Обрученная с Князем тьмы  - Наталья Александрова Страница 7

Черт, двенадцатый час, а он не на работе! Вот угораздило столкнуться! Оксана низко наклонила голову и сделала вид, что его не заметила. Но проклятый пудель кинулся под ноги и даже тявкнул. Мужчина воззрился на нее в удивлении – узнал, значит.

Было в его взгляде что-то такое… вообще он был Оксане неприятен – бросит взгляд исподтишка и сразу отведет, как будто боится чего-то. Глаза какие-то бесцветные, водянистые, ничего не выражают. Прошепчет едва слышно «здравствуйте» и заторопится мимо пройти, пуделя своего раздраженно дернет за поводок. Хоть бы пялился, как обычный наглец, – с такими все ясно. А этого не поймешь, что за человек. Собаку свою не любит, это точно – никогда с поводка не спустит, а один раз Оксана видела, даже ногой пнул.

Да и черт с ними со всеми!

Сентября четырнадцатого дня лета от Рождества Господнего тысяча пятьсот тридцать второго перед воротами города Нойбаха в Верхних прирейнских землях появилась необычная процессия. Впереди выступали двадцать ландскнехтов в помятых шлемах и кирасах, за ними ехал запряженный двумя косматыми лошадками возок, нагруженный странными и подозрительными предметами, на облучке этого возка рядом с возницей сидел мрачный одноглазый мужчина с огромными волосатыми руками и низким тяжелым лбом. За этим возком следовала крытая повозка, замыкали же процессию еще четыре ландскнехта.

Городской привратник выбежал навстречу процессии, на ходу прицепляя перевязь с мечом, и закричал с несомненным испугом:

– Кто такие? По какому делу?

Капитан ландскнехтов зыркнул на стражника с крайним неудовольствием и проговорил с сильным баварским акцентом:

– Его преподобие смиренный брат Бернар Ги, с поручением и разрешением Его Святейшества! Немедля доложи епископу!

– Инквизитор?! – вскрикнул привратник в неподдельном испуге и помчался предупредить начальника караула.

Мрачная процессия миновала ворота, двинулась по узким улицам города к центральной площади, и по пути ее следования захлопывались окна и закрывались двери, как будто по городу пронесся вихрь. Наконец процессия остановилась на мощенной булыжником площади, между собором и домом епископа. Сам епископ, которому уже успели доложить о прибытии инквизитора, стоял на крыльце своего дома, сложив руки на животе, с выражением высокомерия и плохо скрытого испуга. Один из ландскнехтов откинул полог крытой повозки. Оттуда спрыгнула на землю большая черная собака в кожаном ошейнике, подбежала к епископскому крыльцу и подняла лапу на коновязь.

– Устыдись деяния своего, Милорд! – раздался из повозки низкий гнусавый голос, и вслед за собакой на землю спустился сутулый монах в грубом коричневом плаще с капюшоном, горбоносый, с маленькими пронзительными глазками и длинными черными волосами, обрамляющими аккуратно выбритую тонзуру.

– Приветствую тебя, почтенный брат Бернар! – с достоинством проговорил епископ и спустился еще на одну ступеньку. – Что привело тебя в наши глухие края?

– Привет и вам, Ваше Преосвященство! – ответил монах и, подойдя к епископу, смиренно коснулся губами перстня на его руке. – Меня привело к вам поручение Его Святейшества, денно и нощно пекущегося о благочестии своей паствы, и стремление искоренить ересь во всех ее отвратительных проявлениях!

Отступив на шаг, инквизитор повернулся к своей повозке и строго проговорил:

– Брат Мартин, исполни свою обязанность!

Из повозки тотчас же выскользнул худой, долговязый монах с белым, как непропеченное тесто, лицом. В одной его руке был лист пергамента, в другой – молоток. Изо рта его торчали несколько гвоздей.

Подойдя к церковным дверям, он быстро и ловко приколотил к ним пергамент, отступил, любуясь своей работой, и прочел неожиданно громким и звучным голосом:

– Мы, имеющие на то милостивое соизволение и поручение Его Святейшества, наместника Христова на земле Павла Третьего и с разрешения Его Высокопреосвященства Архиепископа Пфальцского Антония, смиренный и ничтожный брат святого ордена доминиканцев инквизитор Бернар, побуждаемый жаждой поддержать в чистоте святую католическую веру и уберечь наш богобоязненный народ от всяческой еретической заразы и заблуждения, в силу власти, которой мы облечены, приказываем и повелеваем, во имя повиновения святой католической церкви и под страхом отлучения от нее, чтобы всякий, кто знает или слышал о ком-либо, что тот предается колдовству, или волхвованию, или другой вредоносной ереси, что он употребляет тайные и недозволенные средства, дабы вредить людям, животным или посевам, наводя на них грозу или град, либо другими способами, чтобы всякий сей же час донес нам о таковом еретике, если же он в течение двенадцати дней не подчинится нашему милостивому приказу, пусть он знает, что сам, как еретик и грешник, подлежит отлучению от Церкви и преданию суду. Дано сентября четырнадцатого дня в городе Нойбахе.

– Всей душой сочувствую твоей заботе о чистоте католической веры, брат Бернар, – проговорил епископ, пожевав губами. – Однако в моем городе, слава Господу нашему, слыхом не слыхано ни о какой ереси, а тем паче о колдовстве. Паства у меня богобоязненная и послушная, люди простые и добропорядочные…

– Рад слышать эти слова, – ответил инквизитор, но на лице его не было радости. – Однако смею возразить, Ваше Преосвященство. Мы с вами живем в такое трудное время, когда на земле множится число еретиков и вероотступников. Ежели вам неизвестны случаи ереси и ведовства, это может свидетельствовать лишь о том, как ловко скрываются и прячутся эти волки в овечьей шкуре. Не далее как в прошлом году посетил я город Вестербрюк в Баварии. На первый взгляд, там тоже все были богобоязненны и преданы Церкви, однако стоило нам начать следствие, как были выявлены десятки ведьм и знахарей. Под пыткой они сознавались в столь страшных преступлениях, что не хватает человеческих слов для их описания! Сношения с дьяволом, колдовство и волхвование, причинение ущерба людям и посевам – всего не перечислить! В итоге шестьдесят восемь человек были приговорены к сожжению… страшное время, Ваше Преосвященство! Враг человеческий хитер и коварен, он скрывается под сотнями обличий, но мы, доминиканцы, псы Господни, денно и нощно боремся с его происками! Никто не ускользнет от нас!

– Похвально, весьма похвально! – протянул епископ без удовольствия. – Не изволишь ли откушать со мною, брат Бернар?

– Непременно, Ваше Преосвященство! Путь мой был трудным и утомительным, хотя мои силы поддерживала вера. Надеюсь, у вас найдется постная пища…

– Несомненно, брат Бернар, несомненно!

– И пусть ваши люди позаботятся о моих спутниках.

– Долго ли вы намереваетесь пробыть в нашем городе?

– Как пойдут дела, Ваше Преосвященство. Неисчислимы козни диавола и неисповедимы пути Господни!

Оксана открыла дверь своей квартиры и в изнеможении опустилась на пуфик у дверей.

В квартире было пусто. Она сбросила сапоги и босиком пошла на кухню. Грязная посуда киснет в раковине, на столе крошки, на плите – жирная сковородка. В гостиной ковер лежит криво, на столе пыль, на диване брошена раскрытая книга, на полу – огрызок яблока.