Кошки-мышки - Наталья Тимошенко Страница 7

— Как я и говорила, смерть наступила около пятидесяти часов назад, примерно в одиннадцать утра четырнадцатого декабря. Жертве сделали укол с очень сильным снотворным, от которого она уже не проснулась. Я нашла на правом плече след. Затем убийца оттащил ее в гостиную, расстелил на полу чистую простыню, вскрыл грудину и вырезал сердце. Кожу разрезал чем-то острым, предположительно скальпелем, а вот ребра ломал, похоже, руками…

Шумаков заметно побледнел. Ну не виновата она, что без кровавых подробностей не обойдешься! И так смягчает, как может. Не стала же рассказывать про трупные пятна, по котором определила, что убили жертву не там, где ее обнаружили. Не стала рассказывать, как поняла, что ребра руками ломали. Много чего не сказала, кто ж виноват, что опера такие нежные пошли. Вот и на свидание пригласить некого, потому что если уж полиция такая, то что с других взять?

— Интересное кино получается, — задумчиво проговорил Витя, меланхолично пережевывая листик салата. Вот даже жалко, что парню всего двадцать пять. С ним Лера, пожалуй, могла бы поужинать. — Кожу резал скальпелем, сердце тоже профессионально доставал, а ребра — руками.

— Ребра скальпелем не разрежешь, — развела руками Лера, краем глаза замечая, что Шумаков уже позеленел. Скоро его можно будет оливковым маслом полить и жевать вместо салата. — А реберные ножницы в карман не положишь.

— Но и сердце он не в карман положил, — справедливо возразил Воронов. — Значит, какой-то… кейс или сумка у него были, почему туда не положил?

— Откуда ж я знаю? — пожала плечами Лера. — Это вам предстоит выяснить. Мое дело маленькое: констатировать факты.

— Ладно, — покладисто кивнул Воронов. — Что еще?

— А все. Вытащил сердце и был таков.

Воронов тяжело вздохнул, набил рот салатом оливье, который заказывал каждый раз (и зачем только меню так тщательно изучает?), прожевал, о чем-то думая, а потом повернулся к Вите.

— А у вас что?

— Да тоже не густо, — ответил тот. — Отпечатков пальцев много, хорошие, но по базе совпадений нет. Грязь из-под ногтей убитой совпадает с той, что нашли в коридоре.

— То есть сопротивление она все-таки оказывала? — уточнил Леша.

— Ну, может, вцепилась в убийцу руками, когда падала, — пожал плечами Витя.

— А земля у него на плечах была? — хмыкнула Лера.

— Согласен, — поддакнул ей Воронов. — Похоже, дамочка просто упала на пол и там уже эту грязь руками загребла. А следов этого мы не нашли, потому что кое-кто, — следователь укоризненно посмотрел на молодого участкового, — по ним потоптался.

— Виноват, — покачал головой тот. — Не заметил я этих следов, да и, честно говоря, до последнего не думал, что там убийство.

— А ты учись думать наперед! — посоветовал Воронов. — Иначе так всю жизнь в участковых и проходишь.

— Кстати, про следы, — встрял Витя. — Нашли мы еще след от ботинка, но не в квартире, а в общем с соседней квартирой коридорчике. Так что наверняка нельзя сказать, принадлежит он убийце или кому-то другому. Коридорчик не запирается, кто угодно мог войти. Мужской ботинок сорок четвертого размера. И что самое интересное: там грязь не совпадает с той, что в квартире, зато по составу схожа с уличной возле подъезда.

— Это как? — не понял Леша.

— А вот так, — развел руками Витя. — Либо след не убийцы, либо грязь в квартиру он все-таки на плечах принес.

Над столом повисла задумчивая пауза, но никаких других вариантов никто предложить не смог.

— Не густо, — наконец констатировал Воронов, разделываясь с салатом. — Ладно, а что по самой жертве?

— Маргарита Павловна Андреева, тридцать восемь лет, — начал Леша, видя, что Слава не в состоянии открыть рот. — Замужем не была, детей нет. По образованию психолог, но по специальности в школе проработала ровно год после окончания университета. После этого «открыла» в себе дар. По официальной версии, он достался ей от бабки-колдуньи, которая как раз умерла. Уроженка Новосибирска, всю жизнь там и прожила. Пока год назад внезапно не начала переезжать. Сначала в Екатеринбург, потом вот к нам.

— Интересно, с чего это? — удивился Воронов.

— Все дело в жене известного в Новосибирске чиновника, — наконец справившись с рвотными позывами, но все еще с недоверием посматривая на Леру, ответил Слава. — Что-то там они не поделили, и та устроила Андреевой настоящую травлю. Вот наша ведьма и вынуждена была переезжать.

Воронов отодвинул пустую тарелку, но продолжил крутить в руках вилку, глядя поверх головы Славы в одному ему видимую точку, что означало крайнюю задумчивость.

— А это мотив, — наконец проговорил он. — Что-нибудь про эту дамочку узнали?

— Не успели еще, Петр Михайлович, — развел руками Леша.

— Узнайте. Только осторожно пока, не хватало еще вляпаться в терки с чиновниками, пусть и не из нашего региона. А что соседи говорят?

Этот вопрос был адресован молоденькому участковому, и Лера с интересом посмотрела на него. Остальные были ей уже знакомы, а вот Сатинов заинтересовал. Леша еще утром рассказал ей про айфон последней модели, и Лера погуглила, выяснила, что отец необычного участкового — основатель и генеральный директор Модного Дома Сатинова. Про фирму эту Лере доводилось слышать от сестры. Анюта обожала наряды от Виолетты Сатиновой, средней дочери владельца. А потому стало еще интереснее, с чего вдруг младший сын одного из богатейших людей города не просто пошел работать в полицию, а еще и начал с низов.

— Соседи в целом отзываются о ней положительно, — сказал Сатинов. — Ну, кроме Клавдии Никитичны, конечно, но та со всеми один день дружит, а на другой мне жалобы катает. Тихая, незаметная. Некоторым, конечно, не нравилась ее сфера деятельности, но большие толпы подозрительных людей к ней не ходили, дворовые кошки не пропадали, странные звуки из квартиры не доносились. Многим этого хватало.

— А сам ты что о ней сказать можешь? — поинтересовался Воронов. — Раз эта Никитична жалобы на нее катала, ты же должен был с ней беседовать. Или ленился?

— Ничего я не ленился, — обиделся участковый. — Она производила впечатление довольно интеллигентной и вежливой женщины, чаем меня всегда угощала. Мы же оба понимали, что жалобы эти яйца выеденного не стоят и ругать мне ее в общем-то не за что.

— А что про день убийства?

— Ничего, — Сатинов развел руками, как показалось Лере, с сожалением. — Рабочий день, многие жильцы с самого утра разошлись по работам, в тот день с Андреевой не встречались. Даже Клавдия Никитична умотала в поликлинику и не видела, кто приходил к соседке. Она вернулась около трех часов дня, говорит, после этого уже никто не являлся, в квартире стояла тишина.

— Это доказывает лишь то, что Лера не ошиблась со временем смерти. К тому времени Андреева уже была мертва, — вздохнул Воронов. — Эх, и почему эта ведьма поселилась в таком доме? Сняла бы квартирку в соседнем, там и консьержи, и камеры в подъездах…