Хранитель - Сара Ланган Страница 5

Он не был красавцем и никогда себя им не считал. С его точки зрения, с внутренней болезнью в нем появилось какое-то вещество, некий притягивающий феромон.

Пол выпил еще и с трудом проглотил, чувствуя, что напиток просится наружу.

— Дешевое фуфло, — пробормотал он, усмехнувшись. Обычно так выражались алкоголики со стажем. «Но ты и есть пьяница», — прошептал над ухом знакомый неприятный голос. Пол не обратил на него внимания.

Он просмотрел работу Бобби, затем отложил ее в сторону. В таком поганом настроении выше двойки он ему не поставит. Следующей была Лиз. Со временем эта девушка становилась все больше похожа на Сюзан Мэрли — так считало руководство школы. Но Сюзан по крайней мере знала, что представляло собой ЕЭС. Несмотря на шизофрению и агрессию, она не была глупой.

Пол сделал еще глоток. Так, что здесь у Лиз… перепутала местами «ввоз» и «вывоз». Пол начертил двустороннюю стрелку между двумя словами и подписал: «Вас еще чему-то учат на уроке английского?»

На пятой работе в дверь постучали. Пол бросил термос в ящик и крикнул:

— Да?

В комнату вошел директор школы Кевин Бруттон. У этого человека были две отличительные черты: первая — он носил дешевые костюмы, как из магазина Армии Спасения, только накрахмаленные, и вторая — улыбка никогда не сходила с его лица, что бы он ни говорил. Прямо-таки прирожденный политик.

— Здорово, Кевин.

— Привет. — Он взял со стола витую раковину из Миссисипи, подаренную Полу его старшим сыном пять лет назад.

— Никогда не мог понять, как они это делают, — признался Кевин.

— Ты о чем?

— Ну, как вырезают морские волны, пляж с пальмами, не повреждая саму ракушку.

— Это все маленькие эльфы, Кевин.

— Да уж. — Директор поставил раковину на место и потер глаза. — Ты хорошо спал прошлой ночью?

Вместо ответа Пол пожал плечами.

— А я — нет. Меня мучили кошмары. В главной роли — твоя подруга Сюзан Мэрли. Моя жена видела то же самое.

Все были словно одержимы Сюзан. То она в зеркале кому-то привидится, то рядом с чьим-нибудь домом стоит посреди ночи, а теперь еще и во сне стала являться. Полу повезло: он никогда не запоминал свои сны.

— Мы оба видели, как фабрика горела, — сказал Кевин.

«Вот что случается, когда живешь в захолустье, — мрачно подумал Пол. — Человек становится, мягко говоря, ненормальным».

— М-м… слушай, Кевин, это простое совпадение. Может, вам с Элли звякнуть по «телефону доверия»?

— Пол, я тебе точно говорю — с этой девушкой что-то не так. Все замечают!

— Ты зашел, чтобы поздороваться? — спросил Пол, откашлявшись.

— Нет.

— Тогда зачем?

Кевин подошел к открытому окну и высунул руку, чтобы капли падали ему на ладонь. Всем людям в этом городе нравилось прикасаться к дождю. Он заговорил, стоя спиной к Полу:

— Ты ведь знаешь, я ни слова про них не сказал, хоть мне и самому не нравится обстановка. — Директор, видимо, ждал подтверждения, но Пол молча слушал его. — Забудь обо всех правовых вопросах — пустая трата времени.

Пол встал.

— Тебе наврали.

Кевин повернулся к нему — впервые без улыбки. Он приблизился к учителю и посмотрел ему в глаза.

— Да, ты прав, ерунда. И я не затем пришел. Видишь ли, ты нравился ребятам — не из-за совместных походов в буфет, а потому что честно выполнял свою работу. А теперь они приходят ко мне и просят их перевести, потому что ты ходишь по классу шатаясь.

— Что значит «шатаясь»?

— Это значит алкоголь, Пол.

— Кто сказал?

— Я говорю.

— Ты ошибаешься.

— Так просвети же меня.

— Я работаю, как прежде. Оцениваю эти чертовы работы и каждый день учу по четыре класса.

— Ты пьян.

Пол посмотрел вниз. Из полуоткрытого ящика торчал термос.

— Они просто злятся, что не получают хорошие отметки, пока не заслужат их. Им кажется, что выпускникам все можно, а я должен терпеть.

Кевин наклонился еще ближе. От него пахло салатом из тунца.

— Как ты сказал? Будь добр, помедленнее, я записываю.

Такое поведение крайне удивило Пола. Мелкий бюрократ со всеми его страшными костюмами и придурковатой улыбкой никогда в жизни не работал учителем, а разговаривал с ним сейчас как с бомжем из подворотни. Неужели Пол так сильно изменился, что Бруттон мог позволить себе нечто подобное? Вероятно, это происходило постепенно или, наоборот, резкой вспышкой. Пол ничего не ответил.

— Считай, что я тебя предупредил. Ты мне не нравишься, поэтому второго раза не будет.

С этими словами Брутгон вышел, закрыв за собой дверь.

Пол извлек из ящика термос и, выпив залпом оставшееся, отложил бумаги и закрыл глаза. Если оценивать этот день по десятибалльной шкале, думал он, больше тройки поставить не получится. Мелодия хороша… только вот слова недостаточно выразительны.

Надо бы домой пойти, что-нибудь съесть. Но ему не хотелось возвращаться. Пол осмотрел класс, в который приходил уже семнадцать лет подряд. Отсюда же он каждый вечер шел обратно, к Кэтти. Каждый вечер… так было, есть и будет. Аминь. На стенах висели копии статей из «Уоллстрит джорнал», который он покупал на свои кровные, и ни один из учеников не трудился взять тексты на дом. Среди вырезок были расклеены плакаты вроде «Не забудьте записать, это важно», или вот еще один, с Дядей Сэмом, где написано: «Ему нужен ты!» Он угрожающе показывал пальцем, как Марк Твен, переодетый для карнавала.

Пол не мог больше находиться в школе и отправился в бар «У Монти».

Джорджии О’Брайен потребовалось восемнадцать лет, чтобы приспособиться к своим зубам. Они были настолько большие и острые, что в детстве она не могла закрыть рот до конца и по утрам просыпалась на мокрой подушке. Пол Мартин, страшный задира в те времена, дразнил ее крокодилом.

К двадцати семи годам перезрелый организм Джорджии наконец-то обрел гармонию, и зубы отлично вписались в ее немаленький рот. Иногда она думала, что во внутриутробные витамины матери, ныне покойной, подмешивали гормон роста: Джорджия была очень высокой, шесть футов. Естественно, найти обувь нужного размера не представлялось возможным. Если в «Чоп Моп Шоп» — парикмахерскую, где она работала, — приходил новый клиент, редкость для Бедфорда, он или она обязательно спрашивали: «Скажите, вы — ирландка?» или «Вы из Старого Света?» На что Джорджия отвечала: «Нет, с Борнео».

У нее были рыжие волосы, а у сына, Мэтью, каштановые — как у отца, морского пехотинца, коим он, правда, никогда не был… Если бы Джорджия жила в портовом городе в пятидесятые годы, она бы всем рассказывала «Басню о трагической гибели отца Мэтью в море». Все же лучше, чем признаться, что на самом деле он проезжий тип, старше нее на двадцать лет. Долгое время она даже не знала его фамилии. Джорджия познакомилась с ним еще малолеткой, напившись в баре. А потом на заднем сиденье пикапа, как в дешевых фильмах про белых проституток… да, такое случается.