Лик Девы - Сергей Пономаренко Страница 63

Мара издав вопль толи восторга, толи ужаса, бесцеремонно выхватила у нее из рук пластинку.

— Это больше чем золото — это маска Орейлохе, изображающая богиню Деву! Святыня моего народа! — торжественно и громко произнесла Мара. — Я слышала о ней. Она была утеряна более тысячи лет тому назад во время нападения римлян, все считали, что безвозвратно. Но ей еще больше лет, чем можно даже представить. Существует легенда, по которой сама богиня Дева подарила свое изображение первому царю нашего народа Тоасу. Это было задолго до того, как греческие корабли высадились на берегах Таврики. Эта маска обладает великой магической силой и во время обрядов, на которых разрешалось находиться только посвященным, ее надевала верховная жрица храма богини Девы. Ты отмечена богиней Девой, раз тебе повезло найти ее маску!

— Может, это и маска богини, но вид у нее отвратительный. Но она золотая! — кавалерий, придерживая искалеченную руку здоровой рукой, словно этим мог уменьшить мучившую его боль, высказал свое мнение. — Дорога в Геную дальняя, и золото пригодится нам в пути.

Мара метнула в него злобный взгляд, но кавалерия он не смутил. Он задумчиво произнес:

— У нас есть два варианта: мы можем отправиться по течению реки и попробовать выйти из подземелья на берег моря, но у нас нет лодки, чтобы следовать дальше, и второй вариант — прислушаться совету служанки и двинуться против течения реки к горе Перчем, если там есть выход.

— Он там есть — я знаю это точно! — перебила его возбужденная Мара.

Беата мягко, но настойчиво взяла из рук служанки золотую маску, и Мара молча покорилась.

— Если это так, нам предстоит пройти не менее двух миль по руслу подземной реки, а возможно, расстояние будет значительно большим, если подземная река петляет. — Кавалерий покачал головой. — Хорошо, и куда мы пойдем? Если не к туркам, то к татарам в неволю?!

— Мы пройдем горами в селение моего народа. Наш вождь — Властитель гор, он поможет вам. За маску Девы он даст вам в сопровождение воинов и поможет добраться до вашей страны, — сказала Мара, поедая глазами золотую маску в руках у Беаты. — И я буду прощена и останусь со своим народом.

— Послушаем служанку, — кавалерий неопределенно кивнул головой, и было непонятно, это знак одобрения или недовольства. — Бонна Беата, я жду вашего решения, как нам поступить! Я обещал мессеру консулу оберегать вас на пути домой, поэтому располагайте мною полностью. Несмотря на рану, я могу управляться с мечом и буду вам защитой. Какой путь вы желаете избрать?

— Благодарю вас, кавалерий. Вы так много для меня уже сделали! Вы воин, мужчина, а я слабая женщина, поэтому выбор пути за вами. Я вам полностью доверяю, господин Микаели ди Сазели. — Беата зарделась.

— Я очень люблю… — кавалерий запнулся, — господина консула и вас.

Беата, вспомнив об ужасной участи консула, заплакала и попросила:

— Давайте помолимся о спасении души моего покойного супруга, доблестного Христофоро ди Негро.

Они встали на колени рядом и начали молиться. Мара отошла в сторонку, присела, о чем-то задумавшись. Подземная река встретила их через десять шагов. Увидев ее обрывистые берега, кавалерий сказал:

— Мы не сможем пройти все это расстояние по воде против течения. Вода в реке ледяная.

Мара молча скользнула в воду, держа высоко над собой факел, прошла с десяток шагов и крикнула из темноты:

— Спускайтесь в воду и следуйте за мной! Здесь начинается тропа, она идет вдоль реки!

Кавалерий, поколебавшись немного, спустился в воду, она была ему по пояс.

— Возьмите мой факел, и я пронесу вас на руках, и вы не намокнете! — предложил он.

— У вас же больная рука! — воскликнула Беата, хотя лезть в ледяную воду ей не хотелось.

