Колдовской круг - Сергей Пономаренко Страница 56

— Что я должна сделать?

— Снова отправиться в Средневековье.

— Зачем?

— Довести начатое тобой и Гошей до конца.

— Гоша отправится со мной?

— Нет. Он уже там и ждет тебя.

— Как я его узнаю?

— Каждый из вас выполняет свою часть задания, и вам не понадобится действовать сообща.

— Куда на этот раз вы хотите меня послать?

— В Рим начала XV века. Имя Балтазаре Косса тебе знакомо?

— Кто это такой? Поп-звезда или шоумен?

— Римский Папа Иоанн XXIII. За ужасные злодеяния его вычеркнули из числа понтификов, и на протяжении столетий считалось, что такого Папы не было. После него почти 550 лет ни один Папа не брал имя Иоанн. Лишь в 1958 году кардинал Ронкалли, избранный на папский престол, стал именоваться Иоанн XXIII, подчеркнув тем самым, что Балтазаре Косса не был законным Папой.

— Насколько мне известно, трудно найти понтифика времен Средневековья с примерным поведением. Что я должна буду делать?

— Используя окружение Папы, войти с ним в контакт и попытаться не дать ему воспользоваться гримуаром.

— Я не уверена, что справлюсь. Для меня имя Балтазаре Косса — пустой звук, и, как я понимаю, времени на то, чтобы узнать о нем больше, у меня нет.

— Ты получишь достаточно информации о Балтазаре Косса, это я тебе обещаю. Сейчас спустишься в вестибюль, с собой ничего не бери. На ресепшн спросишь, как пройти на виа Витторио Венето, к студии тайского массажа. Пойдешь в указанном направлении, по дороге возле тебя остановится желтое такси, в его номере должны быть цифры 05. Сядешь в него, тебя отвезут в аэропорт. Водитель передаст тебе билет на самолет в Рим, нетбук, в котором будет информация о Балтазаре Косса и его окружении, а также визитку гостиницы, в которой ты остановишься. Гоша уже живет в ней. Удачи, Иванна!

Сандра расплылась в искусственной улыбке, в то время как ее взгляд остался холодным и безучастным, наверное, как и душа того, кто называет себя Мануэлем. У меня появилось плохое предчувствие и нашлась сто одна причина отказаться от задания, но вместо этого я вскинула руку в традиционном жесте гладиаторов:

— Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!

Июльское солнце расплавленным свинцом залило каменный город, спрятавшийся за тройным кольцом зубчатых стен, раскалив его добела. Запахом пыльной полыни пропитан воздух, он ослабевает, лишь когда все покрывает пелена бархатной ночи. Тогда тишина изредка нарушается шумом, сопровождающим передвижение ночной стражи. Легкая прохлада и темнота убаюкали жителей, измученных не спадающей целую неделю невыносимой жарой; погасли огни в домах и палаццо, их обитатели ненадолго забылись тревожным сном. Но Морфею покорились не все, иначе и не могло быть в городе, где находится самый большой и древний университет, имеющий трехсотлетнюю историю. Сюда приезжают учиться из самых разных уголков Европы, желая получить образование в области права, медицины и теологии. Представители многих знаменитых фамилий обретают знания на многочисленных факультетах, разбросанных в разных кварталах города [25], а заодно и опыт в амурных делах. Коммуния университета резко отличается от других известных центров знания, Парижского и Пражского: здесь студенты сами выбирают профессоров, преподавателей и ректора.

Юный дух университетских студио, обильно сдобренный хмельными итальянскими винами, будоражит кровь, зовет на подвиги и любовные приключения. Студенты университета считаются лучшими любовниками в городе: они молоды, богаты, неутомимы и отважны. Ко всему этому наказывать их может только совет профессоров, возглавляемый ректором университета, достопочтенным Джиованни Букки, снисходительно относящимся к озорным проделкам своих подопечных, так как он и сам в молодости не отличался примерным поведением. И почтенные граждане Болоньи, узнав о позоре своих матрон и дочерей, не находят защиты ни у него, ни у подеста [26], лицом, а не пиратом, как старшие сыновья, из которых самым знаменитым был Гаспар, адмирал флотилии, ходивший под флагом герцога прованского. Ее надежды оправдались: Балтазаре учеба давалась легко, он был одним из лучших по успеваемости, чего нельзя было сказать о его поведении.

В «Голубой сирене» нередко происходили кровавые стычки между студенческим братством, руководимым Балтазаре, и матросами, ненавидевшими пиратов, осмеливавшихся грабить и христианские суда. Смельчаки, перебрав хмельных напитков, желали поквитаться с недавним пиратом и братом пирата, маскирующегося под студента подобно волку, пытающемуся напялить на себя овечью шкуру. Но Балтазаре постоянно выходил победителем в таких стычках, а река Рено и многочисленные судоходные городские каналы служили надежным укрытием для тел несчастных, коим было суждено испустить тут дух.

Балтазаре грохнул кулаком по столу, требуя внимания подвыпившей веселой компании. Он встал, окинул неожиданно трезвым взглядом сидящих за столом, несмотря на то, что пил наравне со всеми.

— Выпьем за упокой души профессора Джона из Легнано, за то, чтобы его мрачное пророчество в отношении меня не сбылось! — Его уста искривились в зловещей ухмылке, не предвещающей ничего хорошего.

— Балтазаре, в первый раз слышу, что профессор Джон, упокоившийся два года тому назад, был прорицателем и вещал тебе грядущее! — подхватил Ринери Гуинджи, самый близкий его друг. Ринери за глаза называли «тень Балтазаре», «дьявольская тень». — Разве его интересовало что-либо, помимо римского права? И разве у него был более успешный и любимый ученик, чем ты, Балтазаре?

— Профессор Джон, отмечая мои способности, сказал, что мне дано природой много, но так много мне не унести. Он сомневался, что я закончу курс обучения и получу диплом теолога.

— Выходит, он ошибся, ведь у тебя за плечами полных пять лет учебы в университете, и остались лишь выпускные экзамены. Разве мог кто-нибудь сравниться с тобой в красноречивости и знаниях на студенческих теологических диспутах? И не каждый профессор рискнет вступить с тобой в полемику из боязни оконфузиться!

— Но экзамены отодвигаются бесконечно, подобно тому, как невозможно дойти до горизонта. Ректор, уважаемый сеньор Букки, прячет глаза, называя новую дату. Не сомневаюсь, что это происки епископа, утверждающего списки выпускников.

— Похоже, он приревновал тебя к Яндре, своей новой пассии. И я бы так поступил, если бы увидел, как ты смотришь на нее в соборе, когда преподобный бискуп отправляет службу. Яндра — красотка что надо! — рассмеялся Джованни Фаэски из Генуи.