Бессмертные - Клаудия Грэй Страница 7

Наверно, Соня считает, что я представляю угрозу для Джинни,и хочет, чтобы я знал: она меня раскусила. Хотя непонятно, почему она саманабросилась на девушку. Возможно, будучи призраком, она несколько запуталась.Или пытается защитить Джинни, отпугнув ее.

Впрочем, всегда остается вероятность, что «Старую любовь»считает домом не один призрак. Не исключено, что другая пропавшая девушка,Кэтрин, — это и есть К. Судя по дневнику, они с Соней плохо ладили прижизни. Но надежных свидетельств наличия там более чем одной сущности нет, апоющий голос, который привел меня к дневнику в комнате отдыха, — тот жесамый, что шептал «убийца».

Кроме того, сколько мертвых людей вообще могут болтаться водном и том же месте?

В любом случае я не могу смотреть сквозь пальцы на надписьпомадой или царапины Джинни. Если мне не удастся каким-то образом убедить Соню(или кого бы там ни было), что я не опасен, придется ее прогнать. Иначе все моиусилия по возрождению «Старой любви» пойдут прахом.

Вопрос в том — как? Не в моем положении уместно звать напомощь священника.

Хуже того, призрак прав. Я могу быть смертельно опасен. Яуже однажды убил.

Отхлебываю еще глоток крови и замечаю, что мой определительномера мигает. Звонил Бен Мюллер, но сообщения не оставил.

Зачем Бену звонить сюда? Неужели он всерьез считает, чтоДжинни прошлым вечером отправилась ко мне домой? Едва ли мне можно приписыватьобилие любовных похождений, но, с другой стороны, он знает Джинни лучше, чем я,и если вспомнить, как она поцеловала меня в шею…

И все же, если судить по тому, как они сцепились раньше, этонавязчивое преследование. Может, Соня и права, что тревожится за безопасностьДжинни. Только она взялась не за того парня.

Следующим вечером, обходя коридоры кинотеатра, я не слышалпения, не натыкался на островки холода и нигде не видел новых букв «С».

Сегодня я сам принес освежающие напитки и сласти, а заодно исделал несколько звонков, заказал регулярные поставки конфет, воздушнойкукурузы и лимонада. Теперь надо принять меры, чтобы Соня успокоилась.

Ровно в семь вечера в вестибюль вприпрыжку влетает Джинни.На ней другая белая блузка, с длинным рукавом и манжетами на пуговицах.

— Как твоя рука? — спрашиваю я из-за прилавка.

Джинни пожимает плечами:

— Выглядело куда хуже, чем на самом деле.

— А Бен? — нажимаю я. — Больше не приставал?

Она оглядывается на главный вход:

— Не сегодня.

И тогда я слышу, как Соня снова шепчет мне на ухо: «Убийца!»

— Нет! — вскрикиваю я и, спохватившись, добавляюдля Джинни: — Я не тебе. — Удрученно взлохмачиваю рукой волосы. —Прости, но тебе лучше уйти. Сегодня мы не открываемся. Здесь… кое-кто есть. Этопрозвучит нелепо, но она…

— Призрак? — подхватывает Джинни, поднимаяпоцарапанную руку. — Да, это я уже поняла. И если ты спросишь меня, яскажу, что нам стоит изгнать эту сучку.

Ух ты! Такой реакции я никак не ожидал и невольно восхищаюсьотвагой Джинни. А вдруг у нас двоих все же может быть будущее, если мы захотимза него бороться?

Бросаю косой взгляд на мамину Библию, обернутую в кухонноеполотенце и лежащую на прилавке. Я не уверен, что не займусь пламенем, есликоснусь ее. Я вообще не представляю себе, что делаю. Хотя Соня и набросилась наДжинни, я невольно испытываю смешанные чувства по поводу ее изгнания. В конце концов,я далеко не невинен, а она, по общему мнению, являлась как раз таковой.

— Серьезно, давай разберемся с этим сейчас.

Джинни делает шаг ко мне — и тут же ее отбрасывает порывомураганного ветра, яростной воздушной стеной, вставшей между нами.

Сласти и стаканчики сыплются с прилавка, газировкаразливается. На лбу Джинни появляется кровавый след от удара. Хрустальнаялюстра дрожит и раскачивается.

— Соня! — кричу я, пытаясь добраться доДжинни. — Соня, пожалуйста! Послушай меня! Ты совершаешь ошибку! Разве тыне видишь? Ты причиняешь ей боль!

— Убийца! — возвращается Сонин голос, на этот разгромче, чем мой. — Убийца!

— Я…

Я что, должен признаться? И этого хватит?

— Да, я…

Джинни лежит лицом вверх и извивается, как будто ее душатневидимые руки, пинает воздух обеими ногами. Затем ее поднимает, кружит ироняет снова.

Я тянусь назад, за Библией, но боль обжигает мне подушечкипальцев, и я отдергиваю руку.

Ничего не понимаю. Соня знает, что это я чудовище. Почемуона метит в Джинни, а не в меня?

Уж не ревнует ли Соня, не спорят ли девушки из-за меня? Нозатем призрак снова начинает стенать:

— Убийца, убийца!

— Ты права! Соня, ты права!

Я вовсе не собирался убивать собственного дядю, хотя иначерано или поздно, скорее всего, он убил бы меня. Я просто хотел стать сильнее,чтобы иметь возможность защитить себя. Я не знал, что с этой силой придет ижажда крови, с которой до сих пор еще не научился справляться.

— Соня, остановись! Пожалуйста! Наказывай меня!

Я уже готов без возражений смириться с вынесенным мне приговором,когда из служебного коридора в вестибюль врывается Бен. В одной руке у неготопор, а в другой — боже милостивый! — он держит за волосы отрубленныеголовы родителей Джинни.

И швыряет их на красный ковер.

— Приветик, Джинни!

Им овладела Соня? Он обезумел?

Джинни стоит на коленях, склонив голову, ее лицо спрятано владонях. Сейчас она — легкая добыча.

— Убийца, убийца, убийца! — снова обвиняет Соня.

Бен мешкает, отыскивая взглядом говорящего.

— Соня!

Я уклоняюсь от коробки конфет, со свистом проносящейся мимо.Я хочу помочь. Я должен помочь, но сверхъестественный ветер удерживает меня.

— Отпусти ее! Он же ее убьет!

Съежившись на красном ковре, Джинни кажется такой маленькой.Мы знаем друг друга всего пару дней, но она принесла в мою жизнь солнечный свети дала почувствовать, что и у меня есть свое место в мире. Это не любовь —разве что надежда на нее. Но я не бывал ближе к этому чувству с тех пор, какмне сравнялось десять. Если я нравлюсь Джинни, как я могу быть чудовищем?

Я снова тянусь за Библией и поднимаю ее над головой, необращая внимания на боль.

— Во имя… — Я осекаюсь и начинаю заново, повышаяголос: — Во имя Отца, и Сына…

Взревев, Джинни поднимает голову. Маска невинности тает, и явижу ее настоящее лицо. Она нежить. Порождение дьявола. Вампир, подобный мне.