Проклятие рукописи - Сергей Пономаренко Страница 52

— А поприкалываемся. Будем настаивать, добиваться, просить — словно всю жизнь об этом мечтали.

— Предполагаю, у них такие низкие ставки, что нам сразу выделят метлу, совок и отправят в клетки к обезьянам. А там придется пахать, Даниил, — это тебе не книжки в библиотеке перебирать.

— Хорошо, тогда пойдем устраиваться на работу в цирк — воздушными акробатами.

Так, весело болтая, они незаметно оказались в небольшом парке возле озера. Этот парк был разбит в бывшем карьере, где добывали глину, у подножия Черной горы, теперь скрытой под асфальтом дорог и домами-ульями. Местные жители не воспринимали периодически меняющиеся наименования, называя эту местность по старинке — Глинкой.

Сгустившиеся сумерки облачили редкие деревья в черные траурные одеяния, заставив молодых людей понизить голоса, словно они могли нарушить покой «пятачка» природы, который спрятался в котловане от поступи неумолимого мегаполиса, заковывающего все в бездушный камень. Издалека доносился глухой шум вечернего города, соперничающий здесь с озабоченным щебетанием птиц, трелями цикад. Но вот мгновенно все перекрыл перестуком колес на стыках рельсов проходящий невдалеке поезд, а, отдалившись, забрал с собой все звуки, словно спрятал в мешок, и даже редкие парочки, до этого попадавшиеся на пути, словно растворились в темноте. Казалось, они сразу же оказались здесь одни и вместе с парком перенеслись в другое время и место. Даже воздух сделался другим: густым, без примеси выхлопных газов, дарующим необычное успокоение душе и напоенным теплом и тоской по уходящему лету. И еще в них обоих вселилась уверенность, что этим вечером произойдет нечто необычное, хорошее, несущее им радость.

— Просто мистика какая-то — такое ощущение, что мы остались одни на свете, и от этого не грустно, а, наоборот, хорошо, — нарушил Даниил установившееся молчание. — Словно мы оказались в каверне времени, унесшей нас в иные миры.

— Мне и в этом мире хорошо, в иной я не спешу, — тихо рассмеялась Танюша.

— Я не это хотел сказать. — Даниил почувствовал себя неловко. — Ведь мистика в прямом значении — это тайна, которую могут разгадать не все. Я имел в виду, что мы сейчас словно приобщились к тайне, которую сможем разгадать только вместе.

— А что это за тайна?

— Не важно, главное, что откроется она нам, если мы будем вместе. Разгадка сейчас находится рядом с нами, нам требуется только ее услышать. Давай присядем. — Даниил указал на скамеечку под развесистой елью.

— Я не против. — Танюша первой устроилась на ней. — Странно, совсем недавно, перед тем как мы встретились в электричке метро, у меня с отцом зашел о чем-то спор — мы с ним прирожденные спорщики, — я даже уже не припомню о чем, но он тогда упомянул именно этот парк. Оказывается, здесь одно время был мотодром, устраивались соревнования по гонкам на мотоциклах, и дедушка несколько раз брал его на них. Возможно, именно здесь, где мы с тобой находимся, на этом самом месте, стояла трибуна, с которой мой отец, маленький мальчик, глазел на дымящие мотоциклы и гонщиков, с ног до головы заляпанных грязью.

Даниил, сидя рядом, почти не вникал в смысл ее слов — его рука лежала на девичьей талии, он чувствовал тепло тела сквозь одежду, и это завораживало. Ему очень хотелось ее поцеловать, но он боялся нарушить идиллию неосторожным движением, не зная, как девушка себя поведет. Она то и дело поворачивала к нему лицо, сгущающаяся темнота изменила его, сделав незнакомым. И в то же время Даниил чувствовал, что между ними возникло нечто сближающее, роднящее их.

— Чудесный вечер, напоенный теплом и волшебством. Кажется, сейчас задумай желание — и оно мгновенно исполнится. Уже за полночь, а не хочется уходить отсюда. Даня, если бы и в самом деле можно было задумать желание, которое в скором времени исполнится, что бы ты загадал?

