Великое зло - М. Дж. Роуз Страница 68

Овейн кивнул. Прикрыл глаза. Нет, это не новое прорицание. Это его собственные мысли. Они не отпускают его с того самого мгновения.

Гвенор коснулась его волос. Кончиками пальцев пригладила спутанные кудри. От нее пахло дымом очага, пищей, землей, травами, сладкими цветами, из которых она готовила отвары. Среди предков жены были колдуньи, травники, целители, и каждый передавал по наследству свои рецепты. Их снадобья разглаживали кожу, умиротворяли душу. Некоторые даже помогали изгонять злые чары.

Оказавшись с нею на ложе впервые, Овейн был так одурманен ее запахом, что обвинил Гвенор в том, что она его околдовала. Нет, твердила она, в ее притираниях нет ничего, кроме природных составляющих. Но он сомневался. Точно так же он сомневался, что в питье, что она заваривала по утрам для него и Бриса, нет магии.

Гвенор измельчала травы, растения и минералы, заливала родниковой водой и шептала над ними. Овейн никогда не видел, чтобы она добавляла что-нибудь подозрительное. Но как же так получалось, что у него и у Бриса из всех жителей острова было самое крепкое здоровье? Что ни один из них, да и сама Гвенор, коли уж на то пошло, никогда не болели?

Пальцы жены разминали его затылок, а потом спустились ниже, к шее и плечам. Разбили ужасные комки сведенных мышц. Она использовала сейчас одно из притираний с мятой; впитываясь в кожу, оно расслабляло и успокаивало. Под умелыми пальцами жены Овейна отпускало. Страх уходил. Проблемы больше не беспокоили. С каждым равномерным движением рук он четче воспринимал не терзания разума, а желания тела. Святилище осталось далеко. Долгое затворничество закончилось. Он дома. И рядом – Гвенор.

Дым, который он вдыхал в пещере, вводил его в подобие транса. Для разума, не для тела. В голове роились мысли, идеи, образы. В воздухе разыгрывалось представление. Представление, которое давали ему боги. Овейн лежал, и спина чувствовала холод каменной плиты; его тело было в безопасности, даже когда водопад неистовствовал, – а разум растворялся в видении.

Но то, что делала с ним сейчас жена, вводило его в транс иного рода. Только для тела, не для разума. Он становился одним сплошным всплеском возбуждения там, где кожи касались ее пальцы. Он взлетал и падал с каждым убыстряющимся вдохом и выдохом. Его мужское естество твердело, и кровь пульсировала в венах.

Оказывается, его тело все еще способно отзываться, отбросив мысли, что терзают рассудок… Может ли он поддаться призыву? Боги пожелали, чтобы он осознал себя не только духом, но плотью?

Или это самообман? Просто отчаянное стремление забыться в самом безопасном месте – лоне Гвенор?

Она сбросила одежду. Родимое пятно в форме звезды на ее груди сегодня казалось ярче. Овейн прикоснулся к родинке, и пальцам стало нестерпимо горячо.

Гвенор опрокинула его на спину и оказалась сверху. Целуя, продолжала массировать. Ее волосы рассыпались по его животу. Каждая прядь лизала его кожу, как язычок огня, дразнила. После четырех суток, проведенных в пещере, Овейн наконец согрелся. Кровь побежала быстрее. Он откинул голову, закрыл глаза. Сосредоточился на прикосновении ее губ. В ее движениях было мерное колебание волн. Они вместе, и это самое важное. Остальное подождет. Чудо слияния. Гвенор как-то сказала ему, что искать магию в пещерах глупо. Настоящее волшебство – здесь, на ложе, в близости мужчины и женщины.

Пальцы коснулись горячей влажной плоти. Ее лоно – такой же священный грот. Место, где его ждут. Овейн хотел, чтобы этот грот открылся ему навстречу. Хотел найти забвение в поцелуях, в чуде слияния – и боялся. Конечно, это принесет облегчение. Но что, если он не вернется оттуда? Если сама мысль о предстоящем приводит его в такой ужас, что он позволит себе раствориться, не быть? Он знал о таких случаях: сознание покидало тело и больше не возвращалось. Как бы он ни противился, как бы ни ужасался предстоящему, есть долг. Никто, кроме него, не может принести жертву, которую боги потребовали за спасение племени от римлян.

Теперь он двигался в ритме ее дыхания. Теперь он дышал в ритме ее движений. Его больше ничего не привязывало к реальности. Ничего не мешало его разуму освободиться.

Друида по имени Овейн больше не было.

Тео стоял на коленях рядом с Жас. Ее глаза были открыты – и слепы. Он позвал ее. Раз. Второй. Снова. В его душе поднималась паника.

– Жас!!!

Она не реагировала.

Это случилось снова. В памяти всплыло время, которое еще подростками они провели вместе в Бликсер Рат. Те ужасные, те изумительные дни. Тогда тоже произошло нечто подобное. В последний его день в клинике. Она была рядом с ним, живая, перепуганная, миг – и все изменилось. Не сон, не потеря сознания: полное отсутствие реакции. Он вытащил ее тогда из воды и наполовину понес, наполовину поволок обратно в клинику, где Малахай Самюэльс засыпал его вопросами, одновременно проверяя ее сердцебиение, слушая пульс, приподымая веки.

Тео стоял, скованный ужасом. Никогда раньше он не пугался так сильно. Жас была его другом. Несдержанная и упрямая. И, конечно, как он, незащищенная и уязвимая. Мысль, что он причинил ей вред, была непереносима.

Малахай несколько раз позвал ее по имени. Когда она не откликнулась… что же он тогда предпринял? Тео пытался вспомнить, но в голове зияла пустота. Что ему теперь делать? Что он может? Он вернулся памятью в тот день. Представил врачебный кабинет. Увидел лежащую на кушетке Жас.

Точно!

Содрав с себя рубашку, Тео окунул ее в текущую по руслу воду. И заметил, что пол пещеры стал влажным. Это брызги от водопада? Он присмотрелся. Нет. Наступающий прилив не только увеличил падающий поток, вода теперь просачивается и в их часть пещеры.

Нужно вытащить Жас отсюда. Тяжелый труд, если она будет в том же, что и сейчас, состоянии. Как добиться, чтобы она передвигалась сама? Он вытер лицо девушки и позвал ее снова. Заговорил. Подсунул руку под спину. Сквозь ткань блузки ощутил застежку бюстгальтера. Не отвлекаться!

Он выкрутил свою рубашку и прижал к запястьям Жас – к правому, потом к левому. Потом к затылку. Теперь он точно помнил, что Малахай действовал именно так. Охлаждал кровь и понижал температуру тела.

Но она не реагировала. Может быть, требуется еще время?

Тео снова намочил ткань и обернул ею левое запястье Жас. Сосчитал до тридцати. Правое запястье. Снова сосчитал.

Что делать, если он не сможет привести ее в чувство? Сумеет ли протащить ее по узким коридорам наружу? И сколько времени у них еще осталось?

Уровень воды быстро повышался. Ботинки уже промокли. Внутренние помещения и проход заливает не полностью, Жас увидела это из наблюдений за нижней границей изображений, и он был с нею согласен. Но даже если так, вероятно, что вход в пещеру окажется под водой. Можно, конечно, просто подождать, пока вода не уйдет, – но что будет с Жас, если она столько времени пролежит в таком состоянии? Когда кончатся отпущенные минуты и станет слишком поздно?