Мобильник - Стивен Кинг Страница 6

Нынче же ничего забавного не было. К ним приближался (небежал, но шел большими, решительными шагами) мужчина лет пятидесяти. В брюкахот костюма и остатках рубашки и галстука. Брюки были серыми. Определить цветгалстука и рубашки не представлялось возможным, потому что оставшиеся от нихлохмотья покрывала кровь. В правой руке мужчина держал, как показалось Клаю,разделочный нож с лезвием длиной восемнадцать дюймов. Клай вдруг понял, чтовидел этот нож в витрине магазина «Душа кухни», когда возвращался из отеля«Копли-сквер», Ножи разных размеров (перед ними стояла металлическая табличка свыгравированными на ней словами: «ШВЕДСКАЯ СТАЛЬ!») красиво поблескивалиблагодаря искусной подсветке, но это лезвие поработало на совесть (или безсовести) после освобождения из замкнутого пространства витрины и теперьпотускнело от крови.

Мужчина в изорванной рубашке, размахивая ножом, приближалсяк ним все теми же решительными шагами, лезвие, словно маятник, выписывало ввоздухе короткие дуги. Лишь однажды он прервал упорядоченную последовательностьдвижений, чтобы полоснуть ножом себя. И новый ручеек крови побежал через ещеодну дыру в рубашке. Когда дистанция между ними сократилась до минимума, онобратился к ним, как вышедший из пустыни проповедник, говорящий на языке,ведомом только ему и божественной силе, от которой он услышал это откровение.

— Глазлаб! — крикнул он. — И-и-и-лах-и-и-и-лах-а-баб-балахназ! А-баббалах почему? А-банналу кой? Каззалах! Каззалах-Кан! Фай! Шай-фай! —Рука с ножом пошла вниз, к правому бедру, потом за него, и Клай (с егочрезмерно развитым визуальным воображением) сразу понял, что за этим последуетразмашистый удар. В живот, на ходу, который не прервет этот безумный марш вникуда через вторую половину октябрьского дня, не заставит сбиться с широкого,решительного шага.

— Берегись! — крикнул усатый коротышка, но сам-то он неберегся, этот усатый коротышка, первый нормальный человек, с которым заговорилКлай Ридделл, после того как началось все это безумие (который, если уж на топошло, заговорил с ним, а для этого требовалось мужество, учитываяобстоятельства), застыл на месте, его глаза за линзами в золотой оправе сталиеще больше. И этот безумец направлялся к нему, решив, что из двоих мужчинусатый был меньше ростом, а потому являл собой более легкую добычу? Если так, то,возможно, этот мистер Говорим-на-разных-языках не был таким уж и безумцем. Ивнезапно к испугу, который испытывал Клай, присоединилась злость, та самаязлость, которая могла бы его охватить, если бы, стоя у школьного забора, онувидел, как один из местных хулиганов собирается учить жизни мальчишку, которыйменьше и младше его.

— БЕРЕГИСЬ! — буквально завопил усатый коротышка,по-прежнему не двигаясь с места, а его смерть уже спешила к нему, смерть,освобожденная из витрины магазина «Душа кухни», в котором, несомненно,принимали кредитные карточки «Дайнерс клаб» и «Виза», а также личные чеки, еслик ним прилагалась банковская карточка.

Клай не раздумывал. Просто подхватил портфель за обе ручки исунул его между поднимающимся по дуге ножом и своим новым знакомым в твидовомкостюме. Нож пробил портфель, но его острие остановилось в четырех дюймах отживота коротышки. А тот наконец-то вышел из транса и попятился к Коммон, вовесь голос пронзительно зовя на помощь.

Мужчина в лохмотьях рубашки и галстука (кожа на щеках и шееначала отвисать, словно пару лет назад его личное уравнение между калорийнойпищей и интенсивными физическими упражнениями превратилось в неравенство) резкооборвал свой понятный только ему монолог. На лице отразилось тупое недоумение,не перешедшее, правда, ни в удивление, ни тем более в изумление.

А Клая захлестнула ярость. Лезвие проткнуло картины «Темногоскитальца» (для него это были картины, не рисунки, не иллюстрации), и емуказалось, что, протыкая портфель с рисунками, лезвие это вонзилось в особыйуголок его сердца. Реакция, конечно же, была неадекватной, учитывая, что у негобыли копии всех картин, включая и четырехцветные, но он все равно разъярился.Нож безумца проткнул волшебника Джона (названного, естественно, в честь сына),колдуна Флэка, Френка, братьев Поссе, Сонную Джин, Порченую Салли, ЛилиАстолет, Синюю колдунью и, конечно же, самого Рея Деймона — Темного скитальца.Созданных Клаем фантастических персонажей, живущих в пещере его воображения ипризванных освободить своего творца от выматывающей работы учителя рисования вдюжине школ маленьких городков штата Мэн, необходимости ежемесячно наматыватьтысячи миль и практически жить в автомобиле.

Он мог поклясться, что услышал их стон, когда нож безумцапронзил портфель, где они спали безмятежным сном.

Вне себя от ярости, не обращая внимания на нож (во всякомслучае, в тот момент), он оттолкнул безумца, попер на него, держа портфельобеими руками, используя как щит, и ярость его только продолжала нарастать,когда он увидел, что насаженный на нож портфель еще и выгибается широкой буквой«V».

— Блет! — проревел псих и попытался выдернуть нож изпортфеля. Но лезвие сидело крепко. — Блет ку-ям доу-рам каззалах а-баббалах!

— Я сейчас баббалахну твой каззалах, хрен моржовый! —крикнул Клай и поставил левую ногу позади пятящихся назад ног лунатика. Позжеему придет в голову мысль о том, что тело знает, как бороться, когда возникаеттакая необходимость. Это секрет, который храпит тело, точно так же, как идругие секреты: оно может и быстро бежать, и перепрыгнуть через достаточноширокий ручей, и бросить палку, если альтернативный вариант — умереть. Так чтов экстремальной ситуации тело просто берет инициативу на себя и делает то, чтонужно, тогда как мозг стоит в стороне и ничего не может, кроме какпосвистывать, притоптывать ногой да смотреть на небо. Или, если уж на то пошло,размышлять о том, какой звук издает нож, пронзая портфель, который женаподарила тебе на твой двадцать восьмой день рождения,

Безумец споткнулся о выставленную ногу Клая, как ирассчитывало тело, и упал на спину. Клай наклонился над ним, тяжело дыша,по-прежнему держа обеими руками портфель, который теперь действительнонапоминал помятый в сражении щит. Разделочный нож все так же пронзал портфель,рукоятка находилась с одной стороны, лезвие торчало с другой.

Безумец попытался встать. Но тут к ним подскочил новый другКлая и пнул безумца в шею, очень даже неслабо. Коротышка громко всхлипывал,слезы катились по его щекам и туманили линзы очков. Безумец вновь повалился натротуар, изо рта вывалился язык. Между языком и губами просачивались какие-тохрипы. Клаю казалось, что они не так уж и отличаются от слов, которые чутьраньше непрерывным потоком слетали с губ этого психа.

— Он пытался нас убить! — Коротышка продолжал плакать. — Онпытался нас убить!

— Да, да, — кивнул Клай. И внезапно вспомнил, что однаждытем же тоном сказал «Да, да» Джонни, давно, они еще звали его Джонни-малыш,когда он пришел к ним с поцарапанными коленками или локтями, плача: «У меняКРОВЬ!»