Проклятие замка Комрек - Джеймс Герберт Страница 64

Как и сварливый привратник у фальшивого въезда в усадьбу Комрека, этот персонаж тоже мог быть нанят с помощью главной кастинговой компании Голливуда, хотя Эш был уверен, что оба они до последней ниточки реальны.

– Не могли бы вы сопроводить меня в квартиру мистера Хель… сэра Виктора? – приветливо спросил парапсихолог, когда незнакомец приблизился.

– Конечно, сэр, – последовал четкий ответ. – Вы мистер Эш, как я понимаю?

Эш кивнул.

– Да.

– Я выступаю как слуга сэра Виктора и лорда Эдгара – сказал незнакомец с отточенными манерами, подойдя к Эшу вплотную. На вид ему было слегка за шестьдесят, и при его росте в пять футов и семь дюймов в осанке присутствовало достоинство, не выказывавшее какой бы то ни было снисходительности. Парапсихолог восхитился такой нежданной утонченностью. Под живыми серыми глазами у мужчины были тяжелые мешки, словно ответственность иногда давила на него слишком сильно. – Меня зовут Байрон, – уважительно сказал он Эшу.

Эш не сумел скрыть улыбку.

– Байрон? – повторил он.

– Да, сэр, и вы не первый находите это забавным. Однако к концу моего имени прикреплено немое «e», и, боюсь, у меня с поэтом слишком много различий, чтобы нас можно было сравнивать.

Улыбка дворецкого обнаруживала искаженное чувство юмора.

– Полагаю, вы немного опоздали, сэр. – Он поднял руку, чтобы свериться со своими часами. – Мне было поручено подать напитки сэру Виктору и вашей милости, как только вы прибудете. Боюсь, вы опоздали уже на двадцать две минуты. Если последуете за мной, сэр, я тотчас доставлю вас к двери сэра Виктора.

Дэвид Эш зашагал в ногу с неожиданно любезным дворецким, и Байроне мягко два раза стукнул в третью дверь дальше по коридору.

– Войдите! – донесся через дерево раздражительный голос Хельстрема.

Байроне слегка подмигнул исследователю, поворачивая ручку и ловко открывая дверь. Дворецкий вошел первым и объявил имя парапсихолога, держа дверь широко открытой, а рукой указывая в комнату за ней. Эш вошел и увидел Хельстрема, сидевшего по другую сторону стола из резного орехового дерева.

– Вы опоздали! – Щеки у здоровяка были нездоровой красноты, когда он разгневанно уставился через комнату на Эша.

– Замок очень большой, – мягко ответил Эш. – И я даже половины его пока не обошел.

Хельстрем мгновение обдумывал ответ, затем что-то буркнул себе под нос.

– Садитесь.

Это не было ни просьбой, ни приглашением; это был приказ, отданный рявкающим голосом. И, хотя Эш не был мятежным горячим юношей, он не любил, чтобы к нему так обращались. Пока он стоял, дворецкий, заглаживая неловкость ситуации, вежливо сказал:

– Может быть, я подам вам напитки, сэр Виктор, пока мистер Эш найдет себе удобное место на кушетке?

«Кушетка», о которой шла речь, была длинным лонгшезом из резной аукубы на четыре места со светло-зеленой полосатой шелковой обивкой и сужающимися книзу резными балясинами ножек. Темно-зеленые подушки на обоих концах превосходно дополняли цветовую гамму. Пересекая роскошную комнату, Эш отметил, с каким вкусом она обставлена. Окна, расположенные сразу за столом Хельстрема, были почти от пола до потолка, и тяжелые дамасские шторы, занавешивавшие их, создавали для главного исполнительного директора Комрека внушительный фон.

Слева от Хельстрема стоял богато украшенный резьбой голландский комод из грецкого ореха, опираясь на массивные деревянные львиные лапы. Его ящики и дверцы украшал цветочный декор маркетри.

Перед огромным плазменным телевизором несколько эклектично расположилось кресло времен королевы Анны, покрытое тканью с орнаментом. Комната с высоким потолком была настоящим музеем с превосходными экспонатами, и Эш, унаследовав от своего отца привязанность к тонкому мастерству, с восхищением оглядывал комнату. Его размышления были грубо прерваны, когда Хельстрем рявкнул:

– Я пригласил вас сюда не затем, чтобы оценивать мою мебель. Нельзя ли сразу к делу?

Это снова было прямым приказанием, а тактичный дворецкий Байрон снова спас положение.

– Ваши напитки, сэр Виктор? – мягко напомнил он своему хозяину.

Как ни странно, напоминание о выпивке, казалось, успокоило Хельстрема: настроение у него внезапно переменилось, чему Эш уже был свидетелем по прибытии утром.

Взгляд у Хельстрема умаслился, и, хотя улыбка, казалось, тревожно стягивала его черты к центру огромной головы, манеры у него стали учтивыми. Байроне, подумал Эш, точно знает, как обращаться со своим боссом. Может, у Хельстрема были проблемы с алкоголем, и дворецкий знал, как ему угодить.

Следователь небрежно уселся на предложенное ему место.

– Я слышал, вы любите водку, Дэвид… – начал Хельстрем. Дэвид? – подумал Эш. Поведение здоровяка действительно изменилось. По крайней мере, на время.

– Было дело, – осторожно ответил Эш. Хельстрем, очевидно, был полностью проинформирован Саймоном Мейсби.

– Так, – продолжал Хельстрем. – Так, хорошо, ну а как вы относитесь к виски?

– К шотландскому или ирландскому? – спросил он в ответ, хотя у него не было особых предпочтений.

Хельстрем снова улыбнулся, бросив на следователя хитрый взгляд.

– К японскому, – ответил он.

Эш посмотрел на него с удивлением.

– Есть два сорта японского виски, которые ставятся даже выше наших. Один из них – «Йоичи», двадцатилетней выдержки, перегнан на берегу Японского моря. Я не шотландец, так что не чувствую себя предателем, рекомендуя его.

Хельстрем встал, обошел стол и оперся о его передний край своим обширным задом, скрестив на груди руки, как будто собираясь прочесть лекцию.

– В аромате «Йоичи» захватывающая смесь дыма и сладкой черной смородины. Взрывной аромат, так говорят.

Он повернул голову к Байроне, который стоял по стойке «смирно» возле красивого шкафа с напитками, витиеватая верхняя дверца которого была широко открыта. Эш видел в тени внутри огромное войско бутылок со спиртным.

– Но я хочу порекомендовать вам, Дэвид, лучшую смесь в мире. Вкус этого «Сантори Хибики» во многом обязан переменчивому климату местности, где его перегоняют, – он способствует созреванию и созданию более чистого виски с повышенным ароматом. Выбор за вами, но я, как сказано, рекомендую вам попробовать второе.

Он выглядел довольным – если столь натянутое лицо может так выглядеть, – пока ждал, чтобы парапсихолог сделал свой выбор.

Эш чувствовал себя неловко: насколько было известно Хельстрему, следователю полагалось быть в завязке. Но, черт возьми, описания обоих японских сортов виски прозвучали потрясающе соблазнительно.

– Гм, мне не следует, – сказал он, выражением лица стремясь передать и нерешительность отказа, и сомнение в том, что предложение стоит принять. Его вынужденные колебания заставили Хельстрема сказать: