Живые зомби - С. Дж Браун Страница 61

А я-то беспокоился, что ей будет скучно.

Карла и Хелен не слышно; они не такие нахрапистые, как Наоми, и остается только надеяться, что им удалось запереть заднюю дверь. Сирены пока не воют, а значит, у нас еще есть время.

На площадке третьего этажа Люк уписывает миниатюрную блондинку, чувство стиля которой явно оставляло желать лучшего. Я напоминаю ему, что сейчас надо сосредоточиться на текущей задаче, а перекусить можно будет позже.

Люк бросает блондинку и несется по коридору, а я открываю первую дверь слева. В комнате на диване сидят двое. Один расслабленно откинулся на спинку, второй склонился над бульбулятором, стоящем на кофейном столике. Оба обкуренные в доску. Ника среди них нет. Взглянув на меня, оба начинают ржать, при этом изо рта у второго вырывается клуб дыма.

Я подхожу к нему, хватаю за волосы, бью лицом об стол, затем ставлю на ноги и откусываю нос, после чего вышвыриваю в окно, в темноту ночи.

Где-то в середине этого действа его товарищ прекращает смех и пытается оказать сопротивление, но быстро сдается, когда я прокусываю ему сонную артерию.

Хотя массовая расправа с членами «Сигма Хи» сама по себе приятна и увлекательна, я не получу полного удовлетворения, пока не найду того, за кем пришел.

Если вам не доводилось совершать налет на братство, чтобы жестоко и беспощадно отомстить за сожжение вашей любимой женщины, не родившегося ребенка и лучшего друга, то, наверное, вам этого не понять.

В комнате по другую сторону коридора лежит без сознания девчонка со спущенными трусиками, рядом с ней — использованный презерватив.

В самом деле, членов этого братства давно уже следовало прикончить.

В коридоре какой-то юнец, похожий на Джерри Сейн-фелда [29], трясет огнетушителем, угрожая опорожнить его на Люка. У Зака меж тем полон рот забот с высоченной рыжеволосой бестией, которая расцарапывает ему лицо ногтями.

Издали доносится знакомое завывание.

Хоть мы и договаривались бежать врассыпную, как только услышим сирены, я не намерен никуда уходить, пока не найду Ника. Остальные тоже не торопятся.

Возможно, нам трудно остановиться.

Или мы понимаем, что убегать бесполезно.

Или просто все это доставляет массу удовольствия.

Огнетушитель не срабатывает; двойник Сейнфелда швыряет его в Люка и делает ноги по коридору мимо светловолосого коротышки, выскочившего из комнаты с баллоном лизола и зажигалкой. Парень выставляет баллон вперед, нажимает распылитель и выпускает в лицо Люку огненную струю.

Люк с криком падает на пол, а коротышка с баллоном и горящей зажигалкой направляется в сторону Зака.

— Зак! — ору я.

Он успевает отклониться, а вот рыжеволосая дылда оказалась не такой проворной: ее синтетический свитер вспыхивает, она визжит, тщетно пытается стянуть его и припускает по коридору, за ней — хвост из дыма и пламени.

Сирены все ближе. И их много.

Зак осматривает лежащего на полу Люка. Не могу сказать, сильно ли он пострадал, мне некогда: я обнаружил того, за кем пришел.

Ник стоит футах в десяти от меня, скрестив перед собой баллон лизола и зажигалку «Бик». Руки дрожат, но он хотя бы не сдается. И это достойно восхищения. Большинство живых просто трусы.

— Эй, Ник! — зову я.

Он потрясен тем, что я его знаю. Впрочем, когда я подхожу ближе, он соображает откуда, и весь кураж, который вывел его в коридор, испаряется.

— Стой, где стоишь, — произносит он срывающимся голосом. — С-с-стой, где стоишь.

Проходя мимо Люка, я опускаю взгляд: лицо у него покрыто волдырями похлеще моего, бровей нет.

— Уводи его отсюда, — бросаю я Заку.

Обернувшись, Зак издает истошное рычание, которым загоняет Ника обратно в комнату, затем помогает Люку встать. Они спускаются по лестнице, а первые сирены уже на подходе.

Ник запирает дверь. Смешно!.. В считанные секунды я врываюсь внутрь и загоняю его в угол, прижав спиной к бару. Он хочет поджечь меня, однако трясущиеся пальцы никак не могут извлечь огонь, и он швыряет баллон с зажигалкой мне в лицо.

— Убирайся к черту! — кричит Ник. — Убирайся к черту, ты, урод!

Это не последние его слова, но если вас заживо пожирает зомби, вы скорее всего будете нести околесицу.

Я отъел от него достаточно — еще чуть-чуть, и он потеряет сознание. Хватаю из бара бутылку «Бакарди», выливаю содержимое на распотрошенное тело, затем беру лизол, подношу зажигалку и кручу колесико.

Внизу слышен хруст и звуки разбивающихся окон, вслед за этим доносятся властные голоса, выкрикивающие команды. На улице воют сирены, в окнах спальни видны красные проблески.

Я думаю о Рите. О моем не родившемся ребенке. О Джерри. Я думаю о планах, которые строил, о надеждах и мечтах, о любви и дружбе. Обо всем, что я пережил за последние пять месяцев.

— За Риту. — С этими словами я жму на головку баллона, и тело Ника мгновенно охватывает пламя.

По крайней мере он еще в сознании и орет.

Карл и Том сидят сбоку от меня, Хелен — напротив, рядом с Наоми. Как на танцах в старших классах: мальчики с одной стороны, девочки — с другой. Не хватает только музыки и волнующего предвкушения неумелого подросткового секса.

Мы впятером в фургоне службы отлова животных, лодыжки и запястья связаны и пристегнуты к стенам машины, рты залеплены пластырем и затянуты в кожаные намордники. Ни дать ни взять — квинтет Ганнибалов Лекторов.

В наручниках и намордниках не так уж дискомфортно: фиксаторы нейлоновые, а намордники мягкие и пахнут как салон нового автомобиля. Хуже всего было то, что снаружи нас ждали репортеры с камерами. Какой конфуз! Вот где стало неудобно.

Зато Заку и Люку удалось убежать. По крайней мере мы на это надеемся. Когда подоспел окружной полицейский спецназ, их уже не было. Выстрелов и звуков преследования тоже никто не слышал. Наверное, близнецы отсидятся в горах, пока все не утихнет. Может, их приютит Йен. Впрочем он скорее всего захочет дистанцироваться от нас. И немудрено. Он столько делал, столько усилий прикладывал, чтобы страна узнала о нашем бедственном положении, а нам потребовалось меньше часа, чтобы угробить все достигнутое в борьбе за гражданские права.

Рано или поздно нечто похожее обязано было случиться. Мы должны были отомстить. Или просто насладиться человеческим мясом. Мы едим живых. Это наш естественный рацион питания. А если в течение какого-то времени подавлять естественное начало, оно все равно потребует к себе внимания. И чем больше вы едите, тем чаще ощущаете голод.