Дом - Бентли Литтл Страница 69

Но только Дэниел понимал, что на самом деле это не так. Он знал, где какие двери расположены, знал, что находится за большинством из них, и их не стало больше по сравнению с тем, сколько их было, когда он жил здесь в детстве.

Так почему же внутреннее пространство Дома словно расширилось?

Дэниел этого не знал и не хотел знать, и после сводящего с ума бесплодного дня он испытал бесконечное облегчение, когда наконец смог удалиться к себе в комнату.

Он разделся. Неужели ему и его товарищам по несчастью суждено оставаться в этом проклятом Доме до конца дней своих?

В его мыслях постоянно присутствовали Марго и Тони. Увидев сегодня утром у себя в комнате Лори, Дэниел как никогда остро прочувствовал, что скучает по своей жене и отчаянно хочет скорее к ней вернуться. Мысль о том, что он, возможно, больше никогда ее не увидит, пронзила ему сердце.

Аккуратно сложив брюки и рубашку, Дэниел повесил их на спинку стула, мысленно отметив, что нужно будет в самом ближайшем времени их постирать, так как в противном случае они покроются такой толстой коростой грязи, что он не сможет их сложить.

Но когда он забрался под одеяло, его мысли снова вернулись к Марго, и он представил себе ее спящую, буквально услышал ее ровное дыхание, ощутил уютное прикосновение ее теплого тела, прильнувшего к нему холодной ночью. Он очень скучал по Марго, хотел, жаждал ее. И впервые с тех пор, как он был маленьким ребенком в этом самом Доме, Дэниел заплакал, засыпая.

Марк лежал в кровати, уставившись в потолок. Он смертельно устал и обливался по́том, после того как на протяжении последнего получаса безуспешно пытался снова получить доступ к Силам, сконцентрировать свое сознание и полностью сосредоточиться на возрождении способностей, которые имелись у него прежде и до самого недавнего времени воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

Отирая со лба испарину, Марк нащупал тонкий ручеек пота, стекающий по виску в ухо. Что он здесь делает? Что у него общего с обитателями остальных Домов? Биллингс был ему ближе, чем Нортон или Лори, – но в то же время слуга вселял в него животный страх.

Ему действительно было назначено попасть сюда или же всему виной неудачно выбранное время? Поскольку факт оставался фактом: хотя Биллингс, похоже, и ожидал его появления, он, Марк, был единственным, кого не вызвали специально.

Он был единственным, кто в последнее время не встречал девочку.

Вот в чем корень его беспокойства, – он гадал, была ли сила, побудившая его вернуться домой, какого-то другого происхождения.

Да, определяющим моментом явилась смерть Кристины. Не было никакой высшей силы, направившей его. Не было никакого знамения. Он вернулся просто потому, что его сестра умерла, и захотел выяснить, что с нею случилось.

Однако какими бы ни были причины, он здесь пленник, как и все остальные, и он чувствовал себя ответственным за то, чтобы вытащить их отсюда. Марк никому ни словом не обмолвился о Силах, и хотя он сознавал, что ему следовало сразу же выложить все начистоту, момент был упущен. Теперь признаваться поздно, это повлечет за собой слишком много вопросов. Судя по всему, ни у кого никогда не было никаких сверхъестественных чувств, и никто не подозревал о том, что он ими обладал.

Ну а Биллингс-то знает правду?

Марк в этом сомневался.

Возможно, в этом кроется его преимущество.

Марк решил предпринять еще одну попытку. Если что-либо и поможет ему освободить всех и вырваться из Дома, то только Силы. Если он получит возможность прочитать Биллингса, изучить Дом…

Марк собрался с духом.

Полностью сосредоточился.

Ничего.

У него разболелась голова, в висках стучала кровь, мышцы начинали ныть от непрерывной нагрузки, поскольку тело напрягалось и расслаблялось, напрягалось и расслаблялось. Марк отер со лба пот, снова поднял взгляд вверх и надавил с такой силой, что глаза, казалось, готовы были вот-вот лопнуть.

И в ногах кровати появилась призрачная фигура.

Марк увидел ее периферийным зрением и тотчас же выпрямился, поворачиваясь к ней.

Кристина.

Она выглядела старше, вероятно, так, как выглядела на момент смерти, но Марк сразу же ее узнал. Сестра не имела телесной плоти, но в то же время и не была прозрачной. Она казалась какой-то… сияющей. Словно сотворенный компьютерной графикой призрак в высокобюджетном фильме.

Сначала это показалось Марку подозрительным, он не поверил, что реальность так близко сочетается с убогим воображением творцов кино, но затем Кристина повернула голову, склонила ее набок, оглянулась вокруг, словно стараясь понять, где находится, и увидела Марка.

Она улыбнулась, и все ее лицо озарилось.

И Марк понял, что это действительно его сестра.

– Они у нас по-прежнему есть, – сказала Кристина, и у нее на губах появилась игривая улыбка. Протянув руку, она прикоснулась к ноге Марка, и он ощутил не давление, а приятное тепло, словно кожи коснулся луч солнца. – Как ты, Марк?

Он молча кивнул, не зная, что сказать.

– Ты не виноват, – продолжала Кристина. – Я имею в виду, в моей смерти.

– Я никогда…

– Неправда. – Кристина рассмеялась, и ее смех напомнил Марку звон колокольчиков, шум ветра в ветвях. – Я тебя хорошо знаю, Марк.

– Я должен был вернуться за тобой. Я должен был быть здесь.

– Ты сделал свой выбор. А я сделала свой.

Сбросив ноги с кровати, Марк встал и подошел к сестре. Он протянул руку к ее лицу, однако его пальцы прошли сквозь ее тело, ощутив только приятное тепло.

Марк шумно вздохнул.

– Как ты умерла? – спросил он. Вот ради чего он пришел сюда. Вот что он хотел узнать в первую очередь.

Кристина нахмурилась:

– Я не могу об этом говорить.

– Кристина!

– Я здесь не для этого. Я вернулась сюда ради другого.

– Это я вызвал тебя?

– Ты этому поспособствовал, – снова улыбнулась Кристина.

– Как ты умерла?

– Я же тебе сказала…

– Я должен знать!

Марк не отрывал взгляда от лица сестры, и у нее в глазах он увидел внутреннюю борьбу.

– Я не должна говорить с тобой об этом.

– Кристина…

Сестра с опаской оглянулась по сторонам, словно убеждаясь в том, что никто не подслушивает.

– Ты сам знаешь, – сказала она, многозначительно посмотрев на брата.

Исходившее от нее тепло сменилось холодной волной, родившейся в нем.

– Девочка? – спросил он.