Проклятие замка Комрек - Джеймс Герберт Страница 58

Причина, по которой он решил скрыть изуродованный труп Нельсона, большинству людей показалась бы безумной. Она состояла в том, что он чувствовал себя в союзе с дикими кошками. Конечно, между ним и злобными животными из семейства кошачьих никогда не будет никакой любви, но он чувствовал неопределенное сходство с ними и каким-то образом понимал, что выступает их защитником. В противном случае лес станут прочесывать вооруженные до зубов охранники, пока проблема не будет ликвидирована. Возможно, его принадлежность к кошачьей стае была фантастичной, иллюзорной, но для себя он ощущал ее вполне реальной.

Убийца подошел к телу, прикрытому лесным мусором, состоявшим из сухих листьев и влажного папоротника, и потянулся к его обутой ноге – другая была босой, хотя запекшаяся кровь походила на красный носок (совсем не во вкусе Нельсона, но ведь это не имело больше никакого значения). Твигг подтащил к себе обе ноги, и тело, теперь плохо «сшитое», выскользнуло из тайника.

Как ни странно, тело выглядело еще хуже, чем прежде; то ли на самом деле, то ли из-за того, что время, потраченное, чтобы принести сюда негашеную известь и воду, не забывая при этом о лопате, немного притупило шок от его образа. Твигг потянул снова, лиственное прикрытие нарушилось, и он видел и чувствовал, что все еще мягкое тело растягивается: только лоскутам кожи и позвоночнику удавалось сохранять его единым куском. Стараясь прилагать минимальные усилия, Твигг подтащил его к неглубокой яме в земле, а когда труп оказался более или менее рядом с могилой, он опустился на колени и вкатил в нее тело. Сначала бесчелюстную голову и туловище, затем бедра и ноги, все еще слабо соединенное в нечто целое позвоночником, кожей и некоторым количеством плоти.

Твигг обнаружил, что ему трудно снова подняться на ноги, потому что весь этот день был долгим и трудным, и он утешал себя тем, что любой человек на его месте к этому времени был бы близок к истощению. Но он все-таки встал, отряхивая с ладоней землю и окровавленные соринки.

Миг-другой он оглядывал свою работу, прежде чем подтащить к могиле мешок кусковой негашеной извести. Он задумался над глупостью некоторых убийц, тех, что просто заливают жертву обычной садовой или хлорной известью, ожидая, что это скроет запах гниения. Полный самодовольства, он взял мешок негашеной извести и высыпал белый порошок на тело в могиле, а затем быстро схватил ведро с водой, чтобы погасить известь. Этот метод удержит плоть сухой и прочной, что позволит избежать худшей стороны разложения, и, следовательно, зловоние не будет сильным. Если труп Эдди Нельсона суждено обнаружить, скажем, через полгода, то, помимо мерзости его измельченных частей, он будет в хорошем состоянии: плоть останется без изменений, разве только немного усохнет, и никаких дальнейших повреждений кожи, за исключением тех, что вызваны жестокостью диких кошек, не будет.

С ухмылкой, усиливавшей истечение слюны, убийца взял воткнутую в землю лопату и закидал своего мертвого подмастерья землей, не забыв набросать на невысокий бугорок побольше опавших листьев и лесного папоротника, прежде чем вернуться в свое собственное убежище, маленький коттедж, затерянный посреди лесного рая.

Ветер, дувший с потемневшего моря, был ледяным, но, по крайней мере, освежал и очищал воздух. Именно так хотел себя почувствовать Дэвид Эш – очищенным от сырой плесени и грязи, собранных во многих забытых уголках огромного замка.

Он сидел на скамейке, продуманно установленной на длинном променаде, ведущем от Комрека, откуда открывался вид на великие шотландские воды. Красное солнце висело низко над горизонтом, согревая серый клочок суши вдали, едва видимый через мягкий пламенеющий туман. Мирный вид, по крайней мере, помогал Эшу сбросить напряженность, которую он чувствовал во время своих поисков и которую, он знал это, разделял с ним Дерриман, меж тем как Бэббидж, казалось, не замечал беспокойства своих спутников, а также мрачного драматизма атмосферы. Эш, разумеется, был достаточно опытен, чтобы отличать воображение от ощущений, и был в должной мере экстрасенсорно настроен, чтобы почувствовать присутствие паранормальной активности. Учитывая природу смерти Хойла. А как могло быть иначе?

И дело было не просто в холоде некоторых коридоров и лестниц, даже не в сквозняках, сильно или едва ощутимо дувших в старых отремонтированных палатах. Временами, когда Эш просил других остановиться, чтобы он мог прикинуть, является ли «настроение» в определенной точке статическим или переходным, Бэббидж стоял, упершись в пол широко расставленными толстыми ногами и скрестив на груди руки, как бы бросая вызов любому намеку на призрачное присутствие в комнате или коридоре. Эш знал, что такой упрямый скептицизм не способствует сверхъестественному откровению, но не мог забыть, что несколько лет назад он, наверное, занимал бы такую же негативную позицию.

Достав из своей наплечной сумки журналистскую записную книжку, он стал просматривать краткие заметки, сделанные во время обхода нижних этажей замка. Он также изучал наброски, которые сделал в определенных местах. Позже, уединившись в своей комнате, он перенесет эти заметки в ноутбук, возможно, приводя их в более понятный вид, чтобы получить первоначальный отчет.

Хотя времени для оценки самых верхних этажей не было, он и два его проводника, причем Бэббидж все время изображал из себя оскорбленного и недовольного, обрыскали несколько этажей старинного здания, в том числе кухни, гостиные, библиотеки и оружейные комнаты (в том числе ту, где Эш уже успел натерпеться страха), а также лестницы, залы и коридоры. Следователь отметил несколько мест, которые заслуживали дальнейшего изучения, мест, где он позже установит камеры и датчики. Более сложное оборудование может быть привлечено после этого начального поиска, но это будет на другой день – или ночь.

Эш был и расстроен, и возмущен отказом Бэббиджа предоставить ему полный доступ к этажу под разоренной палатой Дугласа Хойла. Начальник службы безопасности был твердо уверен, что самый нижний этаж находится вне границ доступа следователя, и Дерриман виновато с ним соглашался. Строгие приказы сэра Виктора Хельстрема давно наложили вето на любую просьбу спускаться ниже второго подземного уровня, и ни Бэббидж, ни Дерриман не были готовы его отменить, даже став свидетелями поразительного выброса Эша в коридор.

Эш был убежден, что призрак, а у него не было сомнений в том, что это призрак, исходит из глубины Комрека, и во время своей встречи с Хельстремом, которая состоится через – он сверился с наручными часами – сорок минут, он собирался настаивать, чтобы его туда допустили. Если нет, то сделка отменяется: он уедет обратно в Лондон, пусть даже за свой собственный счет.

Пока он писал в блокноте, устроив его на сплющенной кожаной наплечной сумке у себя на коленях, на страницу упала чья-то тень.

– Не возражаете, если я посижу с вами минутку, сынок? – раздался отчетливый, но какой-то уставший голос.

Эш поднял глаза, но не смог четко разглядеть стоявшего перед ним человека: за спиной у того заходило солнце, и он видел только, что это кто-то высокий и прямой как шомпол, почти с военной выправкой.