Темная любовь - Нэнси Коллинз Страница 68

Когда мы приехали, солнце все еще висело надСагре-де-Кристос. Сухую землю уже согрело солнцем, хотя только недавно с платосошел снег Вырывающийся из гор ветер нес арктический холод, но мы оба былиодеты в кожаные куртки, а покусывание щек было мне приятно. Деревняпредставляла собой беспорядочное нагромождение деревянных лачуг и саманныххижин, окруженных наметами коричного цвета песка. Повсюду росли кусты шалфея.

По пустым улицам катались перекати-поле. Ни старогокинотеатра, ни магазина, ни заправки деревня была мертва уже почти столетие.

Сейчас Клинт Иствуд прискачет на коне, сказал я.

Чтобы тебя спасти, мало будет Клинта Иствуда с его лошадью,сказала Мария и резко дернула поводок Пошли, Гэри.

Морада стояла на холме в сотне ярдов от деревни, на куполеее покосился старый деревянный крест. Она была посгроена не в стиле старыхиспанских миссий, а была низкой и приземистой, узкая спереди и сзади и длиннаяпо сторонам точная форма и пропорции большого каменного саркофага. Однаамбразура окна, как пушечный порт, на длинной стороне, и ручной лепки саман впоследних лучах солнца пылал огнем.

Мария провела меня по кладбищенской тропе мимо многих рядовторчащих из земли деревянных крестов, потрепанных ветрами и дождями, ко входу вмораду изъеденную древоточцами дверь из сплошных тесаных бревен.

Здесь, сказала она. Здесь это и случилось.

Солнце почти зашло, и я обернулся через плечо посмотреть наушедшую в тень деревню, на нависший над ней силуэт Сангре-де-Кристос Здесь былДональд Фирн Он точно знал, куда отвозит свою жертву. Он приехал подготовленный,точно зная, что он собирается делать, он, наверное, планировал это ипредставлял себе в воображении много дней, если не недель. Мария тоже давнождала этой ночи, но она хотела дождаться Страстной Пятницы, чтобы разделатьменя правильно.

И эта дата была важна. К Дональду Фирну это отношения неимело, а имело отношение к Кающимся, к священному братству, чьи тайные кровавыеритуалы происходили в этом необычном доме молитвы каждый год уже более столетиядо тех пор, пока этот псих из Пуэбло не схватил бедную Алису, не притащил ее,вопящую, в своем "форде" в мораду и не вытолкнул в конце концов вЗазеркалье.

До встречи с Марией я жил один в каморке многоквартирногодома, и когда она велела мне переехать к ней, я послушался, как старыйдрессированный пудель. Был у меня рюкзак и старый картонный чемодан, в основномодеждой и побрякушками, и несколько книжек в бумажных обложках, десяток кассети плейер с наушниками. У Марии была однокомнатная квартира с двухэтажнойкроватью нарами. Раньше она жила в этой квартире с каким-то мужиком который,как она сказала, "исчез" она думала, что он уехал в Сиэтл, хотя точноне знала Он не звонил, ей было все равно Она говорила, что он был подонок.Однажды он ее изнасиловал.

Мне она велела занять верхнюю кровать.

Она привела меня сюда в ту первую ночь экстаза, когда я былее пленником, игрушкой, которую она связывала и развязывала по своему капризу,щипала, колола иглами, зондировала, порола. Обычный секс у нас бывал редко. Какправило, она меня связывала или делала мне больно гак, что это вызывало у меняудовлетворение, а сама тем временем спокойно мастурбировала.

В центре наших отношений было мое преображение. Она хотела,чтобы я насладился новыми прокалываниями и татуировками, и для этого мыпериодически посещали ателье Федерико пузатого испанца-гомосексуалиста сзакрученными усами, который умел работать чисто и профессионально, того самого,который сделал Марии Мадонну с младенцем. Сделать все сразу мы не могли себепозволить по деньгам, и еще надо было ждать, пока заживет одна татуировка,чтобы сделать новую. Федерико даже не пытался скрыть, что получает удовольствиеот разрисовывания моей шкуры и пробивания дырок в моих нижних частях, и Марияследила за его работой.

Весь процесс занял несколько месяцев, но к тому времени,когда мы приехали к мораде, у меня были кольца вдоль обеих бровей, три стержняв кончике языка, два тяжелых кольца в сосках, соединенные короткой цепью,кольца сквозь пупок, целый ряд от ануса через уздечку, через гребень мошонки,вдоль члена, и кончался этот ряд у головки массивным и тяжелым кольцом, которымя больше всего гордился и от которого у меня было постоянное состояниеполуэрекции. Хотя Мария разрешила мне сохранить волосы на голове, потому чтолюбила за них привязывать, тело она мне выбривала до младенческой гладкостиопасной бритвой, открывая татуировки: зеленый двухголовый змеи вылезал изсфинктера на левую ягодицу, дракон обертывался вокруг одной руки, а на другойбыл египетский скарабей. На лобке пылало вечное пламя. Остальные символы моейтатуировки Мария взяла у Hermanos Penitentes. На левом соске был символ:Двуглавые стрелы в андреевском кресте, наложенном на крест распятия. Стрелысимволизируют власть Божью, чаша предназначена для уловления и хранения кровиКристо.

На правом соске рисунок был тоже с крестом: Крест и четырегвоздя распятия.

В центре груди, где Мария временно тогда вырезала букву"М", Федерико по ее указанию вытравил более изощренный символКающегося:

Крест представляет само братство, молот тог молот, коимпригвождали Кристо, бич с шипами тот, что терзал Его спину, гвозди те, которымипронзили Его члены, и терновый венец, которым был Он коронован.

У меня на спине по указанию Марии Федерико изобразил крест,на котором принял мученическую кончину св. Андрей Его когда-то носили многие изКающихся те братья, которые были готовы принести не меньшую жертву во имяКристо При нашем последнем посещении, когда все татуировки были набиты, Марияпоблагодарила Федерико за трудную работу. Он сказал, что ему это было в удовольствие.Накладывая марлевый бинт на свежие раны, которые вырезал он у меня на коже, онповернулся и спросил у Марии с улыбкой:

Ессе homo [11], да?

Мария смерила меня взглядом с головы до пят и улыбнуласьделу рук своих.

Открыть дверь мы смогли только вдвоем и с трудом. Былисумерки, и свет в Мораде синий и тусклый быстро угасал. Мария включила фонарь иобвела узким лучом опустевшую церковь. Она была усыпана раздавленными банкамипива, пустыми бутылками из-под виски, использованными презервативами запоследние пятьдесят лет сюда приходили не только мы.

С низкого потолка свисала густая паутина, и краем глаза язаметил в углу летучую мышь. Алтарь на возвышении был вытесан из таких жекрепких бревен, что и дверь. Когда-то зал был украшен простыми, сделаннымивручную иконами вырезанные фигуры истекающего кровью Кристо, изображения Девы исвятых в дешевых жестяных рамках. Кающиеся были людьми бедными. Мария подвеламеня к алтарю.