Круг замкнулся - Наташа Кокорева Страница 6

Избушка ведуньи стояла на холме под старой сосной, и деревня просматривалась как на ладони. Внутри крутой излучины реки – с юга на запад – пестрела Большая поляна зеленью и синими подснежниками, будто ветер разбрызгал по земле небо. От поляны вились утоптанные тропинки, петляли вокруг деревьев от одной землянки с травяной крышей до другой, огибали холмы и овраги, тянулись к прогалинам. У воды меловыми брусьями белела гончарная мастерская Боровиковых, а в остальном сложно было отличить, где заканчивалась деревня и начинался нетронутый лес.

Белянка побежала по склону. Хлюпали талым снегом деревянные подошвы, брызги летели из-под пяток, а глаза слезились – до того ярко блестела широкая река. Ветер свистел в ушах, и казалось, что можно подпрыгнуть, расправить руки и взлететь. Подняться высоко-высоко над верхушками сосен и увидеть весь мир. Яркой лентой будет виться река, чернеть зимним сумраком лес, горы будут вгрызаться в небо как волчьи зубы, и где-то далеко-далеко, за краем мечтаний, взвоет яростным штормом море.

– Зашибешь! – раздался крик, и Белянка едва успела увернуться от Русака, но тот все равно с перепугу врезался в дерево.

– Куда так несешься? – он обиженно откинул рыжий вихор со лба, потирая ушибленное плечо.

Уши лопухами, нос задран, а сам на голову ниже Белянки – дите дитем! И это с ним Ласка ее свести хочет?

– Надо успеть Стрелку отдать до охоты, – она потрясла у него перед носом оберегами.

– А… – широко открыл рот Русак и закусил губу набок. – Так они с твоим братцем уже того. Ушли. А меня не взяли. Сказали, мал еще, опять мне целое лето коз пасти…

– Успеешь еще наохотиться! – ласково улыбнулась Белянка и потрепала его по кудрявой макушке. – Коз пасти тоже уметь надо!

Мальчишка так и зарделся, а она пошла не спеша, заглядывая за грань в поисках знакомых запахов. Сухие листья и кора дуба – это Ловкий, солнечно-рыжий братец. Вот его след тянется с тропы на Нижнюю Туру мимо ветхой, крайней от воды землянки и уходит через всю поляну вниз по течению реки. Стрелка почуять сложнее, с братом-то кровная связь, а Стрелок неуловим и пахнет так же неуловимо: перегретыми на солнце камнями и свежей водой. Замерев, Белянка почуяла его в порыве ветра – и потеряла. В груди защекотало, защипало мимолетными слезами веки.

По ясному следу брата она скоро догнала их и замедлила шаг, ступая бесшумно, чтобы не спугнуть охоту. Губы зашептали присказку-невидимку, вновь и вновь возвращаясь к началу, по кругу:

Неприметная, Белянка подошла близко-близко и притаилась за тучным дубом, осматриваясь.

Стрелок уперся ладонью в ствол сосны, внимательно посмотрел на Ловкого и произнес с нажимом:

– Я тебе говорю, был такой старый обычай: перед днем встречи Нового лета деревни обменивались женихами и невестами!

Еще ни разу не видела Белянка, чтобы у него так румянились щеки – голубые глаза оттого казались еще чище, светлее. Зато сжатые в тонкую линию бледные губы, желваки на скулах и подбородок упрямством могли поспорить даже с Ловким, который отчаянно тряс копной медовых волос:

– Не слышал такого я! Это все больно умный Кряж сочинил, чтобы наших красавиц себе в Нижнюю Туру прибрать!

У брата даже веснушки разгорелись! Или это из-за весны?

– Да что ты так кипятишься? – Стрелок вскинул густые светлые брови. – Или глаз на кого положил?

– Да ну тебя! Сам хорош! Вот бы женился на внучке Кряжа – и деревням на пользу, и старика бы уважил! – он упер руки в бока.

Чтобы смотреть Стрелку в глаза, Ловкому приходилось задирать голову. Но держался он уверенно. Широко расставив ноги и шумно дыша, ждал ответа. Стрелок, прищурившись, разглядывал друга и не спешил. Задумчиво вырисовывал указательным пальцем круги по стволу, и что-то такое плескалось в ясных глазах, что Белянку бросало то в жар, то в холод.

Больше жизни ей хотелось услышать ответ.

Больше смерти она боялась его услышать.

Лучше не знать, если ему и вправду по сердцу внучка старого Кряжа!

– Это было бы разумно, – осторожно начал он и вдруг улыбнулся – безмятежно, открыто, будто и не было тяжкого раздумья. – Но ты знаешь, кто мне нужен.

Словно ушат талой воды на голову!

Белянка с трудом вдохнула и продолжила исступленно шептать заклятие-невидимку.

Мохнатые брови Ловкого сошлись на переносице:

– Каждая вторая девчонка в деревне думает, что это именно она!

Пальцы Белянки впились в шершавую кору дуба, она наклонилась вперед…

Горячее дыхание опалило правое ухо, хлынули по спине мурашки:

– Меня глупой присказкой не обманешь! Я слова знаю! Вздрогнув, Белянка повернула голову – по лицу хлестнули смоляные волосы. Ласка, поставив руки на бедра, шептала обратное заклятие:

Зыбкое покрывало чар разлетелось невесомой пылью.

Ласка с жаром прошептала:

– Ай-ай-ай! Как нехорошо подглядывать и подслушивать!

– Я всего лишь хотела отдать обереги, – запинаясь, выдавила Белянка.

– На Стрелка полюбоваться пришла? – Ласка с наслаждением растягивала слова. – До того надоело смотреть, как ты бегаешь за этим дурнем! А он тебя даже не замечает!

– Больше всего я не хочу, чтобы меня кто-нибудь замечал, – глухо выдавила Белянка.

– Вот-вот, вся ты в этом, – зашипела Ласка.

– Что это вы здесь делаете? – из-за дуба выглянул Ловкий и удивленно округлил губы.

– Я… мы… – растерялась Белянка и подняла обереги. – Вот. Тетушка Мухомор велела передать.

– О! – Подошел Стрелок, забрал связку, легонько задев ее кисть кончиками пальцев. – Я и забыл про них!

От носа падала тень, и оттого он казался еще длиннее, но Стрелку шло: и гладкие волосы, растекающиеся в стороны, и острые скулы, и тяжелый подбородок. Но главное – глаза цвета высокого летнего неба.

– Кхм, – выразительно кашлянул Ловкий и толкнул Стрелка в бок. Тот обернулся, выставил перед собой левую ладонь и коротко подмигнул ему. – Смотри! Ты обещал мне.

– Я когда-то не сдерживал обещаний? – Стрелок хлопнул его по спине.

Ласка вылезла вперед, отпихнув Белянку плечом, и елейно пропела:

– Раз уж мы здесь, может, возьмете нас на охоту?

Ловкий окинул ее с ног до головы протяжным взглядом, довольно улыбнулся и покосился на Стрелка:

– И ты таких смелых девчонок в Нижнюю Туру отдать хочешь?