нет.

— Нет? А это что? — я снова указал на несуществующую руну в его руках.

— Не знаю. Там, в мешке, их было двадцать четыре. Можно пересчитать. Тот, кто занимается рунами, делает футарк сам, собственными руками. Обязательно. Я не делал этой руны. Я не верю в неё, понимаете? Её нет, — Владимир смотрел на меня уже не с настороженностью и без всякой задумчивости. Человек, прикоснувшийся к необъяснимому. И тут стало страшно мне.

— А как же тогда она?..

— Не знаю. Руна Одина — вымысел, её не существует…

Почему-то в памяти всплыла мраморная лестница и два голоса: «Может, микрофон не работал?» — «Там даже твой кашель слышно! Микрофон работал, а музыки не было!»

— Хорошо. А если существует? Что она значит?

— Те, кто в неё верят, говорят, это — руна Слепой Судьбы.

— То есть? Вы-то что планируете с этим делать?

Владимир, положив на стол свою пустую руну, принялся теребить висящий на шее «молоточек».

— Ничего. Работать с вашей девушкой я не стану, — подойдя к насесту, он погладил ворона. Тот даже не шелохнулся. — Единственное, что я могу посоветовать — вам лично — держитесь от неё подальше. Это всё.

— Так… — я вздохнул — опять двадцать пять! — А кто-нибудь ещё… Вы не знаете кого-нибудь, кто с ней может поработать?

«Держаться подальше»? А вот не дождётесь!

Владимир снова задумался и снова погладил ворона. Огромная птица слегка опустила голову, подставляя для ласки шею, но глаз не открыла.

— В принципе… Такого уровня… Наверное, нет. Хотя… Пожалуй, знаю. Правда, я не уверен, что она ещё работает… — он подошёл к столу и принялся листать толстую тетрадь, исполнявшую, видимо, роль телефонной книги. — У неё в последнее время, я слышал, были проблемы со здоровьем… Но если она согласится вас принять… Вообще, я не припомню такого случая, когда бы она отказалась… Ага, вот. Вы записываете? Пишите: Клавдия Васильевна…

Что может быть хуже, чем ощущение собственного бессилия? Наверное — если поддаваясь ему, начинаешь раздражаться на того, кому ты не в состоянии помочь.

Мне казалось, скажи Яра хоть одно слово — и я начну изо всех сил пыжиться, кричать, что порву старуху на какой-нибудь флаг, беситься, ругаться… короче, — начну вести себя так, что потом мне будет стыдно. Этакая попытка сохранить лицо, из-за которой оно будет потеряно окончательно. Стыдно мне было и сейчас. Потому что обещал. Обещал и не сумел. Мысль, что оба отказа не зависели от меня, и, в общем-то, себя мне упрекнуть не в чем, я отмёл. А мысль, что её вины в этом тоже не было — даже не возникала. Усилия, потраченные впустую… И тогда на смену стыду пришла ярость, застелившая всё вокруг. Потом снова будет стыд, уже — из-за этой ярости. Если дать ей волю. Стоит Яре сказать хоть слово.

Но Яра молчала. И там, на кухне, где ставший в моё отсутствие приветливым старик в тренировочных штанах угощал её чаем. И в машине. Она не стала расспрашивать, о чём говорил рунолог. Похоже, всё и так было написано на моём лице. Коротко поблагодарив старика, Яра пошла к выходу. Стоявшему на пороге своей комнаты Владимиру она просто кивнула. Из комнаты послышалось хлопанье крыльев.

* * *

Когда я парковался у нашего подъезда, начался дождь. Не слишком сильный, но занудный, затяжной. Осенний дождь. Не дожидаясь пока я закрою машину, Ярослава быстрым шагом пошла к парадному. В других обстоятельствах я бы решил: обиделась. И бросился бы следом. Сейчас — …