Дьявольское семя - Дин Кунц Страница 72

Мотель сильно смахивал на дешевый притон, где за ночь брали всего восемь долларов. Леланд въехал на территорию и остановился возле офиса. Он опустил стекло и немного подправил зеркало заднего вида — так, чтобы можно было посмотреть на самого себя. Вынимая расческу из кармана, он неожиданно заметил несколько темных полос на лице. Леланд потер их, потом понюхал пальцы и лизнул их. Кровь. Весьма удивившись, он открыл дверь, вылез из машины и тщательно осмотрел себя в тусклом свете высоко висевшей лампы. Его брюки и рубашка с короткими рукавами были покрыты пятнами засохшей крови. На левой руке тоже виднелась красноватая корочка высохших кровяных капель.

Откуда эта кровь? И когда это случилось?

Леланд точно знал, что на нем нет никаких порезов, и не мог понять, чья же это кровь, если не его собственная. Напряженно раздумывая над этим вопросом, он почувствовал приближение одного из этих ужасных, жесточайших приступов мигрени. Тогда словно что-то гадкое шевельнулось в его подсознании; и хотя он все еще никак не мог вспомнить, чья же это кровь так обильно забрызгала его одежду, Леланд осознал, что ему не стоит пытаться снять в мотеле комнату на ночь, пока на нем все эти вещи.

Моля Бога о том, чтобы приступ задержался еще хоть на чуть-чуть, Леланд поправил зеркало, захлопнул дверь, завел двигатель и поехал прочь от мотеля. Проехав полмили, он остановился возле забытой Богом заправочной станции. Потом открыл свой чемодан и достал из него смену одежды. Раздевшись, Леланд вытер лицо и руки бумажными салфетками и натянул на себя чистые брюки и рубашку.

Голова продолжала болеть, и Леланд чувствовал невероятное утомление от езды. Он решил, что теперь в таком виде может показаться на глаза служащим мотеля. Поэтому пятнадцать минут спустя он был уже в одной из комнат «Мира грез». Хотя едва ли это можно было назвать комнатой. Площадью примерно десять квадратных футов, с крошечной ванной, комнатушка эта напоминала скорее место, куда не приходят по собственной воле, а куда обычно помещают. Стены грязно-желтого цвета были покрыты царапинами, следами грязных пальцев, и в углах под потолком даже висела пыльная паутина. Кресло было хотя и удобным, но совершенно древним, а поверхность зеленого, сделанного из трубчатой стали стола во многих местах была прожжена сигаретами. Кровать узкая, застланная старыми штопаными простынями.

Джордж Леланд, однако, не замечал всего этого убожества. Для него комната была не более чем местом для ночевки, как и любая другая.

Теперь Леланда больше всего беспокоила проблема, как предотвратить надвигающуюся головную боль, которая уже заполнила всю полость правого глаза и лба с правой стороны. Леланд швырнул чемодан возле просиженной кровати и быстро сбросил с себя одежду. Стоя под душем в крошечной ванной, он ощутил, как поток горячей воды смывает с него усталость и утомление. Леланд долго еще стоял так, подставляя затылок и шею теплым каплям, приятно стучавшим по телу. Однажды он обнаружил, что иногда, в редких случаях, это спасает от приближающейся мигрени.

В этот раз, однако, вода не помогла. И когда Леланд обтерся полотенцем, все приметы близкого приступа были налицо: головокружение, яркие светящие точки, вращающиеся перед глазами, тысячи маленьких булавок, колющих правый глаз изнутри; потом точки стали расплываться в большие круги. Леланд стал терять равновесие и постоянно ощущал легкую тошноту…

Тут он вспомнил, что не завтракал и не ужинал, да и обедал лишь наполовину. Возможно, голод спровоцировал приступ головной боли. Леланд оделся и вышел на улицу. Там он воспользовался торговыми автоматами и купил себе немного еды. В плохо освещенном холле мотеля Леланд пообедал печеньем с ореховым маслом и двумя бутылками кока-колы.

И все равно боль не проходила. Теперь где-то внутри его образовался эпицентр, который ритмичными волнами посылал боль к голове. Она уже стала невыносимой, и Леланд не мог двинуться без того, чтобы не обострить ее. Он приложил руку ко лбу, и тут же как будто адская молния пронзила его; судя по всему, начиналась лихорадка.

Он вытянулся на постели, сжав в огромных кулаках серую простыню, и через несколько мгновений горячка уже сотрясала его. Больше двух часов он неподвижно лежал на спине, тело его одеревенело, он обливался ледяным потом. В конце концов, когда приступ закончился, Леланд, изможденный, словно выжатый лимон, тихо постанывая, не заметил, как состояние полутранса, в котором он находился, сменилось беспокойным, но относительно безболезненным сном.

Как всегда, ему снились кошмары. В его отключенном от реальности сознании дьявольским калейдоскопом плясали уродливые существа; образы, сменяя друг друга, выплывали из памяти в жутких, детализированных подробностях: длинные тонкие лезвия кинжалов, с которых в женскую узкую ладонь капала кровь, черви, ползающие по трупу, огромные груди, в которых он тонул, миллионы бегущих тараканов, толпы красноглазых крыс, готовых броситься на него, пары, совокупляющиеся в экстазе на мраморном полу, перепачканном кровью, обнаженная Куртни, револьвер, всаживающий пули одну за другой в живот женщины…

Затем, когда этот ужас закончился, Леланд проснулся и так и не смог заснуть вновь. Он застонал и сел на постели, сжимая обеими руками голову. Боль прошла, но воспоминания о ней повергали его снова в агонию. Как всегда, он опять почувствовал себя несказанно беспомощным и ранимым. И одиноким. Таким одиноким, что едва мог вынести это.

— Не надо так, — сказала Куртни, — ты не один, я здесь с тобой.

Леланд поднял глаза и увидел ее сидящей на другом конце кровати. В этот раз он ни капли не был удивлен ее волшебным появлением.

— Это было ужасно, Куртни, — сказал он.

— Головная боль?

— И кошмары.

— Ты ходил к доктору Пенбэйкеру?

— Нет.

Леланд слышал ее мягкий, нежный голос, будто он шел из глубокого тоннеля. Приглушенный тон, как это ни странно, гармонировал с обшарпанной обстановкой комнаты.

— Тебе следовало бы сходить к доктору Пенбэйкеру и…

— Я не желаю о нем слышать!

Куртни замолчала.

Прошло несколько минут, потом Леланд сказал:

— Когда твои родители погибли из-за несчастного случая, я был рядом с тобой. Почему же тебя не было со мной, когда все это начало происходить?

— Неужели ты не помнишь, Джордж, что я тебе сказала тогда? Я осталась бы с тобой, если бы ты захотел принять мою помощь. Но когда ты отказался признать, что твои приступы мигрени и проблемы в общении с окружающими могут быть вызваны…

— О, ради всего святого, замолчи! Замолчи! Ты грязная, ворчливая, мерзкая сука, и я не желаю больше тебя слушать!

Куртни замолчала, но не испарилась. Спустя немного времени Леланд вновь заговорил:

— Мы сможем все поправить, восстановить, как это было раньше, Куртни. Ты не согласна?

В тот момент Леланд более чем когда бы то ни было хотел, чтобы она согласилась.

— Я согласна, Джордж.