— Не беспокойтесь и сделайте мне милость! — попросил он.

Беата, вздохнув, взяла его факел и позволила кавалерию взять себя на руки. Чтобы ему легче было ее держать, она крепко обхватила его за шею. Он тяжело дышал, неся нелегкую, но приятную ношу перед собой. А у Беаты закружилась голова от ощущения близости молодого мужчины, она закрыла глаза, и ей показалось, что они лежат в обнимку на брачном ложе, и она ужаснулась своим чудовищным мыслям. Открыла глаза и стала про себя читать молитву, но крамольные мысли все лезли ей в голову. Она через платье чувствовала сильные руки мужчины, их тепло, и думала о том, что они, наверное, умеют ласкать. Ее щека то и дело невольно касалась щеки кавалерия, и от этого голова кружилась все сильнее, Беата сбивалась и начинала молитву заново. За время, прошедшее после венчания, она три раза была близка с консулом, но особого удовольствия, полного удовлетворения не почувствовала. Он отдавал все силы работе, ничего не оставляя ей, и ночью спешил как можно быстрее забыться тяжелым сном. Когда кавалерий опустил ее на тропу, где их ожидала Мара, она мысленно стала ругать себя, повторяя: «Я грешна! Грешна! Прочь эти мысли! Я грешна! Я постригусь в монахини, даю обет вам, мой несчастный супруг Христофоро ди Негро!» — Ей сразу стало легче на душе, и она смогла прочесть молитву, ни разу не сбившись.

Путники медленно продвигались вдоль реки. Зажженный факел находился в руках Мары, за ней следовала Беата, замыкал группу кавалерий. Они уже находились в пути много часов. Дорога была утомительная, идя в полутьме, они то и дело спотыкались, сбивая ноги о камни. Очень хотелось есть, единственное, что было хорошо, — воды было вдоволь, даже, пожалуй, больше, чем надо. Не один раз тропа обрывалась, и им приходилось лезть в ледяную воду, чтобы через несколько шагов вновь выйти на тропу. У кавалерия распухла искалеченная рука, и он уже не мог, как прежде, переносить Беату, и ей приходилось самой брести в ледяной воде. Но чем больше лишений переносило ее тело, тем больше она радовалась, считая, что этим искупает свою вину за грешные мысли. Вдруг река нырнула под скалу и исчезла, а тропа пошла вверх по подземелью и путники поднялись по ней. Когда в расщелине скалы увидели звездное небо, то обрадовались и удивились — отправились в путь ранним утром, а вышли на поверхность поздней ночью. Переночевали в пещере, в ней им показалось безопаснее. Спали, втроем прижавшись друг к другу и у Беаты вновь кружилась голова от ощущения близости кавалерия.

Встали еще до рассвета, и вновь им пришлось преодолевать крутой подъем на гору, в некоторых местах почти отвесный, которые пришлось обходить, удлиняя дорогу. Мара, выросшая в горах, легко карабкалась по скалам. Несмотря на искалеченное лицо, которое она старалась прятать, она пожертвовала платок, разрезав его на полосы и соорудив нечто вроде веревки, чтобы облегчить подъем спутникам. Когда выбрались на плоскогорье, стало идти легче, но солнце уже было высоко, посылая вниз жгучие лучи, от которых не спасал даже постоянно присутствующий здесь легкий ветерок. За время подземного похода и восхождения наверх, их одежда превратилась в лохмотья. Теперь в Беате никто не признал бы любительницу красивых платьев, супругу консула. Всегда элегантный кавалерий, выглядел оборванцем, давно сбросил с себя кирасу и шлем, оставив лишь меч. Лица их почернели от горного солнца, и у них возникла новая проблема — отсутствие воды. Они с сожалением вспоминали холодную вкусную воду подземной реки, здесь им приходилось рассчитывать лишь на дождевую воду, которой не было. Они мечтали о дожде и проклинали ясную, солнечную погоду.