Королева Виктория. Охотница на демонов - А. Мурэт Страница 68

Уже близилась полночь.

И они еще не ели.

Боже милостивый, сколько они могут протянуть без этого? Вместе с инструкциями касательно их теперь уже новых мнений и взглядов, Квимби предостерег их от неверных шагов относительно человеческого мяса — что они ни в коем случае не должны это делать: все это он излагал в игровой манере, дабы эта идея не засела в их головах.

А если она все-таки была? Что, если одно упоминание им этого вызвало у них подсознательную потребность в человеческом мясе?

— Как долго ты можешь обходиться без еды, Перкинс? — спросил он слугу.

— Обычно всего несколько часов, сэр.

— А что, если я специально говорю, что тебе не надо есть — что надо подождать?

— Тогда дольше, сэр.

— Точнее нельзя?

— О нет, сэр, боюсь, это желание есть всегда.

— И оно именно к человеческому мясу, так?

— О да, сэр, ничто другое не сможет его заменить.

Квимби уставился вниз, на скамьи Парламента, где сидели лорд Грейнджер с лордом Теннантом, и последний энергично поедал куски курицы с тарелки, стоявшей у него на коленях. В тот момент, когда Квимби разглядывал его, Теннант как раз сунул куриную ногу себе в рот, лоснившийся от жира, затем взял другой кусок и предложил его Грейнджеру.

Тот отказался.

Он, Грейнджер, эта жирная свинья, который никогда не отказывался ни от какой пищи, тем более от дармовой. Выше, на скамье в другой части зала, сидел с каким-то остекленевшим взглядом сэр Монтегю Тэйлз. Еще один из «клиентов» Квимби как-то странно двигал головой — очень похоже на птицу.

На голодную птицу.

Это плохо, подумалось Квимби, очень плохо, он внезапно захотел в уборную.

— Следи за ними, Перкинс, — скомандовал он, — я мигом, туда и обратно.

Он нашел, как и в прошлый раз, туалет, запер дверь, устроился на деревянном стульчаке в одной из кабинок и выудил свою заветную фляжку…

— Квимби.

— О Боже.

Квимби, как и в прошлый раз, подскочил, наверное, на несколько футов над стульчаком. «О Боже, — повторил он, — вы что, хотите, чтоб я тут умер от испуга?»

— Я не виноват в том, что вы такой нервный, Квимби, — сказал Конрой. — Надеюсь, это ваше состояние никак не связано с делом, которое развивается согласно плану, как я могу судить?

Квимби, прежде чем ответить, судорожно глотнул из своей фляжки; руки у него при этом заметно тряслись.

— Развивается, — удалось ему выговорить, когда жидкость протолкнула ком, застрявший у него в горле.

— Великолепно, — резюмировал Конрой, — просто великолепно. Значит, последнее воскрешение прошло по плану?

Фляжка у Квимби опустела. «По плану, по плану», — скороговоркой подтвердил он.

— И, значит, теперь мы имеем большинство?

— Да, — сказал Квимби, держась за стенку кабинки, чтобы не упасть.

Кто-то сунулся было в дверь туалета.

— Думаю, будет лучше, если ему ответите вы, Квимби, — шепнул Конрой.

— Занято, — заорал Квимби.

Дверь дергали.

— Занято, — повторил Квимби.

Дергать перестали.

— И они проголосуют, как нам надо?

— Они это делают, — сказал Квимби.

— Тогда, значит, данный этап операции завершен.

— И что теперь? — задохнулся Квимби. — Наша сделка закончена?

— О нет, милорд, ей еще далеко до конца.

Дверь снова подергали. Потом чем-то надавили на нее, как если бы человек сильно упирался в нее плечом.

— Какого черта? — заорал Квимби. Он встал, подтянул штаны и вышел из кабинки, столкнувшись с Конроем: теперь оба они теснились на крошечном пятачке перед дверью.

Квимби оказался ближе, он повернулся, встав спиной к Конрою, и теперь они напоминали зрителей на скачках, где каждый лезет вперед, чтобы лучше видеть.

В дверь продолжали ломиться.

Квимби взялся за задвижку и дернул ее вбок.

Дверь спокойно висела на петлях, и на секунду Квимби показалось, что таинственный посетитель испарился. Он уже хотел облегченно вздохнуть, ибо на мгновение ему подумалось (хотя он никогда бы в том не признался), что это может быть…

В проем двери входил зомби.

Это был сэр Бомонт Грэнтхэм, как понял Квимби, не сразу узнавший его — волосы и одежда у того были в беспорядке, а рот и подбородок лоснились от крови. В руке он держал комок внутренностей, и пока они в ужасе смотрели на него, поднес их ко рту, откусил и стал жевать.

Потом он зарычал.

— Всемилостивый Боже, — вырвалось у Квимби.

В зале Парламента Теннант с удовольствием расправился с куриными ножками, которые ему доставил его заботливый слуга. Сосед, Грейнджер, отказался разделить с ним эту великолепную трапезу, что было непохоже на него. Даже когда Теннант поднес прямо к его носу так вкусно пахнущий кусок, Грейнджер раздраженно отмахнулся.

И все же достопочтенный член парламента от — впрочем, Теннант не мог вспомнить, какую административную единицу представляет Грейнджер, что-то с севера, — совершенно явно был голоден.

Это было заметно уже хотя бы по слюне, вытекавшей у него изо рта.

Да, от этого факта некуда было деться — да и зачем, вообще, от него уходить, — ну, выделяется слюна у человека. Хотя весьма обильно, да. Она уже просто капает с губ, а с подбородка свисают длинные нити.

— Сэр, — сказал Теннант, наклонившись вперед, — наверное, вы переживаете или приятное воспоминание о чрезвычайно сильном сексуальном удовольствии, или же крайний голод, но должен вас предупредить — у вас течет слюна, сэр.

У Грейнджера был какой-то странный, отсутствующий взгляд. Его голова немного тряслась, что заставляло плясать свисавшие с подбородка нити.

— Вам, сэр, нужен платочек? — не унимался Теннант, уже полезший в карман жилетки; он протянул его Грейнджеру, который пребывал все в том же виде: слюна текла, голова дергалась туда-сюда.

Это было и впрямь крайне…

И тут Теннант заметил кое-что еще. В таком необычном состоянии находился не один только Грейнджер. На скамьях напротив он заметил других, весьма достопочтенных членов парламента от местностей, о которых он никогда и не слышал, и с ними происходило то же самое.

— Проклятье, что за ад тут творится? — громко сказал он, и это были последние слова сэра Теннанта, если не считать его воплей. Ибо в тот момент, когда до него дошло, что не все благополучно сегодня вечером в зале парламента, он почувствовал острую боль в плече и, повернув голову, успел увидеть, что сэр Роджер Блоссом, всеми уважаемый представитель откуда-то из мест возле Уэльса, наклонился вперед, привстав со своей скамьи, и обеими руками выламывал из плеча руку Теннанта, как если бы выбирал в мясной лавке особо увесистый кусок свинины.