Призрачная любовь - Лаура Уиткомб Страница 71

— Когда пойдешь к Фанни, держись за ветви, — крикнула я.

Она нахмурилась, и ее бледное личико исчезло из виду. Я видела, как маленькая ручка ухватилась за ветку упавшего дуба.

— Беги, малышка!

«Ты, моя девочка, должна уцелеть, — молилась я. — Мое любимое дитя. Мой проводник в трясине мрачных сновидений. Сколько раз ты спасала мою душу своим плачем, вытаскивая меня из холодной постели, из рук нелюбимого мужа в твои горячие объятия. Ты, моя милая деточка. Моя единственная подруга. Не жди меня. Беги. Живи!»

Внезапно, к моему невыразимому ужасу, я снова услышала ее голос за дверью:

— Мама?

Почему она не ушла? Я хотела позвать ее, но черная вода попала мне в рот. Вцепившись пальцами в края зазубренных досок, я начала расшатывать их и дергать на себя. Небольшие куски черных щепок крошились в моих руках. Если бы я знала, что дочь уцелеет, у меня хватило бы смирения принять любую смерть. Я ушла бы с миром, и не важно, как громко грохотала бы буря и какой холодной была бы вода.

Из темноты донесся голос:

— Мама, я жду тебя.

Мне удалось прижаться лицом к отверстию:

— Нет, детка. Не оставайся здесь. Беги!

И тогда я увидела ее. Я смотрела в глаза моей девочки, которая стала с годами женщиной с гладким округлым лицом. Ее волосы местами поседели. Щурясь от яркого солнца, она манила меня к себе. Затем моя малышка улыбнулась, и я увидела на ее щеках все те же детские ямочки.

— Нет, мама, — сказала она, протягивая мне руку. — Мы уйдем отсюда вместе.

Я воспользовалась ее поддержкой и выбралась из подвала. Она заключила меня в объятия. Не обращая внимания на мою грязную одежду, она стояла на мокрых ступенях и целовала меня в те места, к которым любила прижиматься при жизни: в виски, в волосы, в брови, в щеки. А я могла лишь думать: «О господи! Она жива. Моя девочка жива!»

Дочь сжала мое лицо ладонями и похлопала меня по щекам, как делала это, когда ей было два года. Прикосновения женщины позволили мне почувствовать легкий танец ее души. Моя смерть не легла на нее тяжким бременем. Она никогда не возлагала на меня вины. В ясных глазах моей девочки я увидела счастливые моменты ее долгой жизни: веселый прищур супруга, когда он прижимал деку скрипки рыжей бородой; двух покрытых веснушками сыновей, которые носились с криками по кухне; внучку, цеплявшуюся за фартук и улыбавшуюся ей четырьмя крохотными белыми зубками. Радость теплым ветром подула мне в лицо и смахнула капли воды с моих ног и одежды.

— Где ты была все это время? — с шутливым укором спросила дочь. — Разве ты не слышала, как я звала тебя?

Если бы на последнем дыхании, глотая смерть, я открыла глаза в воде, то увидела бы дыру в двери погреба. Наверное, тогда бы я поняла, что спасла свою девочку. Но вместо этого я закрыла веки и погрузилась в свой персональный ад. Год за годом я пряталась за спинами хозяев и зажимала себе уши руками. Как долго дочь звала меня? Полвека? Я заставила ее ждать. По моим щекам побежали слезы сожаления. Однако она приподняла мой подбородок, не позволяя мне грустить. Она поцеловала меня в губы и потащила вверх по ступеням. С моего сердца сняли камень — тяжелую глыбу из замерших слез. Свет никогда еще не ощущался таким легким.

И тут я увидела Джеймса!

Мы побежали друг навстречу другу. Он был в военной форме, а я — в грязном фартуке и мокром платье. Но мы обнимались, как жених и невеста. И он поднял меня на руки, словно хотел внести в свой дом. Это не были галлюцинации. Свежий ветер пьянил нас запахом жасмина. Сквозь шелестевшую листву пробивались солнечные лучи. Птицы звонко чирикали и перелетали с ветки на ветку. Передо мной простирался огромный мир. Я больше не была призраком. Я стала такой же реальной, как окружавший нас цветущий сад.

Джеймс позволил мне встать на ноги, но сжал мою ладонь, не желая отпускать меня даже на мгновение. Чуть поодаль возвышался дуб — целый и невредимый. Под ним шумела группа солдат. Они пили вино из бутылок, шутили и весело посматривали на нас. Там же, под сенью дуба, за столом сидели четверо моих знакомых. Смакуя чай, их милая компания вела приятную беседу. При виде меня они встали, словно я была почетной гостьей: моя Святая, мой Рыцарь, мой Драматург и мой Поэт.

Все это чудное место, окружавшее нас с Джеймсом, медленно вращалось, как пластинка в музыкальном ящике. К нам вернулись все воспоминания: его и мои. Я знала о каждом его дне. Он видел мои радости и беды. Песни детства, прочитанные книги, разбитые сердца и забытые доводы. Сладость несовершенств, наивно далекая от последующих сожалений. Наши жизни соединились так же естественно, как две травинки, прильнувшие друг к другу.

Моя душевная боль забылась. Одежда стала сухой и чистой. Я притянула Джеймса к себе. Когда он поцеловал меня, я не почувствовала страха падения, как это случалось прежде при контактах с живым существом. И это не было страстью украденного момента в заимствованной плоти. Отныне мы касались друг друга всеми клеточками наших душ. И пока мы целовались, сад, покачиваясь и кружась, плыл вверх по течению к Свету.

Спасибо моей семье — замечательным родителям, дорогому Йону Уиткомбу, милой Марше, Нику, Молли и любимой Синтии, которая наставляла меня в литературе, начиная с первых девичьих записей. Я благодарю мою группу поддержки (Кристи, Линду, Леона, Джеки и Шери), звездных сестер (Хилари, Рут и Сат-Каур) и сотрудниц (Пэм и Сьюзен). Огромное спасибо Денис (моей духовной сестре), Майклу Скотту (самому преданному фанату) и Питеру (пирату в раю). Еще я хотела бы выразить признательность мистеру Компо (моему первому учителю английской литературы), Теду Гидеону за его помощь и одобрение, а также Иден Эдвардс (редактору) за ее чуткое руководство. И особые благодарности моему литературному агенту Энн Риттенберг за эффективную поддержку.