— Поцеловать тебя, — не раздумывая, ответил Даниил и испугался своей смелости.

И тут, рассеивая очарование вечера, ворвался резкий звонок его мобильного. Девушка вздрогнула, словно очнулась, и даже немного отодвинулась на скамейке, заставив руку Даниила выпустить ее талию. Сразу до них стали доноситься звуки ночного города, сигналы и несмолкаемый гул автомобилей, невдалеке в темноте возник девичий смех, зазвучала в чьих-то неумелых руках гитара. Вновь донесся звук проходящего поезда, но он уже ничего не смог изменить здесь.

— Я слушаю! — недовольно крикнул в трубку Даниил, желая как можно скорее закончить разговор.

— Это Марк, — послышался слабый неуверенный голос, не имеющий ничего общего с голосом приятеля, всегда полного энергии.

— Привет, Марк. Если нет ничего срочного, то давай созвонимся утром, — быстро заговорил Даниил.

— Нам надо сейчас встретиться. Срочно! — истерически закричал Марк.

— До завтра не терпит?

— Нет, это очень важно. Ты меня понял?! Приезжай как можно скорее — времени нет, мне нужна твоя помощь!

— А где Кирилл?

— Кирилла больше нет! А если не поспешишь, то и нас не будет! — И разговор неожиданно прервался.

Даниил тут же набрал определившийся номер, но телефон был вне зоны связи. «Приезжать? Но куда? К ним домой? Что случилось с Кириллом?»

Плохое предчувствие заставило его вздрогнуть.

Марк храбрился в присутствии Кирилла, а у самого кошки скребли на душе, сердце сжималось от страха. Ему не снились сны-видения, испугавшие товарища, но в последнее время не покидало ощущение, что за ним следят, казалось, чей-то взгляд буквально просверливает его спину. В свое время, начитавшись детективной литературы, он предпринимал попытки проверять возникшие подозрения: всматривался в отражения зеркальных витрин, запоминал идущих сзади, в малолюдных местах заходил в проходные дворы и, спрятавшись, ожидал, появится ли идущий за ним, но ничего подозрительного не обнаруживал. Положение преследуемого выводило его из себя, вызывало неуверенность. Как ни странно, он даже желал выявить слежку за собой, лишь бы избавиться от неопределенности. Страх нарастал в ночное время, сковывая холодом сердце, учащая пульс, изгоняя сон, — ему все время казалось, что кто-то возится с дверным замком, и это заставляло Марка, затаив дыхание, прислушиваться. Иногда, не выдержав, он подкрадывался к двери. Он завидовал Кириллу, вечером мгновенно засыпавшему, как только ложился в постель. «Это же надо, такие железные нервы иметь! Или надо быть полным пофигистом!» — с неодобрением и завистью думал он. Узнав про кошмары, мучившие Кирилла, он получил дозу некого злорадного удовлетворения за пережитые бессонные ночи.

«Ничего, надо немного потерпеть — скоро все закончится, и я буду богат, а значит, счастлив», — успокаивал он себя, когда очередной приступ страха начинал одолевать его.

В глубине души он склонялся к мысли, что Кирилл прав и надо поскорее «скидывать» гримуар, таящий всякую чертовщину, пусть и за двести пятьдесят тысяч. Но там же зрела и другая, злая, подленькая мысль: четверть миллиона лишь на слух звучит солидно, а ведь эту сумму надо будет поделить пополам, и сразу получается в два раза меньше. А что на эти деньги купишь? Скромненькую квартирку-«двушку» в спальном районе столицы и совсем не крутую тачку. А на оставшиеся крохи удастся разве что съездить на недельку в Турцию или Египет — и все. То, что ему еще недавно казалось верхом счастья и невероятной удачей, сейчас выглядело блекло и неприглядно. Ведь когда он удовлетворит свои минимальные запросы, перед ним все равно встанет вопрос: а что дальше? Снова идти горбатиться на кого-то? Конечно, можно повести себя еще скромнее: купить однокомнатную квартиру, «тачку», а на оставшиеся деньги гульнуть от души и поездить по миру, но в итоге все равно вернуться к тому же вопросу: а что дальше?