Кровавый гимн - Энн Райс Страница 5

Я стою в полном одиночестве, отрезанный от всего мира, от всего сущего. Я хочу распластаться на полу, подобно священнику, посвящаемому в духовный сан. Я хочу быть священником. Я хочу благословлять толпу! Я страстно, до боли этого жажду. Я не хочу творить зло!

Но все дело в том, что мои фантазии о святом Лестате растворяются в воздухе. Я сознаю их несостоятельность и невыносимо страдаю от этого.

На залитой солнечным светом площади Святого Петра никогда не появится плакат с моим изображением. И сотни тысяч людей никогда не будут ликовать по случаю моей канонизации. И кардиналы никогда не будут присутствовать на этой церемонии, потому что церемонии этой никогда не будет. И я не узнаю формулу изготовления безвредного наркотика без запаха и вкуса, который по кайфу сопоставим со смесью героина, кокаина и крэка, а значит, не смогу спасти мир.

Я даже не в Сикстинской капелле, а очень и очень далеко от нее. Здесь тепло, хотя и столь же безлюдно.

Я – вампир. И наслаждаюсь этим уже более двух столетий. Я наполнен кровью других существ по самые брови. Я осквернен кровью. Я проклят, как та женщина, страдавшая кровотечением до того момента, когда она коснулась края одежд Христа в Капернауме! [2] Я живу кровью. Я ритуально нечист.

Есть только одно чудо, на которое я способен. Мы называем его Обряд Тьмы, и я собираюсь его совершить.

Вы что думаете, чувство вины и угрызения совести могут меня остановить? Nada! [3] Никогда! Mais non! [4] Даже не думайте! Забудьте! Убирайтесь, с глаз долой! Черта с два! Оставьте меня в покое! Ничего не выйдет!

Я говорил вам, что вернусь? Говорил?

Я испорченное дитя – необузданное, беспощадное, неудержимое, не знающее стыда, безрассудное, неисправимое, бессердечное, неистовое, неустрашимое, не ведающее угрызений совести, порочное и потому недостойное прощения и спасения.

И я, дети мои, приготовил для вас историю.

Я слышу зов колоколов ада!

Что ж, пора начинать!

Итак…

Ферма Блэквуд. Вечер

Небольшое сельское кладбище на краю болота, около дюжины старых могил с вертикально стоящими плитами надгробий, большинство имен давным-давно стерлись, а одно из надгробий, недавно опаленное огнем, почернело от сажи. Все кладбище окружено невысокой железной оградой, по углам которой стоят огромные дубы. Тяжелые ветви деревьев клонятся к земле, небо безупречно сиреневого цвета, ласковый, теплый летний воздух…

Вы совершенно правы, на мне черный бархатный сюртук (приталенный, с медными пуговицами), мотоциклетные сапоги, совершенно новая льняная рубашка с кружевными манжетами и воротником (пожалеем бедного жлоба, который будет ржать по этому поводу). Сегодня вечером я не подстриг свою светлую гриву, что иногда делаю для разнообразия, так что она спускается до самых плеч. Очки с фиолетовыми стеклами я зашвырнул подальше – плевать, если кто-то обратит внимание на мои глаза. А кожа моя все еще сохраняет загар, полученный давным-давно под палящими лучами солнца в пустыне Гоби, где я пытался покончить с собой. И я размышляю…

«Обряд Тьмы… Да, сотвори чудо. Ты нужен им там, в главном доме, ты, принц Проклятых, шейх среди вампиров, хватит уже торчать здесь, раздумывать и предаваться скорби – приступай к делу. В главном доме сложилась очень непростая, щекотливая ситуация, так что…»

Пора объяснить вам, в чем дело.

Так вот, я только что покинул свое тайное убежище и пребываю в глубокой скорби по одной из своих сестер, принадлежащих племени пьющих кровь. Она погибла по собственной воле, здесь, на этом кладбище, в безжалостном огне на вышеупомянутой почерневшей от сажи могиле. Она покинула нас накануне вечером – совершенно неожиданно, никого не посвятив в свои намерения.

Ее имя Меррик Мэйфейр. Всего три года (или того меньше) она провела среди бессмертных, и я пригласил ее на ферму Блэквуд в надежде на помощь в изгнании злобного духа, который преследовал Квинна Блэквуда с самого детства. Квинн – новичок в сообществе пьющих кровь – пришел ко мне с просьбой избавить его от этого духа, который вовсе не собирался отступать даже после превращения Квинна из смертного в вампира, а стал только сильнее и злее. Более того, он стал причиной смерти самого дорогого Квинну человека – тетушки Куин. Гоблин – так звали духа – виноват в том, что эта прекрасная восьмидесятипятилетняя леди упала и умерла. Меррик Мэйфейр была нужна мне, чтобы изгнать злобное существо навсегда.

До того как Меррик приняла в себя Темную Кровь, она занималась наукой и одновременно была колдуньей – вот почему я решил, что у нее достанет для этого сил.

Меррик отозвалась на мое приглашение и разгадала тайну Гоблина. Она соорудила большой алтарь из дерева и угля и подожгла его. Но в огне погиб не только злодей – Меррик последовала за ним. Дух исчез, исчезла и Меррик Мэйфейр.

Конечно, я пытался спасти ее, но душа покинула тело, и, сколько я ни лил на ее обугленные останки свою кровь, Меррик не вернулась.

Пока я метался туда-сюда по кладбищенской пыли, мне вдруг пришло в голову, что бессмертные, получившие Темную Кровь по собственной воле, гибнут значительно чаще и быстрее, чем мы, те, кто о ней не просил. Возможно, гнев, порожденный совершенным над нами насилием, поддерживает нас на протяжении столетий.

Но, как я уже говорил, что-то происходило в главном доме.

Расхаживая по кладбищу, я размышлял об Обряде Тьмы, да, об Обряде Тьмы – сотворении нового вампира.

Но почему мне вообще пришло это в голову? Мне, тому, кто втайне хочет стать святым? Только не подумайте, что кровь Меррик Мэйфейр взывала из-под земли к рождению еще одного новичка, – ничего подобного. Вдобавок это была одна из тех ночей, когда каждый свой вдох я ощущал как маленький глоток горя.

Я посмотрел вверх, на главный дом, как они его называли, – стоявший на возвышении особняк с белыми колоннами, достигавшими второго этажа, и множеством освещенных окон. Последние несколько ночей это место было средоточием моей боли и моих побед, и я прикидывал, как разыграть карты, чтобы никто из участников не пострадал.

Вариант первый.

Особняк Блэквуд гудит от голосов населяющих его доверчивых смертных, которые, несмотря на наше непродолжительное знакомство, стали мне очень дороги. Я называю их доверчивыми, ибо они даже не подозревают, что их любимый Квинн Блэквуд, хозяин дома, и его загадочный новый друг Лестат – вампиры. Именно этого всей душой и сердцем желал Квинн – не должно было произойти ничего предосудительного, потому что это был его дом, и, даже став вампиром, Квинн не был готов рвать отношения с его смертными обитателями.