Призрачные огни - Дин Кунц Страница 52

С еще большим мастерством, чем свои размеры, Шарп использовал ловкие приемы, доступные высокопоставленному государственному агенту. Перед отъездом из лабораторий Генеплана в Риверсайде он употребил все свое влияние как замдиректора Бюро по оборонной безопасности, чтобы по телефону получить информацию о больнице «Дезерт Дженерал» в целом и докторе Гансе Уэрфелле в частности, которой можно было бы воспользоваться, чтобы надавить на него.

В истории больницы практически не было пятен. Строгие требования предъявлялись к квалификации врачей, сестер и технического персонала; прошло уже девять лет с той поры, как против больницы было возбуждено дело о неправильном лечении, и это дело больница выиграла; процент выздоровевших больных был высок, значительно выше, чем средний по стране.

За двадцать лет единственным пятном на репутации больницы было дело о похищенных таблетках. Так его про себя назвал Пик, с которым Шарп по приезде поделился имеющейся информацией, но Шарпу об этом не сказал, поскольку тот не был поклонником детективных романов и не разделял любви Пика к приключениям. Так или иначе, но в прошлом году трех сестер поймали на фальсификации регистрационных журналов в аптеке, и выяснилось, что они годами воровали лекарства. Просто из подлости троица втянула в это дело шестерых из своих вышестоящих коллег, включая сестру Данн, хотя позднее полиция доказала, что и она, и другие не имели к этому делу никакого отношения. Агентство по наблюдению за распределением лекарств взяло больницу на заметку, а Альма Данн, хоть и была полностью оправдана, все же чувствовала, что ее репутация под угрозой.

Шарп, разумеется, решил воспользоваться этим. Он отвел Альму в комнату для медсестер, где, кроме Пика, никого не было, и слегка пригрозил женщине возобновить расследование с большим шумом, на этот раз на федеральном уровне, чем не только добился ее согласия сотрудничать, но и довел ее до слез, что Пику, сравнившему Альму Дани с героиней Агаты Кристи несокрушимой мисс Марпл, казалось абсолютно невозможным.

Сначала возникло впечатление, что с доктором Уэрфеллом справиться будет потруднее. Его репутация врача была незапятнанной. Он пользовался большим авторитетом в медицинских кругах, завоевал ежегодную премию Ассоциации врачей, работал бесплатно шесть часов в неделю в больнице для бедных и казался святым, с какой стороны ни посмотри. Да, со всех сторон… кроме одной. Пять лет назад его обвинили в неуплате налогов и привлекли к суду за техническую ошибку. Он несколько ошибся при составлении отчетов, и хотя ошибка не была преднамеренной, простое упущение, это не было признано достаточным оправданием.

Загнав Уэрфелла в угол временно пустующей палаты на две койки, Шарп пригрозил ему возобновлением расследования, тем самым поставив доктора на колени меньше чем за пять минут. Уэрфелл был уверен, что сейчас его отчеты вполне приемлемы, но он также знал, какое это дорогое удовольствие – защищаться, и понимал, что его репутация пострадает даже в случае полного оправдания. Он взглянул на Пика, ища сочувствия, но Пик постарался, в подражание Шарпу, принять неприступно-каменный и безразличный вид. Как человек умный, Уэрфелл быстро решил, что лучше сделать то, на чем настаивает Шарп, и избежать длинного кошмара суда, даже если ему придется поступиться своими принципами в отношении Сары Киль.

– Никакого нет смысла угрызаться совестью и терять сон из-за излишнего беспокойства насчет профессиональной этики, доктор, – сказал Шарп, поощрительно хлопая доктора по плечу мясистой рукой и став неожиданно дружелюбным и сочувствующим после того, как Уэрфелл сломался. – Благополучие нашей страны – прежде всего. Никто в этом не сомневается и не обвинит вас в неправильном решении.

Нельзя сказать, что доктор Уэрфелл дернулся от прикосновения Шарпа, но ему явно стало тошно. С тем же самым выражением лица он взглянул и на Пика.

Пик вздрогнул.

Уэрфелл вывел их из пустой палаты и провел дальше по коридору, мимо сестринского пункта, мимо печального взгляда сестры Данн, делающей вид, что она их не замечает, к палате, где все еще спала Сара Киль. Пока они шли, Пик обратил внимание, что доктор Уэрфелл, который раньше напоминал ему Дэшила Хэммета и выглядел необыкновенно внушительно, сейчас как-то скукожился, стал меньше. Лицо его сделалось серым, и он сразу постарел на несколько лет.

Сколько бы ни восхищался Пик способностью Энсона Шарпа настоять на своем, он знал, что сам такими методами пользоваться не сможет. Он не просто хотел добиться успеха, он хотел стать легендой, а легендой можно стать, только если ты добиваешься своего честными методами. Иметь дурную славу – не значит быть легендой, более того, эти две вещи несовместимы. Может быть, Пик и не вынес ничего особо полезного из пяти тысяч прочитанных детективных романов, но уж это-то он вынес.

В палате Сары Киль было тихо, только слышалось ее медленное дыхание с легким присвистом. И темно, горела лишь лампочка на прикроватном столике, да несколько узких и ярких лучей солнца пробивались по краям тяжелых занавесок на единственном окне.

Трое мужчин расположились около кровати, с одной стороны доктор Уэрфелл и Шарп, с другой стороны – Пик.

– Сара, – тихо позвал Уэрфелл. – Сара? – Не получив ответа, он снова повторил ее имя и потряс девушку за плечо.

Она что-то пробормотала, но не проснулась. Уэрфелл приподнял одно веко Сары, изучил зрачок, затем взял ее руку и пощупал пульс.

– Сама она не проснется по крайней мере… еще час.

– Тогда сделайте, что необходимо, чтобы она проснулась сейчас, – нетерпеливо сказал Шарп. – Мы же договорились.

– Я сделаю ей укол, чтобы снять действие лекарств. – И Уэрфелл направился к двери.

– Стойте здесь, – приказал Шарп, указывая на кнопку звонка на шнуре, обмотанном вокруг одного из бортиков кровати. – Пусть сестра принесет что нужно.

– Это сомнительное лечение, – резко возразил Уэрфелл. – Не хочу впутывать сюда никого из сестер. – Он вышел, и дверь за ним с тихим вздохом закрылась. Разглядывая спящую девушку, Шарп заметил:

– Восхитительна.

Пик удивленно моргнул.

– Аппетитная, – добавил Шарп, не отрывая взгляда.

Пик тоже взглянул на худенькую девчушку, пытаясь сообразить, что же в ней восхитительного и аппетитного, но это было нелегко. Сальные светлые волосы перепутались, потому что она во сне потела, мокрые пряди прилипли самым несимпатичным образом ко лбу, щекам и шее. Под правым затекшим глазом красовался синяк, щека – в засохшей крови. От скулы до подбородка – один сплошной кровоподтек, верхняя разбитая губа опухла. Сара была укрыта простыней до самого подбородка, виднелась только тонкая правая рука, потому что на сломанный палец был наложен гипс; два ногтя сорваны, и рука не столько напоминала руку, сколько тонкую, костлявую птичью лапку.

– Когда она переехала к Либену, ей было пятнадцать, – тихо заметил Шарп. – Шестнадцать только-только исполнилось.

Оторвав взгляд от спящей девушки, Пик уставился на своего босса и принялся изучать его так же тщательно, как Шарп изучал Сару Киль. И возникшая догадка ошеломила его, просто едва не сбила с ног, Энсон Шарп, заместитель директора Бюро по оборонной безопасности, не только педофил, но и садист.