Поломанные Константы - Ирина Крыховецкая Страница 50

Голод, экономический и энергетический кризис. Эпидемии косили народы и страны, страшные болезни в день уносили десятки тысяч жизней. И наряду с этим кто-то блаженствовал, выполнив лишь одно условие – позволив поставить себе клеймо. Капитан Торин всячески избегал этого. Егор боялся за Юнону, которая болела уже третий месяц: никто не мог поставить диагноз, она медленно умирала. Егор панически боялся развязки, он не мыслил себя без Юноны, поэтому верил, что она выздоровеет, хотя врачи говорили обратное.

– Егор, – зашептала Юна, – ты меня слышишь?

– Угу…

– Егор, через неделю должны уничтожить королевскую семью.

– Какую? – не понял Егор.

– Ведь Эдвард и маленький сын Руты Эдуард – последние представители английской королевской династии, – прошептала Юнона. – Они отказались ставить клеймо Сатаны.

Егор поднял взгляд на Юнону.

– Егор, спаси Руту, пожалуйста, Егор! – Юна умоляла…

– Но, малыш, подумай сама?

– Егор, ты же Торин в конце концов!

Эдвард, король английский, и его жена, русская княгиня Турбина, ныне королева, стояли перед группой солдат, за спинами которых расхаживал Алекс.

– Ну что ж, Ваши Величества, – говорил он, – война за веру есть война за веру. Сами виноваты, никто этой жертвы во имя мертвого Бога не хотел. Начинайте, – Алекс пошел прочь.

Эдвард прижал к себе растрепанную Руту, свободной рукой взяв у нее месячного сына, наследника Эдуарда. В конверте, где находился Эдуард, были спрятаны королевские документы, удостоверяющие личность малыша и его родителей. Солдаты подняли короткие автоматы. Лейтенант собирался скомандовать «Пли».

– Стойте! – раздался голос.

Эд и Рута видели, как солдаты и лейтенант вытянулись по струнке и отдали честь. Королевская чета обернулась. Рута отпрянула: перед ней в форме капитана СС стоял Император Дил.

– Дил? – прошептала Рута и прижалась еще сильнее к Эдварду.

Но «Дил» устало улыбнулся, его глаза по-человечески добро блеснули.

– Я капитан Егор Торин, муж Юноны Лесовской, – одними губами сказал он.

Рута и Эд его поняли, а солдаты и лейтенант, к которым он стоял спиной, не видели ничего…

– Она жива? – Рута растерянно взглянула на благородного Эдварда, а затем на Егора.

Егор кивнул.

– У меня нет возможности спасти вас двоих. Максимум через сутки меня уже раскроют. Но сейчас я прилетел к вам на остров со спецотрядом под выдуманным предлогом. Я могу забрать Эдуарда. Думайте, быстро! – губы Егора шептали лишь для двоих.

Рута и Эдвард, прикрытые широкой спиной Егора, смотрели друг другу в глаза. Наконец Рута сказала:

– Обещай отдать ребенка Юне.

Егор кивнул.

Эдвард, несломленный последний монарх земли, поцеловал спящего сына и медленно передал его жене. Рута взяла конверт с ребенком и внимательно всмотрелась в его спящее личико, затем, также поцеловав и перекрестив по христианскому обычаю своей страны, отдала Егору.

Егор взял наследника на руки и сказал:

– Прощайте, Ваше Величество. Прощай, Рута. Честно, я не знаю, как расскажу об этом Юноне, она просила вернуть всех.

И Егор, отдав честь английской королевской чете, отошел в сторону. Солдаты и лейтенант недоуменно смотрели на него.

– Лейтенант, делайте свое дело, – бросил Егор.

– Но господин капитан! Вы уносите наследника, что скажет повелитель, ведь приказано?

– Молчать! – закричал Егор. – Не лезьте не в свое дело, лейтенант… Это приказ Императора.

Рута неотрывно смотрела на сына. От звука голоса Егора ребенок проснулся, молочными глазками взглянул на мать и широко раскрыл ротик.

– Его надо покормить, – робко попросила Рута Егора.

Егор скованно кивнул и, повернувшись, пошел прочь. Руте стало нехорошо, Эдвард подхватил ее.

Уже очень издалека Егор услышал выстрелы и оглянулся на безликие серые крепостные стены.

Через полчаса капитан Торин уже взлетал, оставив на земле вдруг растерявшихся и покачивающихся как болванчики солдат спецотряда. В его планы не входило возвращать всех. Егор смотрел на маленького – теперь уже короля – Эдуарда и думал, повредит ли месячному ребенку абрикосовый или яблочный сок? Что бы сказала Рута, королева? Думал, что скажет Юнона, и сколь велика духовная сила и Вера истинных монархов Земли…

Машина Егора Торина петляла среди развалин городских зданий, обугленных деревьев и взорванных тротуаров. Люди, бродившие как тени, терялись в темных обрушившихся подъездах. Город кишел эсэсовцами с одинаковыми деревянными глазами. Они грабили, уничтожали, разрушали, насиловали, убивали. Они бесчинствовали целой армией от лица одного – Сатаны, мстящего Богу.

Егора не останавливали, не смели. Еще не смели. Поэтому он ехал домой, с мыслью о Юноне, ради которой он жил, а теперь. Егор взглянул на ребенка, спящего на сиденье. Его покормили и перепеленали час назад в военном госпитале, после чего Егор вновь спрятал в конверт малыша его фамильные бумаги. Что теперь делать? Юнона больна, за ребенком нужен глаз да глаз, а он сам. Егор не сомневался, что его схватят. Он надеялся на «авось», вдруг сработает? Капитан Торин усмехнулся: как «Юнона и Авось», да еще английский король.

Егор резко затормозил и, бросив руль, придержал чуть не скатившегося на пол младенца.

Под колеса едва не попал высокий худой мужчина в черном плаще. Егор выскочил из машины.

– Ты соображаешь, куда прешь?! – закричал Егор.

– Извините, – неуклюже отозвался мужчина. Не поднимая головы, он собирал бумаги.

Егор сердито ждал. Наконец мужчина поднялся и удивленно сказал:

– Ну и грубиян же ты, Егор!

Потрясенный Егор узнал в бледном, изможденном человеке Яна Литке…

– Ян?!

– Он самый. Ты куда пропал, Егор? Где Юна, Вацлав и Алина? Мы с Олесей уж и не знали, что думать!

– Вацлав и Алина погибли, – ответил Егор, – а ты еще умудряешься радоваться жизни, Ян Вильгельмович.

Глаза Яна потухли.

– Погибли? А дочь? Юна? Где твоя жена?

– Она не знает, что родители погибли. Ян, она умирает.

– Что с ней?

Егор пожал плечами.

– Мне сказали, все бесполезно…

– Немедленно вези девчонку к нам!

– Но Центр разрушен! – удивился Егор. – Я там все обыскал!

– Константин, то есть профессор Байкалов, Агей и я – мы работаем, мы живы. Я еду с тобой.

Егор кивнул и вернулся за руль.

Ян открыл дверцу и изумленно уставился на ребенка.