Останкино. Зона проклятых - Артемий Ульянов Страница 57

— А что ж теперь… А, ну да, — сообразил парнишка, проворно стягивая с себя футболку и бросая ее в лужу.

— Плюнь на нее три раза и скажи: «Изыди, лукавый». И «Отче наш…» прочти!

Перепуганный мальчишка принялся исполнять веленое. Когда закончил, поежился, взглянул на часы и сильно побледнел.

— Что? — строго спросил его монах.

— Мы… это, сейчас, посчитаю только. — Он стал растеряно всматриваться в часы. — Три с половиной часа стояли, что ли? Не может быть! Ух ты…

Отец Алексий троекратно перекрестил его.

— Батюшка, а как от этой гадости защититься? — жалобно протянул пацан.

— В церковь свою иди, попроси священника быть духовником твоим. И становись хорошим христианином, понял?

Тот быстро закивал, все так же пряча глаза.

— Да, и вот еще что, — добавил монах, благословляя мальчишку. — «Веном» — пошлятина безвкусная. «Металлику» слушай.

Ник Берроуз сидел перед телевизором в гостиной останкинской квартиры, которую он снял у доброй пожилой женщины. Если глянуть на него мельком, то наверняка показалось бы, что парень бесцельно пялится в ящик после тяжелого дня. На самом деле он работал. Телевизор показывал новости. На диване рядом с Ником лежал листок бумаги и огрызок карандаша, испещренный следами зубов русско-канадского стрингера. Мимика Берроуза свидетельствовала о работе мысли, напряженной и вдумчивой.

— Власти ничего не могут, это факт. Важные импотенты… — пробормотан Коля на английском, когда новостной выпуск закончился. Через двадцать минут он переключил канал и стал смотреть другой блок новостей, тщательно пытаясь выявить ту информацию, которой не владел даже главный редактор новостной службы канала.

В перерыве между новостями он намеревался наскоро перекусить и уже сунулся в холодильник, пытаясь составить достойное блюдо из его содержимого. Содержимое было весьма разномастное. Его гастрономическое чутье вальсировало между паштетом, семгой слабого посола, красной икрой, бужениной, помидорами и эклером. Последний был явно не в своей компании. Коля решил, что ему одиноко, сжалился над ним и решил сожрать, избавив утонченного беднягу от соседства с чванливой икрой и брутальной бужениной. Он уже освободил лакомство от обертки, когда раздался звонок.

Стрингер взял мобильный, не выпуская из другой руки эклера, и бросил взгляд на номер. Буркнув себе под нос «о, мистер Холмс», он нажал на кнопку приема.

— Да, да, привет! — приветствовал он Кирилла по-русски, медленно шагая по кухне. Остановился, помолчал, слушая человека с другой стороны.

— Ты уверен? — переспросил Ник, внезапно перейдя на английский. — Но я же ничего не нарушал, — попытался возразить он, после чего опять слушал, скроив брезгливую мину и выкинув эклер в мусорное ведро. — Дерьмо какое! Сколько у меня времени? Буду готов через двенадцать минут, — отрезал он, швырнул телефон в карман и бросился бегом из кухни.

Ровно через двенадцать минут неприметная «девятка» въехала в один из крошечных останкинских дворов. Миновав пару пятиэтажек, она притормозила у игрушечного палисадника. Из-за кустов вышел длинноволосый бородатый мужчина с двумя сумками. Закинув их на заднее сиденье, он юркнул на переднее пассажирское.

— Русский, инглиш? — спросил бородач у водителя.

— Инглиш, — хмуро ответил тот. — Буду честен, Коля, я не ожидал. Я был уверен, что им не до этого.

— Они могут меня в чем-то обвинить?

— Нет. Они могут тебя запереть на трое суток. В камере будет драка, и тебя вышлют из страны. Но этого они делать не станут.

— Тогда зачем этот побег?

— Они тебя будут использовать как своего агента, но без твоего ведома. Если тебе удастся снять что-нибудь, тебя сразу возьмут, заберут запись и… вышлют, наверное. А может, посадят.

— За что?

— За хранение героина.

— Героина? — изумился канадец.

— Или кокаина. Какая разница?

— Ты серьезно?

— Я подполковник МВД в отставке, четырнадцать лет отслужил. Я серьезно.

— Мне говорили, что русские копы стараются не связываться с американцами, канадцами и англичанами.

— Копы не станут, ты прав. Тобой ФСБ занимается. А они, да под эгидой защиты интересов государства… Даже с чертом лысым свяжутся.

— И что мне теперь делать?

— Пару дней посидишь в гараже. Там видно будет.

— Да, Кирилл… Не мог себе представить, что такой важной персоной окажусь… Чтоб сама ФСБ…

— Это не все новости. Есть кое-что поинтереснее твоего переезда, — тихо сказал Васютин словно самому себе.

Коля молча приложил раскрытые ладони к голове, изображая уши, жаждущие новостей.

Глянув на него, Кирилл ухмыльнулся:

— Мой приятель, который экстрасенсами занимается, не сможет нам помочь. Они уже давно пытаются, но его лучшие маги ничего обнаружить не могут. Но есть и хорошая новость. Мы будем получать самую свежую информацию из Экстренного штаба и из ФСБ. А еще есть самое интересное. Я тебе бутылку «Столичной» купил.

Берроуз плотоядно потер руки.

— Коп из охраны Выставки стоял на посту восьмого апреля. К нему подошла бабка. Обычная бабка, живая, из мяса. Сказала, что скоро случится беда и что народ спасать надо.

— Во что она была одета? — почти выкрикнул Коля.

— Говорит, что в плащ. Нормальный современный плащ, светлый. Но… с капюшоном.

— Это она, она! — воскликнул канадец, схватив себя за голову.

— Да? Всегда и везде была в средневековом балахоне, подпоясанная веревкой. А тут — в плаще. Чего это с ней? — плавно и без лишних эмоций рассуждал вслух Васютин.

— Женщина следит за модой. Это нормально, — улыбнулся Берроуз. И тут же добавил: — Но стилю верна. Без капюшона — никуда. Капюшон — это практично.

Васютин не разделял его веселья:

— Я должен тебе сказать, Коля: есть большая вероятность, что это была обычная сумасшедшая бабка. Ведьма, если я не ошибаюсь, прогнозировала ситуацию. А эта предупредила тогда, когда первые жертвы уже были. Что скажешь?

— Скажу, что это она, — убежденно откликнулся Коля.

Они въехали на территорию гаражного товарищества, отыскали нужный номер. За стальными воротцами был просторный гараж с ямой, в которую вела маленькая дверь, больше похожая на люк. За ней — крошечная тонкая железная лесенка, нырявшая на метр с небольшим вниз, и спартанская комнатка. Центром интерьера в стиле «брутальный минимализм» являлась пружинная кровать. Кроме нее, в комнатке стоял телик, подключенный к кабельному телевидению. Внимательно оглядевшись, Берроуз просто просиял, будто его заселили в президентский люкс.